Софроний Сахаров - Таинство христианской жизни Страница 35

Реальные страдания духа нашего суть привилегия, недешево оплачивающаяся. Счастье или благословение я измеряю не суммою психофизических приятных переживаний, но прежде всего даруемым нам познанием о бытии мира и особенно о Первой и Последней ИСТИНЕ. Здесь, на Земле, испытания кончаются. Я часто вспоминаю слова Господа, сказанные Им апостолам за несколько часов до Его голгофской кончины: «Мир Мой даю вам» (Ин. 14:27). В основе этого мира лежит ведение Отца; Христос знает Отца. И мы если прикоснулись познанию вечной Истины — Бога, то воспринимаем все терзания Земли как бы на периферии нашего ипостасного бытия. В невидимом центре нашей персоны присутствует Бог, и Его животворящая любовь хранит нас от смерти даже тогда, когда мы остро живем в самих себе тревоги, отчаяния, предсмертные агонии наших братьев.

Конечно, путь сей тесен и тернист. Много воздыханий вырвется из груди за время шествия по сему пути. Временами все существо наше как бы выворачивается наизнанку, и лицо целиком обращается внутрь. Сердце и ум ощущают свое бессилие следовать за Христом, и в страхе будем замедлять наши шаги: «Иисус шел впереди, а они (апостолы) ужасались и, следуя за Ним, были в страхе» (Мк. 10:32). Останавливается и наш дух на пороге вечности в скорбном изнеможении; иногда же в торжествующем порыве к Божественной истине.

Страстное стремление к власти, к преобладанию над братьями — искажает в человеке образ Божий: делает его поклонником Искусителя: «Тебе дам власть над всеми сими царствами и славу их, ибо она предана мне, и я, кому хочу, даю ее. Итак, если Ты поклонишься мне, то все будет Твое» (Лк. 4:6, 7). Христос же заповедал обратное: «Вы знаете, что князья народов господствуют над ними... но между вами да не будет так» (Мф. 20:25, 26). Господствование Он заменяет служением, ради которого люди становятся «соучастниками в славе, которая должна открыться» (1 Пет. 5:1); «домогаться же славы не есть слава» (Притч.25:27). Апостолы до смерти Христа и воскресения Его, до вознесения и ниспослания Духа Святого не были свободны от идеи славы в земном царстве Христа (см.: Мф. 20:21). Перед самым вознесением Христа они спрашивали Его: «...не в сие ли время, Господи, восстановляешь Ты царство Израилю?» (Деян. 1:6). Христово Царство — не от мира сего; оно гонимо от царства князя мира сего. Первое есть власть любви, сила смирения, влекущая красота святости и мудрости. А князь мира сего действует насильнически; он же и «отец лжи»: «Диавол... был человекоубийца от начала и не устоял в истине, ибо нет в нем истины. Когда говорит он ложь, говорит свое, ибо он лжец и отец лжи» (Ин. 8:44). Редкие достигают власти без насилия над слабыми и даже без человекоубийства, прямого или косвенного. Насилия сопровождаются оправданиями, преимущественно ложными. Последствием сего являются войны, гибель неисчислимых душ, разорения, бедствия, катастрофы, отчаяние жертв террора. Такова история падшего человечества. Каиновы потомки чрезвычайно умножились на Земле. Но велико и множество кротких сынов первой жертвы — Авеля (см.: Быт. 4:8). Трагизм положения усугубляется тем, что, казалось бы, героические души борцов против одной формы гнета в случае победы и сами становятся на тот же путь насилия; и нет исхода из этого кошмара. Немного таких мест на Земле, где не стонали бы от тяжкого бремени побежденные, порабощенные; и стоны их восходят до неба.

«Кроткие наследуют Землю» (Мф. 5:5); и подвиг замученных за имя Христа станет для них неумирающей славой. Христос отвергал искушение славою и властию мира сего: первый раз — в пустыне: «...отойди от Меня, сатана» (Лк. 4:8); второй — после насыщения пяти тысяч пятью хлебами: Христос, «узнав, что хотят... взять Его и сделать царем» земного царства Израиля, «удалился на гору один» для молитвы (Ин. 6:15). Опять Он уклонился от власти земной, как сделает и после чуда воскрешения Лазаря, когда народ встретил Его, как царя, в Иерусалиме, «когда весь мир пошел за ним» (см.: Ин. 12:19). После ночной молитвы наедине Иисус шел по воде к ученикам, бывшим в опасности погибнуть от бури, и уже не в первый раз явил Свою власть над силами природы. Да, Он подлинно великий Царь, но «не от мира сего». Он непостижимо для всех тварей «уничижил Себя... даже до смерти» (Флп. 2:7, 8). Он — недостижим ни в Его извечном величии, ни в Его недомысленном самоумалении. Через Него мы познали, что смирение Бога есть свойство Божественной любви, которая отдает себя без меры, без счета, «до конца» (Ин. 13:1). Христос явил нам сию святую тайну Божества. До Него Бог представлялся неограниченным Властителем, недоступным Деспотом, которому чужда любовь. Ныне Он открылся нам как воистину Вседержитель, одновременно же и как Отец наш. Владеет Он нами не в силу могущества над созданными Им, но силою непреодолимого притяжения к Себе, как «Свет, в Котором нет ни единой тьмы» (1 Ин. 1:5).

