Сборник статей - Небесные Посредники. Иудейские Истоки Ранней Христологии Страница 22

Из нашего обзора становится понятным, что в трех текстах Кумрана Мелхиседек представлен совершенно по-другому по сравнению с обсуждавшимися ранее источниками, где фигура Мелхиседека интерпретируется главным образом на основании текста Быт. 14; следовательно, возникает необходимость рассмотрения возможного продолжения развития подобного рода подхода к интерпретации этого персонажа. Как было отмечено ранее, и древние, и современные читатели воспринимали Пс. 110:4, как правило, в качестве обращения к некоему лицу, получающему вечное священство наподобие того, каким обладал Мелхиседек, однако Флуссер высказал предположение, что, согласно некоторым древним толкователям, в этом псалме содержится обращение к самому Мелхиседеку.[202] В случае, если автор рукописи 11QMelchizedek воспринимает содержание Пс. 110:4 как дарование Мелхиседеку вечного священства, тогда Мелхиседек становится персонажем, сидящим по правую руку от Бога (Пс. 110:1), владычествующим над своими врагами (Пс. 110:1–2) и вершащим правосудие (Пс. 110:5–6). Строки Пс. 110:5–6, соответственно, способствовали восприятию Пс. 82 так тоже относящегося к фигуре Мелхиседека,[203] который, по-видимому, представлялся одним из אלוהים (см. также далее), о которых говорится в Пс. 82, приведенном в виде цитаты из рукописи 11Q13 II 10, и ее автор связывает данную тему страшного суда с периодами Юбилеев, субботним летосчислением и Днем Искупления. Подобного рода смешение тем восходит своими истоками к тексту Писания: согласно Книге Левит 25:8–10, отсчет Юбилеев (с соответствующим этому периоду возвращением земли и свободы) начинается с Дня Искупления, а в Быт. 14 Аврам, по существу, совершил обряд Юбилея, отпустив пленников и вернув собственность в контексте рассказа о его встрече с Мелхиседеком.

Соответственно, Вандеркам сделал следующее замечание: «По-видимому, автор 11QMelch интерпретировал несколько библейских тем и текстов, что позволило ему соединить образ Мелхиседека с мотивами Дня Искупления, а также субботних и юбилейных периодов».[204] Подобным образом и Флорентино Гарсия Мартинес утверждает, что образ Мелхиседека в 11QMelchizedek восходит своими корнями к библейским темам. По мнению этого исследователя, автор, следуя библейским преданиям, воздерживается от того, чтобы назвать Мелхиседека ангелом, тем не менее, он воспринимает этого библейского персонажа как небесное, и даже мессианское, существо, исполняющее свои библейские роли царя и священника, совершая суд и выполняя обязанности храмового служения.[205]

Завершая наш обзор, следует отметить, что в рукописи 11QMelchizedek Мелхиседек представлен как небесный, эсхатологический персонаж, совершающий служение Богу, который освободит праведников по воле Бога и осудит Велиала и тех, кто принадлежит к его жребию. Кроме того, Мелхиседек совершит искупление принадлежащих к его, Мелхиседека, жребию. Подобного рода представление о Мелхиседеке как ведущем битву с Велиалом соотносится с его образом в Видении Амрама, а его роль небесного священника служит параллелью с тем, как этот персонаж представлен в Песнях субботнего жертвоприношения. Подобного рода концепция Мелхиседека контрастирует с его более приземленным образом в большинстве иудейских источников периода Второго Храма, в которых влияние рассказа из Быт. 14 ощущается в гораздо большей степени, чем присутствие мотивов из Пс. 110:4.

Глава III

Моисей как посредник Бога

Андрей Орлов

Енохические черты образа Моисея в Эксагоге Иезекииля Трагика[206]

Господь всех миров предупреждал Моисея, что он должен беречься Его лица.

Ибо написано, «Берегись Его лица».

… Это относится к князю, имя которого Метатрон.

Введение

В одном из самых важных текстов литературы иудейского мистицизма, известном нам под названием Третьей книги Еноха или Книги небесных дворцов (Сефер Хейхалот), можно обнаружить поразительное переосмысление канонического библейского рассказа о даровании Моисею Торы. В упомянутом источнике великий ангел Метатрон, отождествляемый в Сефер Хейхалот с седьмым допотопным патриархом Енохом, изображается в виде существа, открывающего тайны Торы израильскому пророку, извлекая ее из своей небесной сокровищницы.[207] Далее в тексте Моисей представлен передающим откровение, полученное от Еноха-Метатрона, другим персонажам израильской истории, составляющим звенья почетной цепи передачи устного закона, известной нам также из мишнаитского источника Пиркей авот (Поучения отцов). Автор рассматриваемого произведения, относящегося к традиции Хейхалот, однако, привносит изменения в традиционный мишнаитский порядок пророков, учителей и мудрецов, помещая в начало цепи предания фигуру Еноха-Метатрона, воспринимаемого автором в качестве первого из мистиков, получившего небесное откровение. Такого рода выбор первоначального посредника, соперничающего с Моисеем в отношении первенства в получении откровения, не выглядит случайным и во многих отношениях служит важной вехой в долгой богословской полемике, которая началась во времена когда Второй Храм еще не был разрушен. Подобного рода полемика связана с соперничеством двух героев, а именно сына Йареда и сына Амрама, спор уходящий корнями к периоду священнических разногласий эпохи Второго Храма.

В последнее время исследователи во все большей мере осознают всю сложность социального, политического и богословского климата последних лет эпохи Второго Храма, когда различные священнические группы и кланы соперничали за первенство и авторитет своего священнического наследия. В контексте такой атмосферы соперничества появился целый ряд концепций идеальных посреднических фигур, включавший в себя, наряду с традиционными посредниками, такими как Моисей, героев первоначальной человеческой и израильской истории, таких как Адам, Авель, Енох, Ной, Сим, Мелхиседек и Авраам.

Исследователями раннего иудаизма высказываются гипотезы, что в поздний период эпохи Второго Храма священническое наследие, связанное с откровением Моисея, довольно активно ставилось под сомнение со стороны различных богословских групп, предлагавших свои концепции небесных посредников. Эти группы выдвигали другие идеологические альтернативы преданию, основанному на откровении полученном сыном Амрама, выбирая в качестве посреднических фигур своей традиции персонажей из периодов библейской истории, предшествующих времени Моисея. В одном из таких течений богословской мысли, восходящих корнями к ранним енохическим легендам, можно наблюдать тенденцию к представлению седьмого допотопного патриарха в качестве хранителя более древнего культового откровения, существовавшего задолго до того, как Моисей получил скрижали завета на великой горе. В контексте этой соперничающей традиции Енох выступает в роли посредника, получившего от Бога откровение, превосходящее по своей значимости дарованное много веков спустя сыну Амрама в пустыне.

Использование такой доисторической фигуры как Енох не представляется случайным, так как этот герой древности был удостоен чести получения божественного откровения задолго до того, как израильский пророк стяжал свое откровение и священнические предписания на горе Синай. Очевидно, что описание этого события в енохических источниках эпохи второго храма выглядит гораздо более великим и возвышенным, чем библейское описание событий, связанных с историей Моисея. В то время как Моисей получил Тору от Господа на земной горе, Еноху было даровано откровение в небесных сферах, и его наставляли в премудростях закона ангелы и сам Бог. В библейском рассказе Господь спускается к Моисею на землю, чтобы передать ему скрижали завета, в то время как в енохических преданиях седьмой патриарх возносится на небеса в божественные чертоги для созерцания там Престола Славы. Преимущество было очевидно на стороне героя енохических преданий.

В обстановке такого рода соперничества продвижение авторитета фигуры Еноха не могло остаться без ответа со стороны приверженцев и хранителей предания, связанного с именем Моисея. В небиблейских источниках, содержащих сведения о Моисее, можно обнаружить явные намёки на стремление их авторов утвердить значимость и небесный статус главного героя рассматриваемой традиции. Подобная тенденция, различимая в небиблейских текстах о Моисее, разумеется, возникла не только исключительно в качестве ответа на развитие соперничающего енохического предания, а, скорее, ее появлению способствовало существование целого ряда соперничающих фигур божественных посредников из числа библейских персонажей, игравших заметную роль в религиозной среде иудаизма эпохи Второго Храма.