Лео Дойель - В поисках Библии: Тайны древних манускриптов Страница 31

Предположения Виролло пришли на помощь Бауэру. Однобуквенный символ для предлога «к» соответствовал в семитском языке «л». Как только знак «л» был установлен, Бауэр начал действовать в духе алгебраических уравнений, где «икс» — неизвестное — является функцией известных величин. Чтобы определить «м», Бауэр прибег к семитскому слову «млк», означающему «царь». Весьма вероятно, что это слово встречалось часто. С этого времени немецкий филолог начал искать трехбуквенное слово, первая буква которого в клинописном алфавите была бы «м/в», вторая — «л», а третья неизвестна. Метод оказался плодотворным. Бауэр определил «м» (а также «в») и «к». С этого момента дело пошло быстрее, так как угаданные слова помогали определить значение различных букв. Два знака, повторявшиеся в тексте, напоминавшем список следующих друг за другом имен (как в библейской генеалогии), дали ему «бн», означающее «сын». Имя известного семитского бога Баала (семитское «б’л»), которое, как следовало ожидать, должно было упоминаться в текстах, теперь было обнаружено сравнительно легко. И так далее. Через три дня Бауэр был убежден, что расшифровал двадцать букв наверняка и четыре — с большой степенью вероятности. В его статье в «Фоссише Цайтунг» были приведены имена нескольких финикийских божеств и фонетические термины числительных.

Однако он сделал несколько ошибок. Две буквы были определены неправильно из-за приписывания еврейского произношения слова «топор» — «грзн» — четырем символам на бронзовых орудиях, отобранных Виролло. Как было показано позже, на диалекте Рас-Шамры это слово произносилось как «хрсн». Две неправильные буквы легко могли вызвать беспорядок в алфавите, состоящем из столь небольшого числа символов. Фактически Бауэр прочитал правильно семнадцать букв. Это было большим достижением, хотя еще и не позволило прочитать тексты Рас-Шамры.

Летом 1930 г. отчет Бауэра в «Фоссише Цайтунг» привлек внимание человека, которому было предопределено стать одним из крупнейших специалистов века в области библейской археологии. Американец У. Ф. Олбрайт, который тогда, в начале своей карьеры, был занят раскопками в Тель-Бейт-Мирсиме, близ Иерусалима, живо интересовался раскопками в Рас-Шамре и со временем сделал несколько первых английских переводов алфавитных клинописных текстов. Он знал о том, что Дорм работает над копиями Виролло, и сообщил ему о заметке в немецкой газете. На основе открытий Бауэра Дорм исправил одну свою ошибку (он спутал «н» и «т»). Продолжив работу, он правильно истолковал двадцать знаков и великодушно сообщил об этом Бауэру. Бауэр, в свою очередь, включил их в усовершенствованный вариант своей расшифровки — так называемый «Алфавит 5 октября 1930 г.».

С этого момента инициатива опять перешла к Шарлю Виролло. Ставший к тому времени профессором Сорбонны, Виролло, хотя и медленнее, пришел к аналогичным заключениям. Теперь он исправил ошибки, сделанные Дормом и Бауэром (например, две неправильные согласные в слове «топор»), установил три альтернативных значения «алифа» (в древнееврейском языке есть только одно), окончательно установил тридцать знаков в алфавите Рас-Шамры и завершил дешифровку. Виролло также успешно сделал первые полные переводы. Впоследствии он стал официальным издателем документов из Рас-Шамры.

Была ли уверенность в том, что интерпретация алфавита правильна? Когда Виролло начал издавать связные и вразумительные переводы текстов, большинство сомнений рассеялось. Для тех, кто нуждался в более строгом доказательстве, были другие подтверждающие данные. Некоторые таблички, например, содержали имена несемитских хурритских богов, совершенно неожиданные в этом контексте. Отдельные списки городов на месопотамском аккадском языке, с одной стороны, и в новой алфавитной клинописи — с другой, хотя и не идентичные и не в одинаковой последовательности, содержали совпадающие названия. Аккадское слоговое произношение, кстати, также помогло реконструировать возможное произношение языка Рас-Шамры, оставшееся неопределенным из-за манеры писать без гласных. Самое точное доказательство было представлено другим списком, в котором приводилось количество сосудов вина, привезенных в Рас-Шамру несколькими (вассальными?) городами. После каждого названия города шло соответствующее количество, написанное алфавитом Рас-Шамры. Если эти фонетические значения числительных были правильны, они составили бы сумму в сто сорок восемь сосудов. Оказалось, что сумма, записанная на аккадском языке, была «I me’at 48 Dug Gestin» — «148 сосудов вина».

