Святитель Димитрий Ростовский - Жития святых святителя Димитрия Ростовского. Том XII. Декабрь Страница 23

И вскоре святой, несмотря на свою юность, сравнялся добродетелью со всеми старцами, бывшими в том монастыре.

Случилось некогда одному из тамошней братии, который имел послушание печь хлебы, промокнуть от дождя; а так как время было зимнее, солнце не светило и ему негде было просушить одежду, то он положил ее в хлебную печь на дрова и забыл о ней. Немного времени спустя, братия собрались печь хлебы и затопили печь, не зная, что пекарь положил туда посушить одежду. Когда дрова уже сильно разгорелись, пекарь вспомнил о своей одежде и очень горевал о ней. Был тут и блаженный Савва: увидев печаль брата, он не подумал о себе и, осенив себя крестным знамением, вошел в топившуюся печь. И, о чудо! Как некогда отроки в печи вавилонской не сгорели [212] по своей вере, так и отрок Савва за свою любовь к брату вышел из печи невредимым, с нетронутой огнем одеждой брата в руках, |и его собственная одежда также осталась неопаленной.

Братия, увидав сие чудо, ужаснулись, и говорили друг другу:

– Каков будет этот отрок в будущем, если он от юности уже сподобился от Бога такой благодати?

В том монастыре блаженный пробыл десять лет, восходя от силы в силу и от славы в славу. Потом захотелось ему пойти в Иерусалим поклониться святым местам и посетить отцов, живших там в окрестной пустыне, воспользоваться их беседою и найти там и себе место для пустынножительства. Он обратился к архимандриту с просьбой отпустить его во Святой Град с молитвой и благословением. Но тот не хотел его отпустить, говоря:

– Нехорошо тебе, такому юному, странствовать, лучше побудь на одном месте.

Но Бог, все устрояющий на пользу, повелел архимандриту не удерживать Савву.

«Отпусти Савву послужить Мне в пустыне», – открыл Он архимандриту в видении.

Тогда, призвав блаженного, архимандрит дал ему благословение и отпустил его с молитвою в путь. Он же, направляемый десницею Всевышнего, пришел в Иерусалим на восемнадцатом году от роду, в конце царствование Маркиана[213] и патриаршества Ювеналия во Святом Граде. Он прибыл в монастырь святого Пассариона в зимнее время, был принят архимандритом Елпидием и поручен руководительству некоего старца Каппадокийского. У него Савва провел зиму, мечтая о безмолвной жизни пустынника, к чему давно стремился душою. Услышав о Евфимии Великом[214], сияющем добродетелью и чудесами в пустыне, находящейся на восток от Иерусалима, Савва захотел видеть его. Испросив у начальствующих благословения, он отправился в путь и, прибыв в лавру великого Евфимия, пробыл там несколько дней, ожидая, когда можно будет увидеть его, так как преподобный не всегда приходил в собор, а один или два раза в неделю и в известные дни. Когда наступила суббота, Савва увидел преподобного Евфимия, шедшего в церковь, и припал к нему с усердной просьбой принять его в свою лавру. Но Евфимий, видя его юность, отослал его в монастырь, находившийся еще далее от Иерусалима, под начало к блаженному Феоктисту[215], повелевая тому заботиться о сем юном монахе, – и пророчествовал о нем, что он в скором времени, благодатью Христовой, просияет в иноческом житии более многих других, будет славным образцом для всех палестинских отшельников и воздвигнет лавру большую, чем все лавры в той стране.

Принятой Феоктистом в монастырь, Савва весь предался Богу и исполнял все монастырские службы безропотно и послушно, со смирением и усердием. Будучи способен и весьма ревностен к совершению Божественного служения, он прежде всех входил в церковь и выходил из нее после всех. При великих душевных силах он и телом был велик и силен, – почему, когда все монахи рубили в пустыне только по одной связке прутьев для корзин и носили в киновию[216], то Савва рубил и носил по три. Сверх сего, иногда носил он и воду, и дрова, и, таким образом, старался всем услужить. Был он довольно долгое время смотрителем над лошаками, исправлял и другие различные должности, и все сие исполнял неукоризненно и беспорочно, так что отцы киновии удивлялись столь великому усердию и услужливости юного Саввы.

