Иоанн Златоуст - Творения, том 8, книга 1. Толкование на Евангелие от Иоанна. Страница 39

БЕСЕДА 19

«Он первый находит брата своего Симона и говорит ему: мы нашли Мессию, что значит: Христос; и привел его к Иисусу» (Ин. 1:41, 42).

1. Блага единения людей. — Андрей, найдя Мессию, немедленно приглашает своего брата принять участие в обретенном счастье. — 2. Пророчество доказывает божественное всемогущество не менее, чем и чудо. — 3. Древние имели много названий, христиане — одно только имя — христианин. — Почетность и слава этого имени. — Мы носим имя Иисуса Христа и столь же близки к нему, как тело к голове. — Как делать надлежащее употребление из богатства? — Раздавать свое имение бедным значит обогащать себя.

1. Бог вначале, создав человека, не оставил его одного, но дал ему в помощь жену и повелел им жить вместе, так как знал, что от этого сожительства может произойти много пользы. Что же, если жена воспользовалась этим благодеянием не так, как следовало? Если кто вникнет в сущность этого дела, то увидит, что от сожительства бывает много пользы для людей благоразумных. Впрочем, не только от сожительства мужа с женой, но если и братья живут вместе, то и они получают отсюда пользу. Потому и пророк говорил: «как хорошо и как приятно жить братьям вместе» (Пс. 132:1)? И Павел увещевал не оставлять взаимного общения. Этим–то мы и отличаемся от зверей. Мы строим и города и торжища и дома для того, чтобы быть вместе друг с другом не в жилище только, но и в союзе любви. Наша природа создана Творцом так, что имеет разные нужды, а сама для себя недостаточна; поэтому Бог и устроил так, чтобы нужды, происходящие отсюда, исправляемы были пользою, проистекающею из общежития. Потому установлен и брак так, что, чего недостает у одного, то восполняет другой, и таким образом удовлетворяются потребности природы, и хотя она создана смертною, сохраняет однакож на долгое время бессмертие по преемству. Мог бы я остановиться далее на этом предмете и показать, сколько пользы для людей происходит от взаимной, близкой и искренней связи между собою Но нам предстоит теперь другое нечто, для чего собственно и заговорил я об этом. Андрей, пробыв у Иисуса и научившись от Него, сколько успел, не удерживает у себя этого сокровища, но поспешает, тотчас бежит к брату, чтобы поделить с ним приобретенные блага. Но для чего Иоанн не сказал, о чем беседовал с ними Христос? И откуда видно, что они именно для того и были у Него? Это уже и прежде показали мы; но это можно узнать и из нынешнего чтения. Заметь, что Андрей говорит своему брату. «Мы нашли Мессию, что значит: Христос». Видишь ли, — он здесь показывает, сколько узнал в краткое время? Он выражает этим и силу Учителя, убедившего их в том, и собственную свою ревность, с какою они издавна с самого начала заботились о том. Само выражение: «нашли» показывает душу, томившуюся желанием видеть Христа, ожидавшую сошествия Его свыше, и исполненную радости, когда предмет ее ожиданий явился, и наконец поспешившую радостную весть об этом сообщить другим. В делах духовных подавать друг другу руку — признак братской любви, родственной дружбы, искреннего благорасположения. Обрати внимание и на то, что и он говорит о Мессии с прибавлением члена. Не сказал просто: Мессию, но Мессию ожидаемого. Таким образом они ожидали одного Христа, не имеющего ничего общего с другими [16]. Смотри же, и как Петр с самого начала обнаруживает в себе душу благопокорливую и благопослушную. Он тотчас спешит к Иисусу, нимало не медля. «Привел его», сказано,«к Иисусу». Но никто не обвиняй его в легкомыслии, если он принял слова брата, без дальних исследований. Вероятно, и брат говорил ему об этом много и обстоятельно, но евангелисты обыкновенно многое представляют вкратце, заботясь о краткости. Притом и не сказано, что Петр просто поверил, а только — что Андрей «привел его к Иисусу», желая представить Ему брата, чтобы тот все узнал от Него самого. Притом с ними был еще и другой ученик и содействовал тому. Если же сам Иоанн Креститель, сказав о Христе, что — Агнец и что Он крестит Духом, яснейшее учение о Нем предоставил своим ученикам узнать от Него самого, тем более должен был сделать это Андрей, чувствуя себя не в состоянии объяснить все. Поэтому он и повлек своего брата к самому источнику света, с таким тщанием и радостью, что тот нисколько не колебался и не медлил. «Иисус же, взглянув на него, сказал: ты — Симон, сын Ионин; ты наречешься Кифа, что значит: камень Петр» (ст. 42). Здесь (Христос) уже начинает обнаруживать Свое божество и мало–помалу открывать его в Своих изречениях. Так Он это сделал в беседах с Нафанаилом и с женою самарянкою.