Пока в 1930 г. проводилась работа по дешифровке, Клод Ф.-А. Шеффер и Жорж Шане начали вторую кампанию, в сопровождении жены Шеффера. На этот раз организаторами были Академия надписей, Лувр и французский Департамент просвещения. Дополнительные фонды позволили Шефферу нанять двесги пятьдесят местных рабочих, и он смог выкопать значительное количество клинописных табличек. Объявление о вновь открытом алфавите обратило внимание всего мира на новую экспедицию. Все взоры были устремлены на этот город в Северной Сирии, до сих пор известный под современным арабским названием мыса, на котором он находился, — Рас-Шамра (точнее — Рас аш-Шамра) или под именем близлежащей гавани Минет-эль-Бейда. С самого начала холм Рас-Шамра представлялся Шефферу и его коллегам местом, где когда-то существовал древний город несомненно большого размера и значения — вероятно, центр весьма обширного города-государства.

Шеффер тогда еще не знал, что ученые уже давно интересовались названием одного города, до тех пор не получившим убедительного объяснения, — Угарита. Оно было упомянуто в египетской «Поэме Пентаура» (Пентовера), датируемой временем Рамсеса II, чей сомнительный военный триумф над хеттским войском она восхваляла. Шесть упоминаний об этом городе было в табличках из Тель-эль-Амарны. В одном из амарнских писем царь Тира сообщал Аменхотепу IV: «Угарит, царский город, был разрушен огнем. Половина города была сожжена, другой половины больше нет». Это вполне могло быть ссылкой на разрушительное землетрясение. Другое письмо сообщает, что город подпал под влияние хеттов, заклятых врагов фараона. Дополнительная информация об Угарите была обнаружена в клинописных архивах хеттов в Богазкёе и в письмах Хаммурапи. Через несколько лет записи из Мари, аморитского центра в Северной Месопотамии, принесли новое свидетельство. Все эти данные указывали, что Угарит был влиятельным ханаанским городом, расположенным, вероятно, на побережье Сирии, в районе, горячо оспариваемом хеттской и египетской империями.

В отличие от других ханаанско-финикийских городов, как, например, Библ, Бейрут, Аккра, Тир и Сидон, Угарит, кажется, исчез с арены истории во время смертельной борьбы и упадка двух великих ближневосточных империй и начала набегов «народов моря» около 1200 г. до н. э. Что случилось с ним? Сирия была тщательно исследована археологами и другими учеными, и шансы найти какие-либо следы этого города были весьма малы. Рас-Шамра тогда еще не появилась на сцене. Собственно говоря, во время первой экспедиции Шеффер был уверен, что обнаружил древнее название Рас-Шамры, когда иероглифическая надпись на уже упомянутой египетской вотивной стеле была прочитана как посвящение Баалу Цафона. Казалось вполне очевидным, что статуя была поднесена египтянами богу-покровителю города, называемого Цапуну (или Цафон). Некоторое время авторы французских публикаций придерживались этой точки зрения.

Но У. Ф. Олбрайт, профессор университета Джонса Хопкинса в Балтиморе, отнюдь не был в этом убежден. Его острая проницательность, которая еще раз драматически проявилась на раннем этапе восстановления свитков Мертвого моря, заставила его усомниться в выводе французских коллег. В 1931 г. в небольшом примечании к научной статье на другую тему он несколько раз подчеркнул тот факт, что Рас-Шамра была, по всем данным, «городом весьма значительным», в то время как город под названием Цафон (в действительности мифологическое название ханаанского Олимпа) нигде ни разу не был упомянут. Как могло быть, чтобы крупный городской центр, подобный этому, не был назван в древних записях? С другой стороны, была местность, игравшая значительную роль во всевозможных документах II тысячелетия, — Угарит, город, местонахождение которого все еще не было определено. Олбрайт заявил: «Идентификация с Угаритом, упоминаемым в клинописных и египетских надписях II тысячелетия, кажется весьма вероятной». Он обещал коснуться этого вопроса в будущей публикации, которая так никогда и не появилась.

Причина этого была проста. Через год в статье о текстах Рас-Шамры Олбрайт заявил, что таблички, недавно расшифрованные Виролло, делают дальнейшие усилия по идентификации Угарита ненужными. Появились новые данные: несколько колофонов, приложенных к алфавитным документам, содержали название «Угарит».