Наталья Горбачева - Без любви жить нельзя. Рассказы о святых и верующих Страница 41

Проверка на дорогах прошла отлично. Расставаясь, все пассажиры, с кем успели познакомиться, приглашали нас, «такую симпатичную и интеллигентную супружескую пару» в свои санатории «на чашечку коньячку»…

В Пятигорске была сущая весна – после противной московской снежной каши под ногами и тяжелого низкого неба. Здорово! Если еще и подлечат – просто чудо! Оставалось пройти последнее испытание. Я с опаской зашла в огромный кабинет принимающего врача. Глаза ее были молодые и колючие, изучающие. Хотя мы заранее обговорили все свои «враки», я испугалась: такая вычислит, это же военный санаторий. Вжавшись в кресло, я обняла лицо ладонями, делая вид, что страдаю от зубной боли. Олега она расспрашивала очень любезно, потом повернулась ко мне:

– Виктория Валентиновна, теперь поговорим о вас.

Олег толкнул меня под столом ногой, чтобы я сосредоточилась.

– А кто ваша супруга? – вдруг спросила врач. – Очень знакомое лицо, вы по телевизору не выступали?

– Она? – тут споткнулся Олег. О телевидении мы как-то совсем забыли… – Она у меня… молодец. Вика всю ночь мучилась зубной болью. Таблетки забыли, представляете?

Врач достала из ящика какие-то таблетки, протянула мне. Я проглотила сразу две. Она куда-то позвонила, чтобы принесли воды, и стала оформлять карту, все-таки искоса поглядывая на меня.

– Это иммунитет упал, ничего, у нас подлечитесь, – сказала врач, вручая нам санаторные карты.

Выйдя из кабинета, я рухнула на стул и запричитала:

– Куда меня понесло, все из-за тебя, Шура Шэ! Никаких нервов на такой дурацкий отдых не хватит.

– Туся, успокойся. На тебя, кроме генералов, никто больше и не взглянет. Соберись, тряпка!

Из кабинета вдруг вышла врач и внимательно посмотрела на меня:

– Вам плохо, Виктория Валентиновна?

– Нет, нет, мне хорошо… На т-таблетку аллергия, н-наверно.

– Надо было предупредить, – строго сказала она. – Обязательно скажите лечащему. Может, вам машину вызвать?

– Нет, – вступил Олег. – Это какая-то бабская дурь, – и глянул на меня уничтожающе.

– Выбирай, пожалуйста, выражения, – «вспылила» я.

– Желаю хорошего отдыха! – понимающе вздохнула врач и поцокала каблучками дальше.

– Фу… – выдохнула я. – Господи, помилуй нас, грешных…

– Туся, не задерживай режим, на обед пора.

Место, где расположены старые корпуса, было изумительное, воздух – пьянящий, тишина – только птички чирикали. Чудесную панораму из старых двухэтажных «генеральских» домиков-вилл нарушал пятиэтажный панельный корпус. Надо ведь было так постараться в советские времена испортить пейзаж! Номер в пятиэтажке дали нам стандартный, маломерный: две деревянные кровати, холодильник, телевизор, балкон. «Не, не отдых», – снова подумала я, представив как три недели придется толочься с чужим мужем в этом маленьком замкнутом пространстве.

– Шура Шэ, мне кажется, мы с тобой разругаемся на всю оставшуюся жизнь. Это не отдых!

– Да успокойся, Туся! Вспомни, для чего тебя сюда Бог заслал, терпи теперь.

– Шура, не учите меня жить, лучше помогите материально, – сказала я. – Послушай, а в генеральские номера нельзя перебраться? Там, поди, двухкомнатные.

– Пошли о-бе-дать!

И мы пошли обедать. В огромной зале была накрыта только четверть столов. Мертвый сезон. Я это, конечно, быстро оценила: обслуживание – прекрасное, врачи внимательные – народу мало. Процедур – дают, сколько выдержишь, очередей на грязь нет. На ночь я выпила снотворное и Олегова храпа не слышала. Но генеральские домики не давали мне покоя…

На следующий день пошли мы пешочком вниз с Машука на процедуры в новый корпус, а после зашли в церковь рядом – поставить благодарственные свечки за благополучный приезд.

– Давай еще за генеральский корпус, что ли, поставим… – сказал Олег. – Помолись.

И мы помолились, а потом зашли в администрацию – отдали рапорт начальнику санатория о нашем желании переселиться. На следующий день нам разрешили перемещение – с очень небольшой доплатой.

– Генералов, видимо, нет, – грустно сказала я.

– Видимо… Корпус целый пустует. Такое только зимой бывает. Но не переживай, подвезут. К Новому году, – сказал Шура Шэ. – Генералы просто еще не знают, что ты здесь…

Переезд в огромную, с высокими потолками комнату совершенно примирил с жизнью. Чугунный балкон манил каждую минуту: какие с его высоты открывались красивые виды – кино! В ясную погоду вдалеке, через весь город, были видны даже снежные вершины Эльбруса. Мы разнесли кровати в разные стороны, поставили между ними кресла со столом, и у каждого появилась своя территория.

