Н. И. Сагарда - Лекции по патрологии I—IV века Страница 31

Можно надеяться, что «возрождение» изучения древнехристианской письменности на Западе найдет надлежащий отклик и у нас (для чего имеются достаточные основания в усилившемся в последнее время спросе на переводы святоотеческой литературы), а вместе с этим не будет необходимости доказывать и для православных право патрологической науки на самостоятельное существование и важное значение в круге богословских наук и для богословского образования.

Наименование науки

По современному положению дела представляется необходимым вести нарочитую речь и о наименовании науки, так как в данном случае вопрос идет не об имени только, а о самой сущности науки, ее задачах и методе исследования. Дисциплина, занимавшаяся изучением произведений древнецерковной литературы, уже в XVII в. называлась то патристикой, то патрологией, причем иногда эти наименования употреблялись как вполне тождественные и взаимозаменяемые, но большей частью различались по существу: патристика являлась наукой систематической, а патрология — исторической; первая давала догматико-исторические сведения, вторая — биографически-литературноисторические. Хотя в самом наименовании «патрология» и «патристика» нет научных оснований для различия между ними, так как ни в имени «патрология», ни в имени «патристика» нет указания на специальное отношение первой к биографическому и библиографическому материалу и второй — к систематическому изложению святоотеческого вероучения и нравоучения, однако в настоящее время в западной науке установилось довольно ясное разграничение между ними. Именно: «патристика» собирает рассеянные в творениях отцов Церкви доказательства для догмы, морали, церковного строя и церковной дисциплины и стремится изложить их по их внутренней связи. Поэтому ее можно определить как систематическое изложение заимствованных из отеческих творений доказательств, которые служат для исторического обоснования христианских истин. Она не дает образа жизни и литературной деятельности богословских писателей, но, опуская биографию и библиографию, группирует догматическое содержание их творений по основным точкам зрения, излагает в связи и таким образом создает систему традиционного религиозного учения. Следовательно, в «патристике» индивидуальные особенности того или другого церковного писателя лишаются обычной ценности, иногда получая характер даже случайного отклонения от нормы, причем вся сила сосредоточивается на принципиальном тождестве нравственного и догматического учения с библейско-христианскими первоосновами. От этой науки существенным образом отличается «патрология», заключающая не только биографический и библиографический отдел, но и экзегетический, в котором излагается содержание отдельных произведений того или другого писателя и цельный образ его учения, с оттенением именно его индивидуальных особенностей, характерно отличающих данного писателя и определяющих его место в истории богословской мысли, и эта сторона признается существенной составной частью науки, которой она не может передать «истории догматов», так как в последней историческая сторона представляется не так подробно и обстоятельно и совершенно в другой форме, чем в патрологии. В патрологии история христианских догматов представляется хронологически, в связи с самой жизнью древней Церкви и в том самом порядке, в каком христианские догматы раскрывались в действительности. С другой стороны, в патрологии каждый христианский догмат рассматривается в связи со всей системой вероучения тех церковных писателей, у которых раскрывается этот догмат, между тем как «история догматов» оставляет эту связь в стороне и берет из учения известного отца только то, что он говорит о том или другом догмате в отдельности. Обработка же истории древнецерковной письменности с точки зрения исключительно литературнокритической и библиографической, т. е. так, что рассматривались бы только различные произведения или целые группы их, равно как рукописи и издания, устранила бы из подлежащей разрешению задачи самое благородное и важнейшее: в патрологии должна быть рассмотрена и оценена не только внешняя оболочка, но преимущественно полное жизненных сил зерно, и именно в таком виде, чтобы материал, относящийся к внешней, литературной стороне разбираемых произведений, содействовал богословской характеристике и литературно-исторической оценке их.

В русской богословской литературе в отношении к наименованию и даже содержанию науки не создано исторической традиции, потому что и самая наука как отдельная и самостоятельная существует только с 40-х гг. XIX столетия и должна была развиваться при постоянном почти скептическом отношении к ее состоятельности как научной системы, к ее задаче, методу и практической необходимости.[144] В обычном словоупотреблении, даже в официальных документах, наименования «патристика» и «патрология» употребляются, по-видимому, безразлично. Но представленные данные убеждают, с одной стороны, в том, что такое смешение этих наименований неосновательно и может вести к недоразумениям, с другой стороны — и в том, что по современному научному положению необходимо заботиться о возможно основательной постановке и широком развитии патристической науки в том именно направлении, которое указывается наименованием «патрология», а не «патристика». Впрочем, считаем необходимым оговориться, что в сказанном решительно не заключается той мысли, будто «патристика» как систематическое изложение заключающихся в патристической литературе богословских истин не имеет достаточных оснований или права на существование: правильно понимаемая и научно поставленная патристика даже желательна, так как она была бы очень полезна для возможно точного и глубокого понимания православного учения. Но пока у нас нет научно разработанной патрологии, до тех пор и патристика не может иметь твердого фундамента, потому что ей должна предшествовать правильная установка учения отдельных древнецерковных писателей, в исторической обстановке и взаимной связи и преемственности их, что может быть дано только в широко и научно поставленной патрологии. В противном случае мы никогда не будем гарантированы от такого пользования творениями отцов Церкви, когда из цельного произведения для поддержания доказываемого положения извлекаются отдельные отрывки или даже фразы ради их словесной пригодности, но без внимания к тому, что в контексте они имеют не тот смысл, какой им придается, что тот или другой писатель, соответственно с состоянием богословия в его время, даже не мог ставить и разрешать тех вопросов, какими занят современный нам богослов, ищущий себе поддержки в древнецерковной литературе. А для той дисциплины, которой принадлежит бесспорное право на предварительную разработку, более правильным представляется наименование «патрологией», соответственно тому, как понимается это наименование в современной западной патрологической науке. Правда, содержание науки оказывается значительно шире этого имени, так как она имеет своим предметом не только произведения «отцов Церкви», но и всех вообще древнецерковных писателей. Однако с этой стороны оно может быть оправдываемо и защищаемо на том основании, что с точки зрения той задачи, какую ставит себе патрологическая наука, не все памятники древнецерковной письменности имеют одинаковое значение и что последнее определяется доказанным и очевидным влиянием тех или других произведений древнецерковной письменности на современную и последующую жизнь Церкви, а также в связи с этим признанием их авторитетности со стороны самой Церкви; но такое значение имеют, если не исключительно, то во всяком случае преимущественно, οί 'έγκριτοι της έκκλησίας πατέρας — они именно в патрологической науке и составляют главный и существенный предмет изучения. {Но во избежание практических недоразумений уместно было бы к наименованию «патрология» присоединить другое — описательное: «историческое учение об отцах Церкви и древнецерковных писателях».}

Критическое исследование произведений древнецерковной литературы

Необходимость такого исследования. Произведения древнецерковной литературы должны подлежать исследованию в патрологии с именами тех авторов, которыми они действительно написаны, и по возможности в том виде, в щком они вышли из их рук; только подлинные произведения и неповрежденные тексты могут дать искомую истину, а потому должна получить подобающее место и значение и патрологическая критика, которая в основных положениях совпадает с историко-литературной критикой вообще. Настоятельная необходимость применения критического исследования к произведениям древнецерковной литературы обусловливается следующими соображениями.