2. Пророчества не менее чудес убеждают, и притом не заключают в себе тщеславия. Чудеса еще подвергались превратным толкам, по крайней мере от людей неразумных: о «веельзевуле», говорили они, «изгоняет бесов» (Мф. 12:24); но о пророчествах ничего подобного не было никогда говорено. Таким образом для Симона и Нафанаила Христос употребил этот способ учения, а с Андреем и Филиппом Он не так поступил. Почему же? Потому что они уже в свидетельстве Иоанна получили не малую подготовку; а Филипп, кроме того, увидел предстоящих Христу, принял это за прямое доказательство для веры в Него. «Ты — Симон, сын Ионин; ты наречешься Кифа, что значит: камень Петр». От настоящего достоверным делается и будущее. Назвавший отца Петрова, конечно, провидел и будущее. Предречение соединено здесь и с похвалою; но это не было лестью, а предсказанием будущего, что видно из следующего. Припомни, с каким сильным обличением Он в беседе с самарянкою дает видеть ей свое прозрение. «У тебя было пять мужей», говорит Он, «и тот, которого ныне имеешь, не муж тебе» (Ин. 4:18). Так и Отец Его, восставая против почитания идолов, много говорит о пророчествовании. «Пусть же выступят и спасут тебя от того, что должно приключиться тебе» (Да возвестят вам, что имать на вас приити). И в другом месте: «Я предрек и спас, и возвестил; а иного нет у вас» (возвестих и спасох, и не бе в вас чужд) (Ис. 47:13; 43:12). И это ставит на вид во всем пророчестве. Пророчество есть по преимуществу дело Божие, которому демоны даже подражать не могут, сколько бы ни усиливались. В чудесах еще может быть и некоторое обольщение; но предсказывать будущее с точностью свойственно только одному вечному существу. Если же когда–либо и демоны это делали, то только для обольщения неразумных; потому и провещание их всегда легко изобличить во лжи. Между тем Петр ничего не отвечает на слова Христовы, — потому что еще ничего ясно не понимал, а только поучался. Притом же и самое предсказание было еще не вполне изречено. Христос не сказал: Я тебя переименую Петром, и на этом камне создам Церковь мою, а сказал только: «ты наречешься Кифа, что значит: камень Петр». То переименование означало бы высшее достоинство и большую власть. Но Христос не вдруг и не с самого начала выказал Свою власть, а до времени более смиренно беседовал. Когда же Он дал полное доказательство Своего божества, то уже с большею властью говорит тоже: «блажен ты, Симон, сын Ионин, потому что не плоть и кровь открыли тебе это, но Отец Мой, Сущий на небесах». И в другом месте: «Я говорю тебе: ты — Петр, и на сем камне Я создам Церковь Мою» (Мф. 16:17, 18). Так Христос наименовал Симона, а Иакова и брата его — сынами грома. Для чего же Он это делает? Он этим показывает, что Он Тот самый, кто и ветхий завет дал и тогда имена переменял, назвав Аврама Авраамом, Сару Сарою, Иакова Израилем, а многим еще от рождения их дал имена, как то: Исааку, Сампсону и лицам, о которых упоминают Исаия и Осия; некоторым же переменил имена, данные от родителей, как то: лицам, выше упомянутым, и Иисусу Навину. У древних также было в обычае давать имена по обстоятельствам, как и Илия сделал. И это было не без цели, а для того, чтобы самое наименование людей было для них напоминанием благодеяний Божиих, чтобы, через выражение пророчества в именах, оно тем лучше сохранялось в уме слушающих. Так и Иоанну дано имя прежде его рождения. Так люди, которые имели просиять добродетелью с первого возраста, получали имена и прежде рождения; а тем, которые прославлялись впоследствии, и прозвание после прилагалось.