Вскоре я зашла к тетке в гости. Грустно было видеть дядю Сандро: он не узнал меня, но широко улыбнулся, как это делал всегда при встрече.

– Он живет в каком-то своем мире, – сказала она. – Слабеет, на ноги не встает. Иногда и меня не узнает, тогда не кушает, боится, может, что отравят… Не знаю, что у него в голове. У меня сплошные проблемы. Таскать его – сколько сил надо.

– Тетечка Сонечка, – я погладила ее по руке, – надо позвать священника подготовить… Соборовать…

– Это к смерти? Нет, нет, нет, – замахала она руками. – Даже не говори. Мы никогда этого не делали, обойдемся…

– Бог ждет, когда наш добрый Сандро окажется готовым к отходу в мир иной…

– Не пугай меня, – тетка поднялась со стула и пошла в другую комнату. – Покажу тебе, сколько про него писали в наших газетах. Я все это храню.

Я придвинулась к больному.

– Дядя Саша, дорогой Сандро… неужели ты меня не узнаешь, я Наташа, твоя племянница, Натацвали, помнишь, ты меня так звал?

Он некоторое время смотрел на меня внимательно, но потом опустил глаза, будто стеснялся своего беспамятства. Я обняла его, он не сопротивлялся.

Пришла тетка, стала ворошить старые газетные вырезки.

– Уверена, Бог зачтет Саше добрые дела и не пошлет в ад. Он никогда никому не делал зла, – сказала тетка.

– Но этого мало для спасения, тетечка, дорогая… Если он всю жизнь жил без Христа…

– Время было такое, ничего не поделаешь. Ты вот уже разбираешься во всем этом, а для меня – темный лес. Я вообще горжусь тобою, – улыбнулась тетка, желая закончить неприятный для нее разговор. – Вот уж прославила наш род, так прославила. У меня, между прочим, все говорят, тоже литературный талант…

– Тетечка Соня, послушайте, не об этом сейчас речь, – не поддалась я на комплименты. – Рай для Сандро закрыт, понимаете? Душа на том свете будет мучиться. Надо пособоровать, пока он не лишился последнего разума.

Тетка ни с какого бока не хотела слушать про священника. Мы почитали вырезки, поразглядывали старые фотографии. Когда уходила, дядя Сандро повернулся в кресле и сказал на прощание:

– Очень было приятно с вами познакомиться. Вы очень хороший человек, приходите еще.

До слез было жалко этого могучего до недавнего времени человека…

Когда я пересказала Олегу содержание нашей беседы, он грустно сказал:

– Не согласится тетка, ни в жисть.

– Знаешь что! – крикнула я. – Оракул нашелся! Нет бы утешить…

– Ладно, пошли на ужин, – произнес Олег любимый призыв. – Может, генералов подвезли…

В столовой было уже мало народа. Через стол от нас сидели двое мужчин – один постарше, другой примерно нашего возраста. Обсуждая новость, они весело смеялись. Я даже позавидовала и, проходя мимо, зачем-то сказала:

– Над чем смеемся? Над собой смеемся.

– Здрасте, – кивнул «молодой».

– А можете с нами посмеяться, мы не против… – сказал «старый».

Так мы оказались в их номере. Я была почти уверена, что они пригласили нас на «чашечку коньячка». Назавтра можно было пригласить их в гости к нам – чем еще развлекаться серьезным людям в санатории после процедур – не на дискотеку же идти! Но попили мы чаю, поговорили о нашем переезде в «генеральский» корпус, удостоверились, что пригласившие нас, оказывается, живут в большом двухкомнатном номере, хоть и в пятиэтажке… и темы исчерпались. «Молодой» – высокий и симпатичный человек – имел усталый вид, прилег на кровать. Поговорил он еще с Олегом, бывшим военврачом, про свои больные почки, пожаловался, что за четверть века ни одна медкомиссия не выявила его давнишней серьезной болезни – и вдруг – на тебе!

– Такой Промысл Божий о вас, – вклинилась я в их разговор. – Наверно, вам уже нужно начинать каяться…

– Туся, не трогай человека! Ему и так плохо.

– Туся? А разве не Вика? – удивился «молодой».

– Вика, Вика, – спохватился Олег. – Тусей ее в школе дразнили, мы же в одном классе учились… Туся-Пуся такая…

С этого момента разговор как-то заладился.

– Простите, не расслышала, как вас зовут? – спросила я.

– Можете звать меня просто Витек. Мой сосед Толь Толич, – ответил «молодой» и поднялся с кровати, сел за стол.

– Как-то неудобно…

«Витек», как оказалось, до недавнего времени был военным летчиком. Да… Не каждый день встретишь летавшего на боевые задания военного летчика… Не рисуясь, с самоиронией, рассказал он несколько смешных и грустных баек про свою смелую профессию.