Жан Ванье - Жан Ванье Община — место прощения и праздника Страница 44

У каждой общины есть свои слабости, пределы своих возможностей, которые также являются и её богатством. Важно признать их. Нужно знать, кто может принимать, и каковы нормы, согласно которым следует принимать.

Конечно, со временем можно надеяться, что община станет более глубокой и сможет принимать всё больше трудных людей, но любопытно, что не всегда представляется случай для этого. В начале «Ковчега» мы иногда принимали трудных, неустойчивых и агрессивных людей; со временем трудные люди стали более спокойными, обрели определёную внутреннюю гармонию. Теперь было бы неосторожным принимать кого–то, кто мог бы пробудить тревогу и мрак, остающиеся в дремлющем состоянии в их существе. Нужно уважать ритм жизни хрупких людей, которые находятся на пути к покою и внутреннему исцелению.

Если нельзя принять в дом каждого человека, стучащегося в дверь, есть способ принять страдания стучащих, есть способ сказать «нет» с истиной и нежностью.

2. Кто принимает?

уководитель общины, принимающий кого–либо, но не живущий каждый день с теми, кого он принимает, навязывает свой идеал странноприимства тем, кто живёт с этим человеком; это не всегда справедливо. Вся община должна принимать, признавать присущие этому затруднения, раскрывать также радости этого деяния.

В общинах «Ковчега» и прежде всего в тех, которые уже давно существуют, вырастает всё больше отсталых людей, достигших определённой зрелости. Они живут в общине долгое время, иногда больше, чем помощники и даже ответственные. Важно, чтобы с ними консультировались перед тем, как принять новых членов, пребывающих в нужде. Нужно, чтобы принимала — где это возможно — вся община, а не только помощники и ответственный.

3. Риск

Принимать — значит постоянно рисковать, а это всегда мешает. Но не пришёл ли Иисус для того, чтобы мешать нашим привычным делам, нашему удобству, нашей усталости? Нужно, чтобы нас постоянно стимулировали, если мы не хотим впасть в зависимость от уверенности и удобства и продолжать идти от рабства греху и эгоизму к обетованной земле освобождения.

Принимать–не значит прежде всего открывать двери собственного дома, но открывать двери собственного сердца и таким образом делать себя доступными уязвимости. Этот дух — внутренняя позиция. Это значит принимать другого в своё сердце, даже если это нам мешает и лишает нас уверенности; это значит беспокоиться о нём, быть внимательными, помогать ему обрести своё место в общине или где бы то ещё ни было. Готовность принять значит ещё более, чем готовность выслушать.

4. Подлинное и ложное гостеприимство

Приём посетителей — продолжение того взаимоприятия, которое люди, живущие в общине, оказывают друг другу. Если мы наделены сердцем, открытым для всех братьев и сестёр, оно у нас будет открыто и для посетителя. Но если мы склоняемся и замыкаемся в себе, закрываясь от всей общины, мы рискуем закрыться и от посетителей. Только бы, принимая посетителей, мы не делали этого с целью избегать членов общины, что время от времени случается. Иногда нам наскучивает присутствие друг друга, тогда рождаются проявления агрессивности, тогда посетители развлечение. Такого рода развлечения развлечения могут быть действенными и оказаться этапом на пути к единству общины. Но это не подлинное гостеприимство. Иногда легче принять посетителя, чем брата или сестру, с которыми постоянно живёшь. Так случается с некоторыми мужьями и жёнами, которые постоянно отсутствуют в семье, «совершая добро бедным», вовлекаясь в христианские благотворительные движения. Может быть, было бы лучше, если бы они проводили больше времени дома, будучи более участливыми здесь.

Разделённая община не должна принимать. Это принесёт вред тем, кто придёт. «Сначала наведи порядок у себя дома, прежде чем приглашать других прийти туда».

Иногда я беспокоюсь насчёт того, каким образом мы принимаем людей в «Ковчег». Принимаем ли мы кого–либо, потому что нуждаемся в нём для чего–то, или принимаем его ради него самого, потому что Иисус послал его нам:

Я был странником, и ты принял меня? (Матф. 25, 35).

