Авраам Норов - Путешествие по Святой Земле в 1835 году Страница 38

Вспоминая грозный Суд Божий, совершенный над этим греховным краем, обреченным запустению, где, по словам Иеремии, ни один сын человеческий обитать не будет (Иер 49:18; 50:40), я отводил взор с неподвижной плоскости горьких вод на вершину горы Навава и как бы искал там тени того, которого познал Господь лицом к лицу. Глядя на эту гору отсюда, ее масса несколько отделяется от цепи Аравийских гор.

Оставляя Мертвое море, скажем вдохновительными словами Библии, что будущие роды, сыны сынов, чужеземец из страны далекой, поражены будут ужасною пустотою этих отверженных мест, где один жупел и соль, где никакой злак не прозябает, где ни голос человеческий, ни бег животного не нарушают безмолвия, – где почиет гнев Божий: тайные предопределения принадлежат Господу Богу нашему, а явленное – нам и чадам нашим для вечного поучения и для исполнения всех предписаний закона (Втор 29:22–29).

Глава IV

Дорога от Мертвого моря к обители св. Саввы. – Обитель св. Саввы (Энгадд) Фекоа. – Вифлеем

«И воста Давид оттуду, и седе во узинах Енгадды».

Мы оставили берега Мертвого моря в 8 часов утра, направясь к пустыне Св. Саввы. Через час мы достигли подошвы гор. Поднявшись на первую высоту, мы проезжали по узкой отдельной скале, образованной как мост; внизу в глубоком ущелье видно русло иссохшего потока, который должен быть поток Кедрский, хотя мой драгоман говорил, что это другой, текущий зимою от самого Назарета; не знаю, на чем он основывает рассказ свой. Несколько вооруженных бедуинов, укрывающихся от рекрутства, показывались как привидения на темях гор. Топот наших лошадей далеко вторился по излучинам гор и призывал их на добычу, но вид кавасов паши скоро их рассеивал. Вправо от нашего пути заметна была одна из гор, увенчанная сантонским памятником. Мусульмане воображают, будто здесь погребен Моисей, не переходивший Иордана. В этом месте находится, как сказывают, слой камня черноватого цвета, который горит, как смола, и имеет противный запах, его можно тесать и употреблять на строение, как лаву. Скоро за сим начинается большая нагорная равнина; в конце ее видны на крутой горе развалины (мы доехали до этой горы через три часа и три четверти от Мертвого моря). Там был некогда монастырь, очень многолюдный; он разрушен Хозроем, и 14 тысяч братий были здесь умерщвлены; говорят, что кости их видны еще поныне на вершине. Арабы рассказывают, что эти кости, будучи несколько раз уносимы поклонниками, появлялись опять на своих местах.

Отсюда начинаются грозные и тесные ущелья, ведущие к пустынной обители Св. Саввы. Был полдень; разженные скалы дышали на нас как из печи. На отвесных высотах этих скал видел я тот род скоростелей, о которых упоминается в Библии и которыми питались израильтяне в пустыне; эти птицы теперь редко встречаются: они очень малы, долгошеи и бегают по скользким стенам скал, как по земле; цвет их коричневый; вот что я мог разглядеть[89]. Мы не могли по ним стрелять, потому что наши ружья были заряжены пулями.

Мы погружались более и более в ущелья и въехали наконец почти в непроходимый дефилей. И мы, и лошади были изнурены; здесь скалы состояли из белого меловатого кряжа, отражение солнца было ослепительно для глаз; тут же мы нашли обширную пещеру и возле нее высеченный в скале четверосторонний ров, вероятно для дождевой воды. Эта пещера, где после обитали отшельники, принадлежит Ветхому Завету; в ней укрывался Давид во узинах или дефилеях Энгадди; сюда же был завлечен Саул, и здесь Давид, имея во власти жизнь Цареву, не хотел по сердцу и по долгу посягнуть на Помазанника Божия, но отрезал только полу от его одежды. Здесь же совершилось их примирение. Эта знаменитая пещера укрыла и нас под своею сенью. По кратком отдохновении мы продолжали путь.

Отсюда по труднейшим горным стезям, на которых лошади наши беспрестанно обрывались, мы спустились наконец в долину, называемую в простонародии монаший базар. В первые века христианства, когда эти дебри были населены многочисленными отшельниками, эта долина была в положенные дни их сборным местом. Мы поднялись отсюда опять на горы; тут открывается ужасное ущелье, называемое Расуль-Уади; это не что иное, как русло потока Кедрского. Вскоре, обогнув скалу, является пустынная обитель Св. Саввы.

С первого взгляда здания этой обители составляют одно целое с дикою горою, из которой они образованы, – по одинаковому цвету камней. Четыресторонняя башня венчает темя главной скалы; другая башня, подобная ей, – ниже. Обитель обнесена высокими стенами; прочие здания, с плоскими террасами, сходят уступами в дикое ущелье. Здесь увидел я впервые на одном куполе утешительное знамение креста, – оно укрыто пустынею! Единственный вход находится всегда под крепким затвором, по причине частых набегов бедуинов. Никого из братии не было видно на стенах; мой передовой наездник подал сигнал пистолетным выстрелом; тогда один из отшельников появился на высоте башни и звоном колокола известил обитель о прибытии странников. В обители были предупреждены о моем прибытии, чрез иерусалимскую братию. Меня встретил настоятель и препроводил прямо в главную церковь, где я отслушал молебен. Иконостас и стены украшены очень древним византийским письмом. Все очень ветхо и бедно; несколько древних греческих рукописей, церковных учителей, расставлены тут же по полкам, но большая часть их находится в келье, смежной с церковью. – Из церкви мы прошли в паперть или притвор, где в кругу братии я был угощаем кофеем, пока для меня приготовляли комнату. Я не ожидал в таком грозном уединении найти спокойный приют, украшенный кругом широкими диванами; это была для меня истинная нега после утомительного пути, но зато эта комната, определенная для одних путешественников, есть единственная роскошь строгой обители.

