Андрей Горбунов - Знакомство с Библией Страница 36

По точному выражению о. Александра Меня, нравственные страдания, через которые прошел пророк, не только повлияли на символику его произведения, но и стали тем внутренним опытом души, в котором раскрылось его мистическое зрение. Ему было дано пережить трагедию неразделенной любви, трагедию измены и одиночества. Пережив этот опыт, он прикоснулся к невыразимой тайне Божественной любви и страдания.

Как и Амос, и даже еще в большей мере, Осия опирался на Моисееву традицию. Но он осмыслял ее со своей собственной позиции. Бог Сам выбрал Свой народ и вывел его из рабства, и это было актом свободной любви. Но Израиль предал эту любовь, впал в блудодейство, отдав свое сердце на служение кумирам и расторг завет с Богом. Забвение же истинного Бога повлекло за собой и крайний нравственный упадок. «Нет ни истины, ни милосердия, ни Богопознания на земле; клятва и обман, убийство и воровство и прелюбодейство крайне распространились, и кровопролитие следует за кровопролитием» (Осия, 4:1–2). Сами богослужения Яхве в Израиле превратились в пустой ритуал, из которого выхолощен смысл и в котором нет любви. Но Бог устами Осии восклицает: «Я милости хочу а не жертвы, и Боговедения более, нежели всесожжений» (Осия, 6:6). Но этого Боговедения как раз и нет в Израиле.

В интерпретации Осии, Боговедение, или Богопознание, имеет двойной смысл. С одной стороны, это знание о том, Кем является Бог и что Он сделал для Израиля, т. е. знание традиции отцов. Отсутствие такого знания привело к идолопоклонству и нарушению заповедей. И здесь вина священников и пророков, не научивших народ. Но, с другой стороны, знание, о котором говорит Осия, – это знание сердца, требующее ответной любви на любовь Бога. И эту любовь, которую Израиль хранил во время странствий в пустыне, народ, как считает Осия, утратил, вступив в землю обетованную.

Как и Амос, Осия тоже возвещал неизбежную кару за грехи и разрушение царства. По мысли пророка, чтобы осуществить свое предназначение, народ должен умереть, а затем творческим актом Бога он будет возрожден для новой жизни. Осия провидел время, когда Господь возвратит избранный Им народ из переселения, восставит его от смерти, упразднив саму смерть и власть ада. Именно тогда и осуществится та цель, для которой Бог призвал народ Израиля.

Не умаляя критерия истинной правды, сформулированного Амосом, Осия все же больше говорил не о Боге, грозном Судье, но о Боге милосердной любви, что по-еврейски выражено очень многозначным и труднопереводимым словом хесед. Открытие этой любви придает всей проповеди Осии новый смысл. Само понятие народной вины обретает у пророка более глубокий, трагический оттенок. Из нарушения правды она превращается в измену любви, блудодейство, с которым пророк столкнулся в своей личной жизни и опыт которого он переосмыслил в своей проповеди.

Меняется и возникшее у Амоса представление о целебном наказании. У Осин оно выступает как высшее доказательство любви – любви, которая не мирится с изменой возлюбленной, но принуждает ее к спасительному для нее страданию, чтобы вернуть ее.

Кстати, символичными были и имена, которые Осия дал своим детям от Гомери. Своего сына он назвал Изреель, что значит Бог рассеет, но также и Бог рассудит. Само это имя как бы служило для людей указанием на близящийся Божий суд над израильским народом и одновременно говорило о милосердии Бога, Который, в конце концов, восстановит рассеянный народ. Дочерей же пророк назвал Ло-Амми, т. е. Не Мой народ, и Ло-Рухама, т. е. Непомилованная, что он тоже обыграл в тексте книги, когда проповедовал о чистосердечном покаянии.

Осия не только делает такое сердечное раскаяние возможным. Он твердо верит, что оно обязательно совершится. И тогда та, которую назвали Ло-Рухама, станет называться Рухама, т. е. Помилованная, а Ло-Амми станет называться Амми, т. е. Мой народ: «И помилую Непомилованную, и скажу не Моему народу: Ты Мой народ, а он скажет: Ты мой Бог» (Осия, 3:23).

В конце времен в новом обществе, среди нового Израиля, целомудренного как дева и многочисленного как песок морской, ибо к нему присоединятся язычники, будет восстановлен брачный союз с Господом во всей его полноте. Основой этого союза со стороны Бога будет правда, суд, благодать и милосердие, а со стороны человека познание Господа, т. е. единение с Ним в любви.

