Алла Авилова - Как я читала Евангелие Страница 3

Многое зависело от того, кем именно он там виделся в первую очередь: духовным лидером, учителем жизни, пророком, целителем, чудотворцем, божьим посланником или сыном божьим в буквальном смысле. Считается, что мессией его сначала видели только в некоторых иудейских общинах, и лишь позже такое отношение к Иисусу распространилось шире. Его стали называть Христом (греческий эквивалент ивритского «мессии»), а его последователей – христианами.

В общинах, где Иисус был и оставался учителем жизни, пользовались одними списками его высказываний, там, где он воспринимался мессией – другими. При изменении отношения к личности Иисуса, рукописи с рассказами о его жизни и учении редактировались. Могло так быть, что его отдельные высказывания начинали восприниматься не соответствовавшими его новому статусу, и их пропускали при следующем переписывании. Если для какого-то переписчика те или иные слова в изречениях Иисуса выглядели неясными или неверно записанными, он мог заменить их другими или, для большей ясности, полностью переиначить такое изречение, оставляя его по-прежнему высказыванием самого Христа.

Для нас это подтасовка фактов, верующие же того времени считали подобные корректировки текста нормальным явлением, особенно, если их производили уважаемые в общине личности. Считалось, что они делали это по «боговдохновению». При составлении Нового завета – унифицированного канонического Священного писания для всех христианских общин, применялся такой же метод работы с источниками.

Научные исследования текста канонических евангелий не оставляют сомнения, что часть изречений Иисуса в этих первоисточниках христианского вероисповедания по разным причинам не могли ему принадлежать, а значит, были ему приписаны. Приписывание было в те времена обычной практикой создания религиозных книг. То, что сказала какая-то авторитетная личность, или могла бы сказать, не подразделялось: авторства в нашем понимании тогда не существовало.

Метаморфозы рукописей не знали пределов. При переписывании их содержание могло переливаться в другой мировоззренческий сосуд, расти или сокращаться, получать какой-то стилистический декор или вновь от него освобождаться.

Читая Евангелие на русском языке, не надо забывать и о переводчиках. Иисус говорил на арамейском языке, самые старые рукописи Нового завета, которыми мы располагаем, на древнегреческом языке. Эти списки стали оригиналом для переводов на все другие языки. В нашем случае Евангелие сначала было переведено с древнегреческого на церковнославянский, а уже с него – на современный русский.

Названия предметов обихода, частей строений, растений и животных – то есть конкретных объектов и субъектов, известных во всех частях света, перевести можно точно. Иное дело – явления, которые по-разному воспринимаются в разных культурах. И потому переводы религиозных текстов не бывают зеркальным отражением оригиналов. Иисус «говорит по-русски» не (совсем) то и не (совсем) так, как это звучит по-гречески, а тем более по-арамейски. Арамейский язык далек от индоевропейских языков, к которым относятся и древнегреческий и русский языки.

Другой взгляд на «раннее христианство»

Реальная история возникновения текста Евангелия не мешает верующим считать его Священным писанием, где каждое слово имеет сакральное значение. Это их право. Точно так же неверующие или инаковерующие имеют право относиться к Евангелию как произведению письменности, а к словам Иисуса – как и ко всем другим словам, которые можно понимать по-разному.

Так это и происходило при жизни Иисуса и первое время после его смерти. Иисусовское движение было пестрым. Первым последователям проповедника из Назарета было свойственно свободное и очень личное отношения к его учению, а Иисусовскому движению в целом – многовариантность понимания его проповедей. Правильным было то, что представлялось правильным в той или иной общине или тем или иным отдельным последователям Иисуса.

И так это оставалось до IV века, когда возникла единая христианская церковь с верой в Иисуса как мессию божественного происхождения, посланного свыше во спасение праведной части человечества перед концом света. Считается, что к этому времени такая вера получила большее распространение, чем все другие представления о личности Иисуса Назаретянина.