Святой Савва процветал в конце V и в начале VI века при Юстиниане. При нем не было здесь ничего кроме нескольких вертепов, где он обитал со святым Ксенофонтом и потом малое число его сподвижников. Сюда же уединились от мира святые Евфимий, Кирилл Иерусалимский и Иоанн Дамаскин; доселе показывают их кельи. – святой Кирилл, современник святого Саввы, передал нам его жизнь. Император Юстиниан защитил впоследствии пустынную обитель Св. Саввы стенами и башнями, узнав о его Святой добродетели. Чрез несколько времени все пространство безжизненных горных ущелий, от Мертвого моря до Вифлеема, где даже не обитали звери, заселилось сонмом отшельников; их существование не было даже подозреваемо свирепыми властелинами Палестины. Рассказывают, что когда Селим ІІ, император турецкий, завоевал Палестину, монахи лавры Св. Саввы, узнав о назначении нового сангиака в Иерусалиме, пришли к нему, для приобретения себе его покровительства, с бедными дарами, состоящими из овощей и плодов, – удивление властителя Иерусалимского было чрезмерно, когда он увидел перед собою облеченных в одинаковую одежду до тысячи смиренных пустынников, о которых он никогда не слыхал. Этот варвар, приняв дары, выбрал из всего числа братий только двадцать, которым дозволил возвратиться в пустыню, а все остальные были тут же умерщвлены его стражею.

Главное место обители есть небольшая площадка, посереди которой устроена восьмиугольная часовня с куполом, на том месте, где в недрах скалы покоились мощи святого Саввы. Они были перенесены, по сказанию некоторых писателей, в Венецию, – но здесь мне сказывали, что они находятся теперь в Антиохии. Во внутренности часовни весь купол занят изображением нерукотворного образа Спасителя. Под этою каменною площадкою иссечены погребальные пещеры для монастырской братии. Вход туда обозначен подъемным камнем с отверстиями. По ту сторону площадки есть еще другая церковь о двух приделах. Она древнее той, о которой я говорил, как по своему построению, так и по письму образов. Там, за железною решеткою, показывают груды костей и черепов убитых пустынников. Три чудотворных черепа лежат особенно, снаружи. Вправо от площадки, когда стоишь лицом к оврагу, виден укромный садик с одною пальмою и несколькими кустарниками, разведенный на нанесенной сюда земле; он примыкает к отвесной скале, на которой возвышается полуразвалившаяся третья башня, при которой устроена церковь Св. Симеона Столпника. В этой скале показывают молитвенный вертеп святого Саввы и другой, где была его опочивальня; далее иные пещеры, где некогда были сожжены и задушены дымом здешние отшельники, от неверных. Грустные воспоминания о мученичестве того малого числа избранных, которыми, может быть, держится здешний мир, стесняют здесь на каждом шагу сердце.

Возвратимся мимо часовни Св. Саввы в притвор главной церкви. Оттуда, как из центра, идут пути в разные подразделения обители, следуя уступам скал, вдоль, вверх и вниз. Эти пути ведут с крылец на крыльца, то по коридорам, то по террасам мимо пещерных келий. Тут же, на двух или трех террасах, встречаются рассадники нескольких лекарственных растений или овощей; земля туда также нанесена. В угловом рассаднике, примыкающем к ограде, рисуется одинокая пальма, которая, по преданиям, растет от корня пальмы, посаженной самим святым основателем этой удивительной обители. В среднем коридоре сохранилась очень древняя часовня или церковь, посвященная святому Иоанну; остатки ее альфресков, в особенности при входе, замечательны по хорошей живописи; они состоят из нескольких круглых образов Спасителя, Богоматери и святых, в малом размере. Тут же несколько древних греческих надписей на стенах. Поднимаясь выше, по направлению скалы, достиг я наконец главной башни, венчающей скалу; она называется Юстиниановою. Мы вошли в нее через железную дверь; стены башни необыкновенно толсты. Братия показали мне в ней потаенную лестницу и сход в пещеры, куда они могут укрываться в крайних случаях. Вид с высоты башни на мертвую дикость огромных гор и на глубокое ущелье, ужасен. – На высоте этой башни обыкновенно находится сторожевой монах; оттуда проведена вниз веревка к колоколу, для сигналов. Во время возмущения против Ибрагима-паши иноки этой обители были несколько месяцев в осаде у диких племен арабов. Теперь главные их притязания оканчиваются по большей части требованиями некоторого количества съестных припасов, хотя обитель очень не богата ими, но у братии приготовлено для таких случаев несколько корзин с хлебом, которые они спускают им вдоль стен на веревках.