Тогда диавол, желая воспрепятствовать ему, измыслил следующее. Был в том монастыре один брат, родом из Александрии, по имени Иоанн. Сей брат получил известие о смерти своих родителей. И вот, диавол внушил ему неподобающую для инока мысль – позаботиться об устройстве оставшегося после родителей имения, и он докучал игумену Феоктисту частыми просьбами отпустить его в Александрию и, кроме того, отпустить о ним и Савву, потому что он, как человек, сильный телом, мог ему оказать большую помощь в дороге. Феоктист уступил настойчивым просьбам инока и отпустил его на родину, а с ним отпустил согласно его просьбе и Савву, и так они отправились. Когда они прибыли в Александрию и стали хлопотать по устройству оставшегося после умерших имения, родители блаженного Саввы, Иоанн и София, случайно бывшие там – ибо отец Саввы по своей военной должности часто бывал посылаем в Александрию по царскому повелению, – узнали его. Тогда блаженному Савве представился новый подвиг и явилась борьба больше первой, когда дяди его влекли из монастыря в мир, от монашества к женитьбе: родители Саввы то слезными просьбами, то ласковыми и заманчивыми словами еще более склоняли его снять черные одежды и надеть светлые, жить по их примеру и поступить на военную службу. Блаженный же, поняв, что он встретился с родителями и был узнан ими по вражескому наваждению, упорно сопротивлялся своему природному чувству. Он сдержал в себе естественную любовь к родителям, отверг их настойчивые мольбы и слезы и, непоколебимый в своем добром решении, отвечал родителям:

– Боюсь Сказавшего: «Кто любит отца или мать более, нежели Меня, не достоин Меня; и кто любит сына или дочь более, нежели Меня, не достоин Меня; и кто не берет креста своего и следует за Мною, тот не достоин Меня»[217]. Как же я могу предпочесть вас Богу, суетную вашу жизнь – кресту своему, военную службу мирскую – воинству духовному? Если и земные цари карают воинов, убежавших из полков, то тем более Царь Небесный не пощадит тех, которые вписались в Его славное воинство и потом убегают из избранного полка.

В заключение блаженный Савва прибавил еще:

– Если вы будете продолжать уговаривать меня покинуть прекрасное воинствование Христово, то я не буду более называть вас своими родителями.

Тогда Иоанн и София, увидев, что сердце сына их непреклонно, перестали его уговаривать и с горькими рыданиями, скрепя сердце, отпустили его, а при расставании просили его взять с собою на дорогу, что только ему ни потребуется, и давали сорок золотых монет; он же ничего не хотел брать, однако, чтобы не оскорбить совсем своих родителей, взял только три монеты, и те, возвратившись, отдал в руки игумену Феоктисту.

К концу десятого года пребывания Саввы в монастыре, преподобный Феоктист преставился; на его место преподобным Евфимием поставлен был один добродетельный инок, по имени Марин; но и он через два года умер, после чего место настоятеля занял один добродетельный инок, по имени Лонгин. Блаженному Савве в то время минуло тридцать лет от роду. Он обратился к игумену Лонгину с просьбой позволить ему для более уединенной жизни затвориться в пещере, бывшей около монастыря, к югу на одном утесе. Лонгин донес о сем желании его великому Евфимию. Евфимий, много наслышавшись о непорочной жизни Саввы, о его посте и молитвах, кротости и смирении и о других его богоугодных делах, написал Лонгину:

– Не запрещай Савве подвизаться так, как он хочет.

Сначала повелено было блаженному пребывать в пещере пять дней в неделю, а потом, по его просьбе, ему разрешили и пятилетнее в ней пребывание. Жизнь его в пещере проходила так: пять дней он постился, не вкушая ничего и не выходя из пещеры; занимался же он там плетением корзин, которых он плел по десяти в день, – а в устах и в мысли у него постоянно были молитвы к Богу. С наступлением субботы, рано утром, он выходил из пещеры в монастырь, неся с собою пятьдесят корзин; в субботу и воскресенье он участвовал в общей молитве и, подкрепив свое тело пищею, вечером в воскресенье опять уходил в пещеру, захватив финиковых ветвей, сколько нужно было их для сплетения пятидесяти корзин. В таких трудах и посте пробыл он в той пещере пять лет, после чего великий Евфимий взял его с собою на пустыннические труды, как совершенного инока, который, несмотря на свои молодые годы, сравнялся с отцами, состарившимися в добродетелях. Евфимий называл его поэтому молодым старцем: будучи молод телом, он был сед своею духовною мудростью и стар своею непорочною жизнью. В 14 день января вышел вместе с ним великий Евфимий из лавры, взяв с собою еще блаженного Дометиана[218], и отправились они в большую пустыню Руву[219] на весь Великий пост до Вербного воскресенья.

Однажды старец захотел пройти через всю пустыню, лежащую выше Мертвого моря, на юг, и пришел с обоими учениками своими, Дометианом и Саввою, в безводную местность. Палил зной, и блаженный Савва устал, изнемог от жажды и упал, не будучи в состоянии идти дальше. Евфимий сжалился над ним и, отойдя от него на такое расстояние, на какое можно бросить камень, стал молиться так: