Иоанн (Маслов) - Святитель Tихон Задонский и его учение о спасении Страница 23

Сохранилось несколько воспоминаний Никандра Бехтеева, ученика и друга святителя Тихона. В одном из них повествуется о той глубине богомысленного созерцания, какой достигал святитель в своем молитвенном подвиге. В тот момент, когда душа святителя озарялась Божественным светом, он, забывая обо всем земном и даже о присутствующих, падал на колена, прижимая руки к сердцу и возводя очи к небу, и умолял своего Создателя о помиловании. В это время лицо богопросвещенного мужа сияло, и в его душе водворялась такая радость, с которой невозможно сравнить никакое земное счастье. Более того, это благодатное состояние нельзя описать человеческим языком. Находясь в духовном восторге, святитель не замыкался сам в себе, но спешил поделиться своей радостью с другими, преследуя единственную цель — излить и на них полноту духовного утешения [291].

Во время одного из своих приездов из Задонского монастыря в Толшевский святитель Тихон, обходя в полночь церковь, стал перед алтарем на колени и в пламенной молитве просил Господа, чтобы Он показал ему уготованное для верующих блаженство. И Господь не замедлил исполнить просьбу Своего угодника. Святитель Тихон увидел, что небо как бы отверзлось и воссиял свет, озаривший весь монастырь, и слышен был голос: “Виждь уготованное любящим Бога”. Святитель пал на землю и, когда видение кончилось, от страха и благодатного трепета, едва мог доползти до келлии” [292].

В таком благодатном состоянии святитель Тихон находился, по его собственным словам, неоднократно. “Поверь, любезне, — пишет он одному своему приятелю, — истину тебе говорю: сколько раз живой верой будем рассуждать о сем великом деле, столько раз в удивлении и некоем исступлении будем находиться… Рассуждай сие почаще и всегда будешь в удивлении и благодарении сердечном” [293].

Вполне понятно, что при такой постоянной богомысленной настроенности святитель Тихон замечал любое греховное движение своей души. И если даже суетные помыслы, т. е. безмерная забота о теле или же о пище и т. д. считаются недопустимым явлением в жизни подвижника, то что же говорить о греховных, порочных желаниях, которые не только оскверняют душу, но и умерщвляют в ней все святое и богоугодное, делают ее пред лицом Божиим греховной и мерзкой. Вот почему святитель Тихон так ненавидел грех, всячески избегал его и внимательно следил за всеми своими мыслями, словами, делами, поступками, намерениями и желаниями. “Он даже самые благие свои мысли рассматривал так тонко, как могут быть видимы на руках черты и линии”, — говорили о нем келейники [294]. В связи с этим необходимо сказать еще и о такой особенности святителя, как воздержание от смеха. Улыбнувшись, что случалось очень редко, он говорил: “Господи! прости, я согрешил пред Тобою окаянный” [295].

Продолжая раскрывать внутренний облик святителя Тихона, следует обратить внимание и на его борьбу с греховными наклонностями своей природы. Прежде всего святой подвижник решил бороться со своей горячностью и раздражительностью, причина которых заключалась, прежде всего, в его болезненности, бедности, которую он терпел в юности. Большую роль сыграло и насмешливое отношение к святителю Тихону его товарищей по учебе и, наконец, преподавательская деятельность, требовавшая больших забот и усилий. К этому следует добавить еще и то, что святителю очень много пришлось пережить во время управления Воронежской епархией, когда он с таким трудом искоренял грубые недостатки пастырей и пасомых.

