Наталья Горбачева - Без любви жить нельзя. Рассказы о святых и верующих Страница 42

– Как-то неудобно…

«Витек», как оказалось, до недавнего времени был военным летчиком. Да… Не каждый день встретишь летавшего на боевые задания военного летчика… Не рисуясь, с самоиронией, рассказал он несколько смешных и грустных баек про свою смелую профессию.

– А убивать приходилось? Сверху… – спросила я.

Виктор переглянулся с Толь Толичем и ответил:

– По приказу. Мы люди подвластные, военные… Караван духов с наркотиками в пустыне расстреливал, – выдал он, наверно, военную тайну. – Это нелюди.

– Не мы их создали, не нам судить. Это другой мир, другие законы…

– Да? – усмехнулся Виктор. – Может, вы и правы… Ладно, было и было, быльем поросло.

– Это все равно убийство, без срока давности. Убийство мирных жителей. Не на войне…

– Туся, прекрати, пожалуйста, не порти всем настроение… – вступился Олег.

Виктор встал, судорожно сглотнул:

– Вы серьезно?

– Смертный грех, – ответила я. – Но лучше поговорить со священником. В любом случае – каяться.

– Не знал… – задумчиво произнес Виктор.

– У вас, наверно, в последнее время много неприятностей… каких-то внезапных, – предположила я.

Виктор пожал плечами, что означало утвердительный ответ. Он выглядел жалким и подавленным. Мне даже на мгновение показалось, что на его лице – страшная смертная маска.

– Вы простите, зря в душу полезла, – сказала я. – Но и случайных встреч не бывает, верите в это?

– Не бывает… – подтвердил Виктор. – Да, что-то мне плоховатенько, давайте отложим разговоры…

По дороге домой Олег ругал меня почем зря: политес не соблюла.

– Какой тебе еще политес! За ним смерть стоит…

– Да? – удивился Олег. – А я не видел…

– В штаны бы наложил, если бы увидел… – отрезала я.

– Ну ладно, ладно, Туся. Я не против. Вообще Витек мне тоже понравился. Знал я одного военного летчика, циник еще тот… Давай погуляем и Вике позвоним…

Отзвонились мы Вике, погуляли до ломоты в коленях и с чистой совестью отправились спать. Олег, правда, нудел, что я неправильно лечусь и его с панталыку сбиваю: после «тяжелых» процедур обязательно надо поспать два-три часика, а не устраивать пешие марафоны и вообще вести себя поспокойней и не строить из себя…

– Знаешь что… – я решила прекратить этот поток сознания.

– Знаю. Скажешь мне сейчас какую-нито га-адость.

– Сейчас подумаю… Поэты, как оказывается, не совсем бесполезные для общества люди. Вот хочется, например, сказать г-а-а-дость, а тут, кстати, и вспомнишь стих:

Мне нравится, что Вы больны не мной,

Мне нравится, что я больна не Вами,

Что никогда тяжелый шар земной

Не уплывет под нашими ногами.

– Главное, чтобы он под вашими ногами не уплыл, – сказал Олег.

– Ты про что это? – насторожилась я.

– Про Витька. Туся, что-то глазки засверкали у тебя… Наверно, это любов…

– Ошибаешься, Шура Шэ, это зверь на ловца бежит, – рассмеялась я и пропела веселый куплетик:

Как хорошо быть генералом,

Как хорошо быть генералом,

Лучшей работы

Я вам, сеньоры,

Не назову!

В ту ночь Олег особенно сильно храпел. Хотела я попинать его в бок, как советовала жена. Но решила воспользоваться ситуацией, чтобы поработать над собой – посмиряться. Однако утром я проспала завтрак, на который встать решительно не могла. Олег принес мне парочку котлет в кармане и привет от Витька. За этот привет я простила ему свою бессонную ночь, но предупредила:

– Олег, когда он придет вечером, это ко мне, сильно не встревай, хорошо?

– Бедный Витек, попался… – Он покачал головой. – А вдруг не придет?

– А мы помолимся.

После обеда мы, конечно, не смогли вырваться из объятий ленивца Морфеюшки: санаторные процедуры все-таки расслабляют. Но часам к четырем вечера храп снова разбудил меня. Смиряться я теперь не стала:

– Вставай, лентяй! В жизни всегда есть место подвигу! Вставай, – толкала я в бок Олега до тех пор, пока он не изволил подняться.

– Ну чего тебе неймется! – стонал он. – Пропал мой законный отдых… с кем связался… с фанатичкой связался. О горе мне, горе!

Недалеко от санатория находится знаменитый Провал – озеро в горе с термальными водами. Встали мы с Олегом у парапета рядом с Провалом и по очереди, меняясь на каждом кондаке и икосе, прочли акафист святителю Николаю, чтобы Угодник Божий стал помощником в благом деле. Поужинав, вернулись в номер и стали ждать.

Витек постучал в нашу дверь часов в девять вечера. Сели пить чай, разговор не клеился.

