Н. И. Сагарда - Лекции по патрологии I—IV века Страница 32

Критическое исследование произведений древнецерковной литературы

Необходимость такого исследования. Произведения древнецерковной литературы должны подлежать исследованию в патрологии с именами тех авторов, которыми они действительно написаны, и по возможности в том виде, в щком они вышли из их рук; только подлинные произведения и неповрежденные тексты могут дать искомую истину, а потому должна получить подобающее место и значение и патрологическая критика, которая в основных положениях совпадает с историко-литературной критикой вообще. Настоятельная необходимость применения критического исследования к произведениям древнецерковной литературы обусловливается следующими соображениями.

Памятники древнецерковной литературы имеют более чем тысячелетнюю историю. В течение этого времени они прошли через тысячи рук и испытали многоразличную судьбу, что сопровождалось неизбежными в таких случаях изменениями. Но есть несомненные факты и намеренных искажений и подлогов. Уже под именем апостолов выпускались в обращение неподлинные произведения, почему апостол Павел вынужден был собственноручно писать заключительное приветствие как знак подлинности послания (2 Фес. 2: 2; 3: 17—18), а Иоанн Богослов заканчивает Апокалипсис грозным предостережением всякому, кто прибавил бы или убавил слова его пророчества (22: 18—19). Так случалось и некоторыми отцами Церкви. Подлинные произведения оказывались искаженными извращением отдельных слов и выражений, произвольными прибавками и пропусками; опубликовывались иногда под именем известных церковных писателей произведения, принадлежащие перу других авторов, составлялись новые произведения по давно известным, изготавливался оригинальный якобы текст по существующему древнему переводу и т. п. Вина в искажениях и иногда подлогах падает прежде всего на переписчиков и корректоров. Невнимательные, часто и невежественные переписчики при спешной переписке искажали отдельные слова и целые предложения, пропускали выражения и целые строки, выправляли текст по своему разумению; иногда находящиеся в одном кодексе произведения нескольких писателей приписывали одному, чье имя стояло в сборнике первым, имя малоизвестного позднейшего автора заменяли таким же именем более известного древнейшего писателя и т. п. Св. Ириней обращается к переписчику его антигностического произведения (Όγδοάς [Восьмерица][145]) с такими словами: «Заклинаю тебя, который будешь переписывать эту книгу, Господом нашим Иисусом Христом и Его славным явлением, когда Он придет судить живых и мертвых, что то, что перепишешь, заботливо сравнишь и исправишь по первоначальному тексту, с которого ты переписал, и подобным образом перепишешь эту клятву и поместишь в списке» (Euseb., Hist. eccl. V, 20[.2]; Hieron., De vir. ill. 35). Иногда еретики, чтобы доставить своему учению более легкий доступ и авторитет в христианском обществе, или вставляли свои мысли в принятые верующими произведения древних и уважаемых церковных писателей, или же под их именем выпускали в свет свои собственные произведения. Уже Дионисий Коринфский, во второй половине II в., жаловался на это, когда писал: «По просьбе братии я написал послания; но апостолы диавола наполнили их плевелами, когда иное опустили, другое прибавили» (Euseb., Hist. eccl. IV, 23[.12]). Кроме того, подлогом пользовались малоизвестные писатели, чтобы своим произведениям доставить большую известность и распространение, а также и корыстолюбивые книготорговцы, чтобы скорее сбыть имеющиеся у них рукописи и получить барыш. Иногда в борьбе с еретиками и в пылу догматических споров, при общем убеждении в авторитете древней Церкви и ее отцов, неразумные ревнители чистоты учения и прав Церкви думали оказать услугу ей тем, что новые произведения, составленные в церковном духе, выдавали за произведения знаменитого отца Церкви прежнего времени, чтобы тем успешнее оспорить и опровергнуть противника.

Все это открывает весьма широкое поле деятельности для патрологической критики, которая ставит своей задачей:

1) в отношении к происхождению литературных памятников определить, какие из произведений древнецерковной письменности подлинны (genuina, authentica) — относительно действительных писателей которых нет никаких сомнений; какие неподлинны или подложны (spuria, supposita, apocrypha, adulteria) — относительно которых решительно можно сказать, что они не принадлежат тем писателям, на имена которых притязают; и какие, наконец, сомнительны (dubia) — относительно которых исследования еще не дали определенного результата, так как одинаково многие и равной силы основания говорят за и против подлинности их.

2) В отношении к наличному состоянию текста патрологическая критика должна определить неповрежденные произведения (sincera) — заключающие в себе ни более, ни менее того, что было в оригинале, и поврежденные (corrupta); последние могут быть интерполированными (interpolata), если в них чужой рукой внесены прибавки, или сокращенными (mutila, mutilata), если обнаружены пропуски. Сочинения, в которых сохранились все части их целиком, называются полными (integra); отдельные отрывки произведений называются фрагментами.