Господь скончался, воскликнув: «Жажду!» (Ин. 19:28). Он жаждал, чтобы мы познали Отца. А мы, жаждем ли мы, как должно, сего познания? Люди ищут Истину. Многие любят Христа. Но еще больше таких, которые пытаются свести Его до доступных им измерений, приложить Его учение к борьбе за дележ имений (см.:Лк. 12:15). И если бы мы достигли того, что подавляющее большинство приняло бы такого Христа, соответствующего ленивому сердцу эгоистичного человека, то тогда бы мы потеряли подлинного Христа Спасителя, молящегося в Гефсимании, предавшего Себя на суд лукавому сборищу, принявшему смерть на Кресте.

Когда Христос низводится с престола Абсолютного Авторитета, исключительного и единственного, и поставляется наряду с другими якобы «откровениями», якобы равноценными, а для некоторых даже и более совершенными, тогда легко внушать людям всякую мистическую философию под видом богосозерцания.

Оторванных от Христа Бога нетрудно толкнуть на всякое зло: на войны, убийства и другие преступления против человека ради, по существу, мнимого прогресса, ради торжества дикой идеи о сверхчеловеке — тиране; ради восхождения «по ту сторону добра и зла».

Любовь Христова — понятие не этическое: она есть сходящая от Бога безначального подлинная жизнь. Внешне она может проявляться как этика в нашей житейской обыденщине, но по роду своей реальности она принадлежит плану вечной онтологии. Нетварный Свет, отражением которого являются заповеди Христа, снисходя по иерархическим ступеням, постепенно одебелевает, становясь «христианской этикой». Мы не отвергаем ее; наоборот, храним как возможный переход от низшего к высшему, как некий мост между психическим и духовным бытием, как тропу от малого света к великому и совершенному.

Путь к святой Божественной любви лежит через многие страдания. Иов на гноище своем познал Бога, в Которого до того времени только веровал. Много есть верующих, но немного таких, которые ЗНАЮТ Бога. «Если обойти всю Землю из края в край и спрашивать всякого встречного человека: „Знаешь ли ты Бога?“ — то неведомо, скольких найдешь, и еще найдешь ли таких, которые скажут: „Да, я знаю Бога“», — как-то сказал Старец Силуан.

Царство Христа — «опрокинутая пирамида»: больший служит меньшему, сильнейший смиряется перед немощным. Так все в жизни христиан; такова структура Небесного Царства, в основе которого лежит Божия любовь. В противовес сему царства падших людей основаны на порабощении и эксплуатации сильнейшими слабейших. Гордые победители насилием к тому же презирают побежденных и обращаются с ними не лучше, чем с животными.

Бог в Предвечном Совете Своем благоволил избрать-призвать нас для усыновления. Изнемогаем мы, обремененные этим великим заданием. Где столь крепкие ноги, чтобы восходить по отвесным каменным скалам на вершину горы боговидения? Кто даст нам могучие крылья, чтобы вознестись нам в сферу небесной любви? Мы были научены и ныне знаем, что на крыльях веры во Христа Бога возможно подняться даже до престола Всевышнего. Но сей подъем далеко не прост и не легок. «Царство Небесное силою берется, и употребляющие усилие ВОСХИЩАЮТ его» (Мф. 11:12). «И сия есть победа, победившая мир, ВЕРА наша» (1 Ин. 5:4).

Весь мир еще находится в периоде созидания: «Отец Мой доныне делает, и Я делаю» (Ин. 5:17). Сии слова Господа относятся прежде всего к Человеку-человечеству. Наше эмпирическое «бывание» можно уподобить процессу брожения дорогих вин. Христос же уподобил его «закваске, которую женщина положила в три меры муки, доколе не вскисло все» (Лк. 13:21).

В этот постепенный ход развития — от семени до совершенного плода — вошли два события решающего значения: падение Адама и воплощение Логоса. Сей Логос Отца открыл нам глаза на происходящий грандиозный спектакль, Он указал нам путь спасения от последствий падения. Мы образ Божества, но опрокинуто в нас подобие Триединству Прообраза; все мы — замкнутые круги, разделенные между собою «острова». Лишь по дару свыше, в молитве за весь мир, забывая самих себя, живя жизнью ВСЕГО АДАМА, получаем мы первый опыт богоподобия. После сего мы начинаем воспринимать Бытие — и Божественное, и тварное — иным порядком.