– Собственно, я хотел спросить по поводу духов… на которых я с самолета расстреливал, – начал гость. – Получается, что я убийца?

– Совсем не хочу вас пугать… – заикнулась я, но он перебил:

– Да давайте на «ты» перейдем. Про такие дела только с близкими говорят…

Мы с Олегом незаметно радостно переглянулись.

– Да зови меня хоть Шура Шэ, как Туся, – воскликнул Олег.

– Вы ведь верующие… – скорее утвердительно сказал Витек.

– Верующие, – подтвердила я. – Но для друга должны открыть страшную тайну… Мы не муж и жена.

– Да я понял, – без запинки ответил гость.

– О! Это как же?

– Так же… Вы какие-то не такие, как все, правда… Такие очень примерные, не знаю, как сказать. Может, как брат и сестра… Толь Толич вроде старый и мудрый мужик, а не понял фишку.

– Ты что ж, следил за нами? – поинтересовался Олег.

– Летчик я, а не сыщик… не обижай.

– Шура Шэ, рыбак рыбака видит издалека! Виктор, он такой человечище… с душой. Хочешь о вере поговорить? – спросила я.

– Да, есть вопросы, – кивнул Виктор.

Часа три говорили мы о вере, о Боге и Его Церкви, о людях святых и грешных. Виктор задавал и провокационные вопросы, высказывал свои недоумения и сомнения, но это были вопросы новоначального, ответы на которые есть в любом катехизисе…

– Подкованные вы в этом деле, молодцы, – подвел итог Виктор. – Совсем вас замучил, да?

– Мучь, пожалуйста, и дальше. Обожаю такое мучение, когда вижу человека, стремящегося ко Христу: редкая это птица из Красной книги, – улыбнулась я. – Только какой-то ты подозрительно бледный…

– Устал, – Виктор пошел к выходу, у двери остановился. – Все-таки не понимаю, зачем вам время на меня тратить, вечерний нарзан пропустили. Мир все равно не изменится… И я тоже…

– Витек, Туся из тебя человека сделает, не сомневайся, и как миленького в рай загонит, – пообещал Олег.

– Врет и не краснеет, – парировала я. – Ты, Вить, с ним поосторожней. Вот один современный старец сказал: «У христиан нет задачи изменить мир, у нас есть задача свидетельствовать о Христе». Это Иоанн Крестьянкин так сказал, слышал о нем?

– Нет.

– О, сколько нам открытий чудных готовит просвещенья дух… Завидую тебе, Витя, – сказала на прощанье.

Олег пошел его провожать, а я сделала три земных поклона. Настроение было преотличное.

Еще два вечера Виктор просидел у нас, его вопросы уже были посложнее, чувствовалось, что человек много думал на темы веры и жизни по вере. С Божией помощью ответы нашлись…

– Пять лет назад я крестился и потом долго искал людей, с которыми можно было что-то обсудить. Но не находил, – жаловался Виктор. – Одни вообще ничего не знают, других и слушать не буду, зная их жизнь, батюшка все время занят. Теперь вообще не до этого: сильно болею, на работе проблем выше крыши. Настроение препоганое. Никогда такого не было даже в Афгане…

– Вить, а ты исповедуешься, причащаешься? – спросила я.

– Ни разу! Но в церковь иногда ходил.

– Как – ни разу? За пять лет ни разу? – удивилась я. – Как же это, дорогая редакция? Как же тут не быть поганому настроению… Христос сказал: «Я есть хлеб жизни…» Витечка, невозможно быть членом Церкви, не причащаясь Тела и Крови Христова. В древности тот, кто не причастился, побывав в Церкви, отлучался от нее, потому что это считалось оскорблением Господа. Впоследствии соборное правило установили: если кто-то не причащался более трех недель без особой причины, тот тем самым сам себя отлучал от Церкви.

– Я ж тебе говорю: никто мне ничего не объяснил. Теперь я понял, ладно. Вернусь домой, постараюсь причаститься.

– Нет, Витечка, ты причастишься здесь. На наших глазах.

– Нет, нет, нет… Сил нет, надо как-то готовиться к причастию. Я не могу с бухты-барахты!

– Почему с бухты-барахты? Вместе подготовимся, – настаивала я.

– Нет, – упирался Виктор.

– Через причастие Святых Тайн мы соединяемся друг с другом и со Христом, Витя! Значит, ты не хочешь нам стать братом во Христе? Именно в этом смысле мы с Олегом брат и сестра, тебе же это так понравилось… – заходила я с разных сторон.

Наступила долгая пауза.

– Витек, ты от Туси не отцепишься, знаю по себе. Она как клещ, – сказал свое веское слово Олег.

– Ладно, – впервые улыбнулся Виктор. – Хочу быть как вы!

Весь следующий вечер мы вместе записывали грехи Виктора на отдельный листок, который он должен был подать священнику на исповеди.