Основные положения патрологической критики. По вопросу о происхождении подлежащий исследованию произведений древнехристианской письменности патрологическая критика устанавливает следующие основные положения, которые являются общими с принципами всякой историко-литературной критики. Те признаки, по которым определяется подлинность письменных памятников, называются положительными принципами критики, а те, из которых извлекаются данные против подлинности — отрицательными. В том и другом случае свидетельства заимствуются или из других исторических документов, или из самого произведения, о котором идет речь; в первом случае они называются внешними основаниями или признаками подлинности, в последнем — внутренними.

Внешними положительными критериями называются исторические свидетельства всякого рода. Они имеют преимущественное решающее значение. На первом месте должно быть поставлено свидетельство самого автора, которое он дает в позднейших своих произведениях относительно прежде написанных. Так, например, блж. Иероним в своем сочинении De viris illustribus сам перечисляет все свои произведения, написанные до 392 г., и блж. Августин к концу своей жизни в своем Retractationes сопоставляет свои собственные произведения, чтобы ошибочное и неправильно понятое исправить, дополнить и разъяснить. Далее, сюда принадлежат свидетельства современников или позднейших писателен (например, друзей, учеников), которые знали автора и его литературную деятельность и приписывают ему произведение (или часть его) или приводят из него места с обозначением имени автора. Авторитет этих свидетелей имеет значение постольку, поскольку они близко стояли к автору, сами свободны от всяких подозрений, а также соответственно силе приводимых ими в пользу подлинности произведения оснований: чем древнее свидетели, чем ближе стоят они к автору по месту и времени, чем определеннее выражены их указания, тем основательнее их удостоверение. При этом подлинность произведений, из которых берутся свидетельства, предполагается сама собой. Согласие всех таких свидетелей приводит к бесспорному убеждению в подлинности рассматриваемого произведения или группы их. Наконец, важное значение имеет свидетельство кодексов, если несколько рукописей, и именно древнейших, принадлежащих по происхождению различным местностям, независимых одна от другой, согласно указывают имя автора и если нет оснований сомневаться в надежном происхождении надписи или подписи в них. Чем древнее рукописи, чем согласнее их свидетельство, тем решительнее оно в пользу подлинности.

Внутренние положительные признаки критики, которые извлекаются из содержания и формы самого рассматриваемого произведения, имеют меньше значения, чем исторические свидетельства и вообще внешние признаки подлинности. Сюда принадлежат основания, утверждающие согласие произведения с национальными, историческими и географическими отношениями, при которых произведение должно быть составлено, единство с достаточно известными подлинными произведениями того же автора по стилю и содержанию мыслей, методу изложения, соответствие с характером, индивидуальными особенностями и жизненными обстоятельствами писателя и т. п. Сами по себе этого рода аргументы никогда не могут иметь характера осязательной убедительности, но если они опираются на достаточно сильные внешние свидетельства, то подлинность произведения можно считать вполне доказанной.

Отрицательные критерии заключаются во внутренних противоречиях, в анахронизмах, в резком различии стиля с известными произведениями того же писателя, в противоречии с характерными свойствами его, известными из других надежных источников. Если произведение указывает и описывает лиц, события и отношения, церковные учреждения, ереси, которые, как несомненно известно, принадлежат позднейшему времени, или если встречаются догматические термины в смысле решения позднейших соборов, то должно признать его неподлинным или по крайней мере интерполированным. Другим признаком неподлинности является совершенное отсутствие свидетельств в пользу подлинности в кодексах и у древних писателей. Произведение должно быть признано неподлинным, если все наличные манускрипты указывают другое имя, а не то, которое оно носит, и сомнительным, если о,цни манускрипты приписывают его одному автору, другие — иному. Если современные и позднейшие авторы не делают никакого употребления из произведения, которым они могли воспользоваться для своей цели, то это — тоже отрицательный признак; однако сам по себе он не имеет решающей силы, потому что умолчание могло иметь достаточные основания или в незнакомстве с данным произведением, или в намеренном уклонении от пользования им. Такие отрицательные свойства делают произведение подозрительным, но сами по себе не служат надежным доказательством неподлинности. То же нужно сказать о незначительном различии в стиле, методе и даже содержании произведений: такие явления могут быть обусловлены составлением произведения в позднейшее время жизни автора или различием цели произведений и адресатов. Из такого рода данных могут быть извлекаемы только вероятные доказательства, а неподлинность должна быть доказываема на других основаниях.