Отношение к Иисусу как мессии, признанное единственно правильным, предопределило содержание Нового Завета. Этот сборник канонических текстов, начинающихся с Евангелия, должен был выразить догматические (то есть непререкаемые и не требующие доказательств) установки новой объединенной христианской церкви. Тем самым она взяла на себя роль религиозного института, стоящего над локальными общинами.

Предания и рукописи Иисусовского движения, состоявшего из разрозненных и разных по воззрениям общин – еще не христианство в строгом смысле этого слова, поскольку вплоть до IV века существовали группы последователей Иисуса, относившихся к нему как духовному учителю из Галилеи. Тем не менее, время до возникновения единой христианской церкви принято называть «ранним христианством».

Наследие той эпохи можно воспринимать в неразрывной связи с конфессиональным христианством, а можно – отдельно от него, как существовавшую когда-то духовность, которой через христианские традиции прониклась европейская культура.

Понятно, что это два разных отношения. Если мы хотим самостоятельно разобраться, что для нас значит «христианский ген» нашей индивидуальности и с этой целью открываем Евангелие, мы уже изначально выбираем к его содержанию иной подход, чем тот, которому церковь учит верующих.

«Мы» – это все, кто читает Евангелие в XXI веке, когда нет больше всеобщего обязательного признания церковных догм абсолютными истинами, а отношение к христианству как вероисповеданию, уживается с отношением к нему как к культурному наследию.

Если кто-то хочет брать для себя из Евангелия только то, что вызывает в нем внутренний резонанс, или ищет в нем то, что открывает шире его глаза на себя и свою культуру, кто вправе его осуждать? Это его личное дело во всех смыслах.

Евангелие и евангелия

Мы привыкли пользоваться словом «евангелие» в собирательном значении. Это связано с другим словом: «четвероевангелие». Четыре евангелия, от Матфея, Луки, Марка и Иоанна при формировании единой христианской церкви получили статус «канонических» и были включены в Новый Завет. Признанные единственно правильными, они в своей правильности считаются равнозначными. Когда говорят «Евангелие», то подразумевают их всех вместе.

Но существовали также другие евангелия, и их было множество. Все они, кроме новозаветных, стали считаться апокрифами, то есть источниками неправильных сведений об Иисусе и его проповедях, и были запрещены для употребления.

Та единая церковь, для которой был произведен выбор правильных евангелий, потом раскололась на две ветви: католическую и православную. От этих ветвей отходили свои ответвления. В новых общинах и движениях происходили разногласия, иногда приводившие к их полному отмежеванию друг от друга. Но все разновидности христианства признавали своим первоисточником новозаветное четвероевангелие. Другие евангелия оставались апокрифами и, когда попадали в руки служителей церкви, уничтожались как «пагубные источники фальсификации» христианской веры. Мы можем знать только о тех из них, которые каким-то чудом сохранились до нашего времени.

При научном изучении библейских текстов возникла гипотеза о существовании утраченного сборника изречений Иисуса, которым пользовались независимо друг от друга евангелисты Матфей и Лука2. Дело в том, что многое из того, что говорит Иисус евангелиях от Матфея и Луки, совпадает чуть ли не дословно. Это навело на мысль, что во второй половине I века, когда (предположительно) появились эти два евангелия, существовал авторитетный «источник Q», откуда их авторами были взяты высказывания Иисуса. Возникло даже предположение, что такой сборник и сам был евангелием.

Последнее, впрочем, расценивалось как нечто весьма сомнительное: в христианском рукописном наследии не было примеров евангелия, состоявшего только из изречений Иисуса. И потому считалось, что евангелие – это обязательно рассказ об Иисусе Христе, к которому могут быть добавлены выдержки из его проповедей, а не какой-то там «цитатник».

Положение изменилось в 1945 году. Тогда у египетского местечка Наг-Хамади были найдены христианские рукописи I – III веков в списках IV века, предположительно из первого христианского монастыря, основанного отцом-пустынником Пахомием Великим. Этот монастырь находился недалеко от местонахождения тех рукописей, а их захоронение могло быть связано с указом Александрийского митрополита Афанасия об уничтожении неканонических текстов, которое относится как раз к IV веку.