Иоанн (Маслов) - Святитель Tихон Задонский и его учение о спасении Страница 22

Особенно благоговейно относился святитель к Божественной литургии, во время которой он настолько одухотворялся и возносился умом в высшие сферы Божественной жизни, что даже не замечал усталости, хотя здоровье его день ото дня становилось все хуже. Даже впоследствии, когда постоянные болезни совсем изнурили его тело, он, несмотря на свое крайнее изнеможение, старался не пропускать Божественной литургии. Святитель, стоя с умиленным видом и благоговейным чувством, с восторгом внимал святейшему и душеспасительнейшему таинству, сокрытому под покровом христианской веры в святейшей Евхаристии. Вспоминая, с каким благоговейным страхом стоял святитель Тихон на литургии, келейник пишет: “Во время слушания Божественной литургии он иногда столь углублялся в размышления о любви Божией к роду человеческому и о искуплении его непостижимым таинством воплощения Христа Сына Божия, о страдании Его и о Таинстве Евхаристии, что иногда при многолюдном собрании плакал, рыдал даже” [276].

В первые годы своего пребывания на покое святитель Тихон в праздничные и особо торжественные дни выходил на молебен, облачаясь в мантию с омофором, а в первый день Пасхи и Рождества Христова служил утреню. Не совершая литургии, святитель, однако, еженедельно причащался Св. Христовых Тайн, облачаясь при этом также в мантию с омофором и стоя на орлеце. Но когда в алтаре не было мантии или же некому было подать ее, то тогда святитель Тихон причащался в священнических ризах [277].

Встает вопрос: почему же святитель Тихон со времени своего удаления на покой никогда не служил литургии? Прежде всего нужно сказать, что это было личное решение святителя. В записках келейников сказано, что святой отец “священнодействовать не разрешал себе во все свое, по посвящении себя уединению, пребывание” [278]. Это было вызвано состоянием здоровья святителя Тихона. В своем прошении об увольнении святитель сам писал: “Почасту и в служении обморок находит… болезнь в голове чувствую… чего для… и литургии служить не в состоянии” [279]. Немаловажную роль в решении этого вопроса играло и глубокое смирение святителя-отшельника, который считал служение Божественной литургии слишком торжественным для епископа, оставившего свою кафедру. Может быть, святителя удерживало еще и то, что его преемник Тихон II был не расположен к святому и оставался с ним холоден во все время управления Воронежской епархией. Как видно, он не посещал своего собрата, находившегося в Задонске, и даже делал запрос в Св. Синод о разрешении ему совершать богослужения [280]. Св. Синод нашел неуместным подымать вопрос об этом, “так как Тихон уволен был от должности по собственному желанию, и приказал снабдить святителя необходимой для служения ризницей. Но довольно было одного подобного вопроса, чтобы навсегда удержать Тихона от священнодействия в епархии, уже ему чуждой, чтобы тем не возбуждать недовольствия ее нового предстоятеля” [281].

Некоторые полагали, что святителю было воспрещено служить вследствие неблагосклонности к нему правительства из-за его якобы протеста против отнятия крестьян у монастырей. Но с этим мнением нельзя согласиться по той причине, что указ о запрещении работать крестьянам на монастырских землях вышел еще тогда, когда святитель только второй год управлял Воронежской епархией (1764 г.) (всего он был на кафедре 4 года и 7 месяцев). Значит, после указа прошло еще 3 года, прежде чем святитель ушел на покой. Из этого можно сделать вывод, что святой отец покинул свой пост не по принуждению со стороны кого бы то ни было, но по собственному желанию [282].

Говоря о внутреннем духовном подвиге святителя Тихона, необходимо сказать о том, какое значение он придавал богомыслию. “Истинная молитва, — говорил он, — от размышления бывает” [283]. Так учил святитель, так поступал и сам. Он приобрел своей святой жизнью большой духовный опыт. Еще будучи в семинарии, он удалялся от людей, чтобы в уединении предаться молитве и благоговейному размышлению о Творце и Его творении. Молитва святителя всегда сопровождалась богомысленными размышлениями и нередко переходила в созерцание. Весьма примечательно, что он занимался богомыслием не какое-то определенное время, оно сопутствовало ему всегда и проникало во все его занятия, стоял ли он в церкви, читал ли или слушал Священное Писание, прогуливался или отправлялся в путешествие. Таким образом, богомыслие являлось основанием внутреннего совершенствования святителя.

Чаще всего святой подвижник размышлял о вечной участи праведников и грешников и приходил в такое сокрушение, что был слышен плач его, “как плач друга по лишении умершего своего друга” [284]. Постоянным предметом размышлений Задонского подвижника были христианские догматы о непостижимом величии и всемогуществе Божием, о Его всеведении, вездесущии и благости, о Его благом попечении и промышлении о человеке, об искуплении его Кровью Сына Божия, о человеческой природе, о Таинствах и т. д. Сочинения святителя Тихона, особенно его труд “Сокровище духовное, от мира собираемое”, прекрасно отражают те мысли и чувства, которые постоянно занимали его ум, показывают, как он размышлял, какие сердечные движения возбуждались ими и наполняли его душу. После размышлений святитель приходил в чувство благоговения и страха и повергался пред Богом в трепете и смирении или же чувствовал глубокую “печаль по Бозе” и уязвлялся ею, как стрелою. А когда вспоминал о своих грехах или о том, что оскорбил Бога, то начинал восклицать: “Како бо не могу трепетать Того и смиряться пред Тем, у Которого в руце вси концы земли и я? И смерть, и живот мои в руце Его! Боже преблагий и милосердный! Пощади меня, бедного грешника!” [285] Размышления о вездесущии и всеведении Божием особенно заставляли святителя бояться Бога, трепетать перед Ним, “со страхом и опасением жить и обращаться, делать, говорить, мыслить и начинать так, как дети пред отцем своим, рабы пред господином своим, подданные пред царем своим ходят и обращаются, яко все пред Тобою совершается и все пред всевидящим Твоим оком явно и откровенно есть” [286]. Все это побуждало святого отца удаляться от греховной скверны и воздавать должную благодарность своему Творцу и Промыслителю.

Размышления о страданиях Спасителя приводили святителя Тихона в состояние глубокого сокрушения и умиления, и в такие минуты Господь нередко удостаивал его дивных видений. Однажды, вспоминает один из келейников, во время работы над сочинением “Об истинном христианстве”, когда ум святителя погрузился в тайны спасения, когда святой отец, сидя на кровати, против которой висело изображение на кресте Спасителя, размышлял о страданиях Его, он до того углубился в это созерцание, что, будучи как бы вне себя, увидел, что с картины, как с Голгофы, идет к нему Христос Спаситель, весь израненный, измученный и окровавленный. Восхищенный таким видением, полный глубокой скорби и печали, а вместе и благоговейного трепета, Тихон бросился на пол, распростерся пред картиной, как у ног Спасителя, и громко воззвал: “И Ты ли, Спасителю мой, ко мне идеши?” Придя в себя, святитель увидел, что лежит на полу [287]. Он встал и снова принялся за свое дело.

При размышлении о Таинстве святого Причащения святитель представлял страдания Христовы, благость Его, по которой Он дает Свое Пречистое Тело в снедь верным и вступает в самую тесную связь с причастниками. “Вот почему сам Святитель, — по словам того же келейника, — к Св. Тайнам приступал не только с плачем, но и с великим рыданием, а после уже целые те сутки весьма весел и радостен бывал” [288].

Более всего Задонский подвижник любил предаваться духовным размышлениям и созерцаниям во время уединенных прогулок. Тогда ничто не ускользало от его взора, все обращало на себя внимание, наводило на размышление о Боге, о тварности мира, о мудрости и любвеобильности Творца. “Так, солнце напоминает Святителю Солнце праведное — Христа, просветившего пришествием Своим вселенную, покрытую глубокой тьмой. При виде неба, усеянного звездами, при виде земли, наполненной премудро созданными тварями, Святитель невольно приходил к размышлению о всемогуществе, премудрости и благости Творца и Бога нашего…” [289] Все это порождало святые чувства благодарности, надежды, терпения, любви. Но иногда святитель так углублялся в размышления и приходил в такое состояние, что не замечал ни времени, ни окружающих. Из воспоминаний келейников известно, что когда святой отец уединялся, то приказывал им, чтобы, в случае необходимости, они давали знать о своем присутствии, например, покашливали. Однажды один из келейников, подходя к святителю, стоявшему на коленях лицом к востоку и поднявшему руки к небу, несколько раз покашлял, но тот ничего не услышал. Келейник вынужден был подойти ближе и сказать: “Ваше Преосвященство!” Святитель Тихон вздрогнул и так испугался, что пот выступил на его лице. “Я тебе говорил, чтобы ты покашлял”, — сказал он келейнику. “Я так и делал”, — отвечал тот. “Ну, я не слыхал”, — последовал ответ [290].