Алексей Осипов - Носители Духа Страница 40

Монастыри и монашество не случайное явление. Оно установлено Святыми Отцами по внушению Святаго Духа, и особенность монашеского чина не в том, чтобы идти в мир и служить мирянам на пользу. Ибо мы отреклись от мира, и в монастырях ежедневно совершается бескровная Божественная Жертва за весь мир, и о мире всего мира — и это служение выше всякой благотворительности ближнему. Благотворительность похвальна для мирян, ибо они живут в миру и их священный долг — служить ближнему, кто как может, по данному свыше таланту.

Монастыри служат для мирян тихой пристанью от волнений житейской суеты: приезжающие сюда отдыхают и возрождаются духовно, ибо в монастыре течение жизни другое, в сравнении с миром, и это очень успокоительно влияет на приезжающих. Еще монастыри воспитывают духовных чад, о которых миряне понятия не имеют, ибо они видят только внешние стороны: мусор–то всегда сверху воды плывет, а золото внизу лежит (С. 269. 2010).

Монастырь подобен утренней яркой заре, и на эту зарю стекаются люди из разных губерний России, по особенному внутреннему убеждению пожить ради спасения своей души. Вот такие личности приходят в монастырь. Конечно, не все выдерживают свой начальный подвиг, уезжают в мир, но это исключение, большинство остаются в монастыре до гроба (С. 271–272. 2010).

Преподобный Арсений Великий сказал: «Монах — пришлец в чужой стране, ни во что не должен вмешиваться, — и тогда он будет спокоен». Чудно и справедливо сказал ты, великий отец, кратко, но очень глубоко. Конечно, слово это вытекло от великого твоего святого опыта.

А современное монашество, к стыду нашему, от невнимательной и рассеянной нашей жизни не стало следить за собой и очищать свою дорожку от терний. Следим, подчеркиваем немощи у других и вмешиваемся в чужие дела, а выходит разная болтовня, клевета и ропот — недовольство на монастырское начальство вместо послушания и повиновения, и даже делаем указания и даем советы (С. 383. 2003).

В монастырь и в монашество не стремись. В данный момент в монастырях условия другие, так что ты можешь разочароваться. Внутренней монахиней и в миру можешь быть, а монахиня внешняя, без внутренней, — черная головешка (С. 227–228. 2010).

Стены монастыря, черная ряса, даже все внешние подвиги жизни монастырской, ничего не значат без внутреннего подвига, который составляет цель жизни монашеской. Состоит же он в совершенном перерождении всего человека, в совлечении всего земного, в умерщвлении всего своего, человеческого разума, всякого чувства человеческого, для того, чтоб ожить для Бога и в Боге. Как далек человек от Бога, так велика и бездна разлучающая его с Богом, так велик и труд воссоединения. Мало того, что путь этот тяжек, но даже не для всех доступен, не всем открывается, не всякий находит его, не всякий ищет, даже не всякий вожделевает его. Его вожделевает, ищет и находит только тот, кто призван на этот путь Самим Господом. Призвание же Божие чувствует душа, когда она в земной жизни ничем не удовлетворяется, когда она постоянно чувствует какую–то неполноту и когда она ищет, чтоб в ней самой открылось ощущение бессмертия, вводящее ее в жизнь вечную и приближающую к Господу Вечному. Такому призванию Божию душа не может противиться, она делается послушной и не остановится в своем искании внутренней жизни, общения с Господом до тех пор, пока не найдет пути, приводящего к этой цели; и тогда не остановится, но все трудится на земле своего сердца, все идет дальше и дальше, несмотря на то, что путь делается все труднее и труднее, все более и более требует отречения от души, вверившейся ему; и в этом умерщвлении себя во внутренней смерти находится всю жизнь, до тех пор, пока угодно будет Богу призвать его к вечной жизни. …Если не принять этого внутреннего подвига, не искать этого пути, то не нужно и поступать в монастырь. В него поступают для того, чтобы в этом училище духовной жизни образовать свой дух, чтоб в нем найти руководителей и все средства для прохождения этого духовного поприща (С. 238–386; 387).

…Монашество не больше, как форма внешней жизни и, как оно ни хорошо, все же оно не должно быть крайней целью искания… В заповедях Христовых сокрыто все духовное сокровище (С. 396).

Монастырская жизнь очень тяжела. Она требует особенного призвания Божия, особенной душевной потребности жить высшими идеалами. Без этого она даже смысла не имеет (С. 444–445).