3. Но тогда каждый получал особое имя; а ныне все мы имеем одно имя, которое важнее всех тех, — имя христиан, сынов и друзей Божиих, тела (Христова). Такое наименование больше всех тех может возбуждать в нас усиленную ревность к преспеянию в добродетели. Не будем же делать ничего недостойного этого почетного наименования, помышляя о высоте достоинства, по которому мы называемся Христовыми. Так назвал нас Павел. Будем держать это в мысли, будем уважать это великое имя. Если некоторые, нося имя какого–либо знаменитого полководца или другого какого–либо славного человека, высоко думают о себе, слыша, что их называют именем такого–то или такого–то, считают это имя великим для себя достоинством и всячески стараются о том, чтобы своим нерадением не обесславить того, с кем они тезоимениты, то мы, называющиеся по имени не полководца, не какого–либо начальника земного, не ангела, не архангела, не серафима, а самого Царя их, не должны ли полагать и саму душу, только бы не оскорбить Удостоившего нас такой почести? Разве вам не известно, какою почестью пользуются отряды царских щитоносцев и копьеносцев, окружающих царя? Так и мы, удостоенные быть близ самого Царя и даже гораздо ближе к Нему, чем упомянутые нами — к своему царю, ближе настолько, насколько близко тело к голове, во всем должны поступать не иначе как подражая Христу. А что говорит Христос? «Лисицы имеют норы, и птицы небесные — гнезда; а Сын Человеческий не имеет, где приклонить голову» (Лк. 9:58). Если бы мы стали этого требовать от вас, то это, может быть, многим показалось бы делом трудным и тягостным. Итак, ради вашей немощи, я оставляю эту строгость: а требую только, чтобы вы не имели пристрастия к богатству, — и как, ради немощи многих, я не требую от вас такой высокой добродетели, так убеждаю вас, и тем более, удаляться пороков. Я не осуждаю тех, которые имеют дома, поля, деньги, слуг; а только хочу, чтобы они владели всем этим осмотрительно и надлежащим образом. Каким надлежащим образом? Как следует господам, а не рабам, т. е. владеть богатством, а не так, чтобы оно обладало вами, употребляя его, а не злоупотреблять. Деньги для того и существуют, чтобы мы употребляли их на необходимые потребности, а не берегли их: это свойственно рабу, а то — господину. Стеречь — дело раба, а издерживать — дело господина, имеющего на то полную власть. Ты не для того получаешь деньги, чтобы закапывать их в землю, а чтобы раздавать их. Если бы Бог хотел, чтобы они были сбережены, то не давал бы их людям, а оставил бы их навсегда лежать в земле. Но как Он хочет, чтобы они были издерживаемы, то и дозволил нам иметь их — для передачи друг другу. Если же мы удерживаем их у себя, то мы уже не господа их. А если ты для того удерживаешь их, чтобы умножить, то для этого самое лучшее средство расточать их и всюду раздавать. Да и не может быть прихода без расхода, или богатства без издержек. Это можно видеть в делах житейских. Так делает купец, так делает земледелец: один тратит семена, другой деньги. Один плавает по морю, расточая свои деньги, другой целый год трудится, бросая семена и работая. Между тем здесь не нужно ничего такого: не нужно ни корабля готовить, ни волов впрягать и пахать землю, ни беспокоиться о воздушных непогодах, ни бояться града. Нет здесь ни волн, ни (подводных) скал. Это плавание, это сеяние требует только одного — бросать то, что у тебя есть; а все прочее совершит тот Земледелец, о котором Христос сказал: «Отец Мой — виноградарь» (Ин. 15:1). Итак, не безрассудно ли предаваться лености и нерадению там, где можно получить все без труда, а показывать всю деятельность там, где много трудов, забот и пота, и после всего этого — еще неверная надежда? Не будем, умоляю вас, так неразумны в деле собственного спасения, но, оставив дела тягостнейшие, поспешим на дела более легкие и полезные, чтобы достигнуть и будущих благ, благодатью и человеколюбием Господа нашего Иисуса Христа, с Которым Отцу со Святым Духом слава, ныне и присно, и во веки веков. Аминь.