Брачные образы, возникшие в пророчестве Осин, очень важны. Они как бы исходная точка всей той брачной мистики, которая развивается в дальнейшем, переходя из Ветхого в Новый Завет и концентрируясь в Ветхом Завете в книге Песнь Песней. Нельзя отрицать, что задолго до пророка Осин эротический символизм уже имелся в разнообразных восточных религиозных и магических культах, связанных с плодородием. Но то, что раньше было выражением узкоматериалистического отношения к божеству, теперь меняется до неузнаваемости. В союзе мужчины и женщины все внимание теперь сосредоточено не на плотском начале отношений, но на соединении двух личностей, слиянии двух сердец. Образ же Бога, ищущего сердце человека, рождает новое представление о Божественной любви как милости и особом даре Бога, любви, облагораживающей и возвышающей человека, приобщающей его к вечности. Заслуга Осин и состоит в том, что он первым развил это учение о взаимной любви Бога и человека. Недаром же отцы Церкви сравнивают строгого Амоса с Иоанном Крестителем, а Осию – с любимым учеником Христа апостолом Иоанном Богословом.

Исайя Иерусалимский. Иеремия

Вслед за Амосом и Осией на проповедь вышел самый известный из древнееврейских пророков Исайя. Он жил и проповедовал в Иерусалиме. Согласно преданию, он был видным государственным деятелем и, может быть, даже членом царской семьи.

Исайя – самый вдохновенный и поэтически одаренный из всех пророков. Его речи являются жемчужиной древнееврейской словесности, что легко можно почувствовать даже в несовершенных переводах в прозе на русский язык.

Исайя отличался необычайной силой характера. Он всегда смело боролся за истину перед сильными мира сего, чего бы это ни стоило. Секрет его стойкости – в его твердой, не знающей никаких колебаний вере. Он считал, что тот, кто не верит, не спасется.

Исайя вышел на проповедь в 742 году до н. э. и затем проповедовал около 40 лет. Таким образом, он стал свидетелем нескольких политических кризисов и передела мира. На его глазах пала Самария, а потом он видел и неравную борьбу между Иудеей и Ассирией. Согласно преданию, в тяжелейший момент осады Иерусалима ассирийской армией, когда все понимали, что дальнейшее сопротивление бесполезно, Исайя, поверив откровению свыше, сказал иудеям: «Не сдавайтесь!». Они послушали пророка, и вслед за этим ассирийская армия неожиданно сняла осаду и ушла прочь. Как показали данные археологических раскопок, в ассирийском стане, скорее всего, началась какая-то эпидемия, и войско было вынуждено уйти. Иерусалим оказался спасен.

Книга Исайи в том виде, как находим ее в Библии, состоит из 66 глав. В течение долгого времени считалось, что Исайя сам написал или продиктовал ученикам все эти главы. Однако сейчас подавляющее число ученых пересмотрело это мнение. Они утверждают, что главная часть книги действительно принадлежит пророку Исайе, жившему в VIII веке до и э. Но вместе с тем целый ряд глав книги был написан учениками и толкователями пророка.

Нужно помнить, что понятия авторства в современном смысле этого слова тогда еще не было. (Его не было даже и в эпоху Возрождения.) Единственным способом сохранить речения пророка было доверить их его ученикам, которые тщательно запоминали и записывали слова учителя. Знаменательно, что сам Исайя рассказал нам, как это происходило. Еще в начале своего служения, почувствовав, что его не хотят слушать, он по повелению Бога уединился с учениками. Господь сказал ему: «Завяжи свидетельство, и запечатай откровение при учениках Моих» (Исайя, 8:16). Очевидно, уже тогда Исайя доверил свои проповеди ученикам, которые бережно хранили их, дополняя их и соотнося их с более поздними проповедями учителя. После смерти Исайи они передали их другим ученикам следующих поколений. Таким образом традиция Исайи сохранялась.

Ученые считают, что она включала в себя не только речения самого пророка, но и другие материалы, которые, по мнению учеников, соответствовали этой традиции. Первоначально в еврейской Библии писания пророков хранились в четырех довольно больших свитках примерно одинаковой длины. Очевидно, для древних именно размер свитка был одним из важнейших факторов при отборе материала, включенного в этот свиток. Например, в свитке, содержавшем речения малых пророков, их проповеди были объединены вместе не по хронологическому принципу или по принципу важности содержания, хотя это и учитывалось, но потому что все вместе они должны были заполнить пространство одного свитка.

Современные ученые считают, что и свитки Исайи, Иеремии и Иезекииля тоже представляют собой своеобразные сборники, куда вошли проповеди разных лиц, хотя и принадлежащих к единой пророческой школе. Соответственно наше понимание каждой данной книги – и прежде всего свитка Исайи – становится гораздо более полным и адекватным, если мы будем различать в ней отдельные пласты, которые, подобно голосам в хоре, сливаются в единое целое.