В первое время он был очень строг к окружающим. За малую вину, особенно за празднословие и осуждение, он часто делал выговоры своим келейникам и наказывал их поклонами[296]. Святитель всегда делал замечание тем, кто стоял в храме рассеянно и неблагоговейно [297]. Настоятеля упрекал в том, что последний не всегда давал свое благословение на прочтение церковных поучений [298]. С одной стороны, такая требовательность говорила о ревностном отношении святителя к благочестию, но в то же время, еще не очищенная полностью духом кротости и истинной любви, она свидетельствовала, что эта ревность в некоторой степени не была чужда горделивости. Внимательный к самому себе, святитель Тихон стал решительно бороться с этими недостатками смирением, кротостью и терпением. Он старался быть более взыскательным к себе, а в обращении с другими — снисходительным и сдержанным. Если же так случалось, что святитель допускал несдержанность и раздражительность, то раскаянием и каким-либо материальным оказанием любви оскорбленному он стремился исправить допущенную горячность. Один из его келейников, неоднократно испытавший на себе и строгие выговоры, и милости святого отца, вспоминает, что иногда святитель даст строгий и справедливый выговор, но скоро потом придет в раскаяние и сожаление. “Через полчаса позовет к себе и даст либо платок, либо колпак, или иное что и скажет: “Возьми себе” — что и было знаком одобрения и утешения [299]. При помощи Божией святой отец скоро избавился от этих недостатков. Более того, если в беседе с кем-либо он замечал, что собеседнику не нравятся его слова, то готов бьш кланяться ему в землю и умолять не обижаться на справедливое замечание. Как свидетельствуют его келейники, святитель Тихон так преуспел в кротости и терпении, “что за правильный выговор последнему келейнику из простых и грубых мужиков… если увидит его оскорбившегося на него, кланялся об руку, испрашивая прощения” [300]. Если же случалось, что кто-то обманывал святителя или злоупотреблял его доверием, святой отец и тогда оставался невозмутимым, думая не о себе, а о том, чтобы не допустить гибели души человеческой. Раз явился к святителю Тихону один капитан из дворян и своим лицемерным благочестием, своими беседами так расположил его к себе, что святой отец в течение года разделял ежедневно с ним трапезу. Войдя в такое доверие, благородный гость поступил с благодетелем совсем неблагородно. Видя, что из любви к святителю многие из его знакомых и друзей не скупятся помогать бедным, гость написал к ним письма от имени Тихона, в которых просил оказать денежную помощь. Сказав святителю, что едет к родным, капитан поехал развозить эти письма и собирать деньги. Сумму он собрал довольно значительную, но обман скоро раскрылся, так как святителю сообщили о сборе, который делается от его имени. Капитан, узнав, что обман раскрыт, письменно просил у святителя Тихона прощения и разрешения снова приехать в Задонск. Преосвященный, будучи любвеобильным, простил его, но не разрешил обманщику приезжать в монастырь, хотя и возлагал вину человеческую на врага — Диавола [301]. В ответном письме он писал: “Хотел ты ко мне явиться, а с каким духом, неизвестно. Бог сердце твое знает. Я тебя не допустил не без причины. Человек, однажды обманувшись от другого, и впредь ему не верит. Так то лживые и обманщики всю верность от сердец человеческих истребляют, так что и добрым людям часто не верим. Жалко, что таковые плевелы между христианами находятся… Бог их видит и терпит до жатвы… Я тебе все оставляю, что ты мне ни сделал, и всего тебе желаю, чего и себе. Будь же ради мене покоен и мирен: только сам себя не оставь… Что человек в мире сем ни делает, Бог все видит и в книге Своей записывает… Полно уже обременять себя, но пора уже свергнуть бремя, полно уже запутываться в сеть, но пора уже расторгнуть сеть и освободиться, полно уже очерняться, но пора уже измываться. Бог во всем помощник: ты только восстань, и Бог поможет тебе; ободрись, и Бог укрепит тебя; пробудись, и Христос просветит тебя; вступи на путь благочестивых, и Христос поведет тебя… Начни, пока здоров, и хотя бы скоро смерть тебя постигла, спасешься…” [302].

О любвеобильности и заботе святителя Тихона о спасении душ человеческих говорит также следующий пример. Однажды пришлось ему бывать в гостях у знакомого помещика и встретиться там с одним дворянином, вольнодумным и вспыльчивым, не терпящим никаких возражений. Когда святитель стал доказывать ему неправоту в суждениях о Боге, то он пришел в такую ярость, что ударил архипастыря по щеке. Святитель, видя его горячность, пал своему собеседнику в ноги, говоря: “Простите меня Бога ради, что я ввел вас в такое исступление”. И это величайшее смирение и кротость святого отца настолько поразили гостя, что он со слезами упал к его ногам и умолял о прощении. Незлобивый пастырь простил его и преподал ему наставление. Это было хорошим уроком для дворянина, и с тех пор он стал добрым христианином [303].

Келейники рассказывали также, что когда Задонский подвижник раздавал милостыню, ему приходилось нередко выслушивать от недовольных подаянием просителей различные непристойные бранные слова. Но он не только не оскорблялся, а, напротив, смотрел на них с улыбкой, как на малых и неразумных детей. Иногда в ответ скажет: “Ну брани, брани больше”, — и потом все-таки сжалится и прибавит к подаянию “для того единственно, — замечает его келейник, — чтобы, удовлетворясь подаянием, проситель без ропота пошел от него” [304].