Наше время

Целомудрие, простота, евангельская любовь удалились с лица земли. Соблазны и пороки умножились до бесконечности! Развратом объят мир!

Свт. Игнатий (Брянчанинов). Т. 1. С. 255

Живем в ужасное время: в преддвериях развязки всему.

Свт. Игнатий (Брянчанинов). Письма. С. 318

В религиозном отношении наше время — очень трудно: разнообразное отступничество от православной веры приняло обширный размер и начало действовать с необыкновенною энергиею и свободою. Это предсказано Словом Божиим и, даже у нас, совершается давно (Письмо 355).

Предсказало Священное Писание о бедствиях последнего времени: что они яко сеть приидут на вся, живущие на лице всея земли (Лк. 21, 35), «и не имут избежати» (1 Сол. 5, 3). Точно! никакого нет средства устранить скопляющиеся черные густые тучи, охватывающие отвсюду горизонт. Господь заповедал бдеть и молиться с особенным тщанием в эти лютые времена. Самое дело показывает, что нет другого прибежища. Будь семи пядей во лбу — ничего не сделаешь (Письмо 442).

В настоящее время — существенная нужда в правильной молитве, а ее–то и не знают! Не знают, что она должна быть орудием и выражением покаяния, ищут наслаждения и восторгов, льстят себе; и орудием, данным во спасение, убивают свои души. Существенно нужно правильное понимание молитвы в наше время! Она — существенный, единственный руководитель в наше время ко спасению. Наставников нет! — Лучшие, сколько известно, наставники Оптинские (Письмо 545).

Апостол говорит, что в его время было много лжеучителей; что ж сказать о нашем времени? Разве то, что в наше время число лжеучителей бесконечно расплодилось, расплодились зараженные лжеучением и сообщающие лжеучение; страшно расплодились книги, содержащие и сообщающие лжеучение. Превосходно положиться относительно судьбы своей на Бога и пребывать в добрых делах, соответствующих настоящему положению каждого (Письмо 409).

Великий преподобный отец Исаак Сирский говорит, что Бог послал Сына Своего в мир в то время, когда человеки особенно погрязли во грехах, особенно сделались врагами Божиими. Из этого преподобный выводит заключение, что гораздо возвышеннее добродетель — сохранение любви к человекам, когда они подвергаются согрешениям, нежели когда они проводят праведную жизнь. Исполнение этой добродетели в настоящее время предлежит тебе по отношению к твоим детям. Мы живем в страшный век. Неверие охватило и еще более охватывает землю; соблазны умножились до бесчисленности и еще более умножаются. Как не поколебаться молодым людям! Призри на них с милосердием и прилежно молись о них Богу, поручая их Богу и отдавая в Его святую волю (Письмо 426).

А Москва, забывая свою святую историческо–русскую наружность, всячески старается не отстать от Петербурга в модничаньи, даже неохотно слушает похвалы своему вековому Кремлю, а указывает на свои новые домы и лавки и прочие заведения суеты. Ей подражают и все губернские города. Избави, Боже! (4. 544. 2002).

Откровенность очень опасна в наше время, потому что некоторые по превратному пониманию своего положения считают обязанностью своею выведать, чтоб потом выведанное передавать. Вероятно, это делается и с целью подслужиться (Письмо 290).

На намерение наше нужно Божие благоволение и благословение, особливо в наше время, в которое страсть к деньгам прокралась во все сословия и саны, заглушила и подавила все благие побуждения и все священнейшия обязанности (Письмо 453).

Все дело в том и есть, что читаем и знаем, что надо делать, а ничего не делаем…. А ведь можем получить участь бесплодной смоковницы (С. 80).

Нашему поколению Господом допущен путь, предсказанный давно: вера и безропотное терпение скорбей и болезней. Личный же подвиг мы не можем вынести — впадем в высокоумие и погибнем в духовной прелести. Надо смириться перед определениями Божиими о нас, принимать посланное как самое полезное, без чего не спастись, и благодарить за это Бога (С. 162–163).

Не выносим мы, современные люди, никаких обличений. А ведь сказано: «праведного или неправедного обличения отрицаяйся, своего спасения отрицается». А мы за самолюбие и тщеславие готовы от всего отречься (С. 229).

Огорчает меня отсутствие интереса ко спасению в нашем мире, а главное — у епископов. На первом плане интересы материальные… (С. 239).