Конечно, если мы его принимаем, нужно, чтобы он мог найти своё место, что включает в себя наделение его определённой ролью и задачей. Нужно, чтобы он смог здесь использовать свой дар. Но иногда мы рискуем не обращать больше внимания на его личность и просто счастливы, что его задача осуществляется.

Трудно найти равновесие между «использовать» людей в целях общины и «предоставлять им слишком большое пространство для роста», не обеспечивая им роль, в которой они чувствовали бы себя полезными.

5. Принимать Провидение

Чем больше мы живём в общине, тем больше мы отдаём себе отчёт в том основополагающем замысле, который разворачивает Провидение. Каждый день мы обнаруживаем, насколько мы бедны перед ним, насколько мы в нём нуждаемся. Община живёт и продолжает жить только потому, что в неё вовлекаются новые люди. Как объяснить, что одного человека общинная жизнь трогает, а другого нет? Мы быстро отдаём себе отчёт в том, что его привлекают более сильные мощь и сила, чем сама община. Это призыв и дар Божий.

И каждый новый человек, приходящий в общину, несёт в себе свои хорошие качества, свои дары, также свои изъяны, которые со временем преобразят течение общинной жизни в её становлении и развитии.

Люди, которых мы принимаем в общину сегодня, завтра целиком включатся в её жизнь и поведут общину к послезавтрашнему дню. Принимать новых людей жизненно необходимо для общины: это вопрос жизни и смерти.

6. Первый жест

Очень часто первый жест гостеприимства особенно важен. Некоторые люди убегают, потому что этот первый жест оказывается для них неприятным опытом. Другие остаются, потому что им улыбнулись и очень вежливо с ними обошлись. Нужно, чтобы те, которых мы принимаем, чувствовали, что они нам не мешают, но что мы счастливы разделить свою жизнь с ними. Нужно уметь ответить на письмо или на звонок с симпатией, показывая пример личной бескорыстности.

Если бы мы принимали каждого нового человека как дар Божий, как посланника, мы бы всё более исполнялись любовью и становились открытыми.

7. Принять отвергнутых

Когда община принимает отвергнутых, то поначалу, в общем–то, всё идёт неплохо. Затем, в силу множества причин, отверженные вновь начинают становиться отверженными и претерпевают кризисы, которые могут довести их до попытки самоубийства. Эти кризисы могут быть очень болезненными для членов общины и приводят их в ещё большую растерянность, потому что они чувствуют своё бессилие. Община становится тогда чем–то вроде ловушки, из которой иногда очень трудно выйти. Если в тот момент члены общины сознают свою бедность, этот кризис может стать моментом благодати. Отверженный и трудный человек имеет в себе что–то от пророка. Он встряхивает общину, потому что требует от неё неподдельности. Очень многие общины основаны на мечтах и красивых словах, там всегда готовы говорить о любви, об истине, о мире… Отвергнутый, вступающий в неё, оказывается взыскательным. Его вопль — это вопль об истине, потому что за словами он чувствует ложь. Он схватывает расхождение между тем, что говорится, и тем, как люди в общине на самом деле живут. В этот момент община словно бы вынуждена грубо выгнать отверженного: он становится непереносимым, невозможным, ленивым, равнодушным ко всему. Нужно как можно сильнее обесценить его, потому что он открыл общине всё её лицемерие.

Это не означает, что все общины могут принимать любого отверженного и что не нужно в некоторых случаях изгнать отверженного. Нужно понять собственную ограниченность и объективно увидеть то, что она могла бы сделать. Иногда присутствие отвергнутого может стать источником единства, истины, потому что отверженный всегда ведёт к абсолюту, а абсолют ведёт к обращению. Он заставляет общину критиковать себя.

Отверженный в общине нуждается в особенном отношении. Он раненое существо, часто лишённое надежды, которому недостаёт доверия к себе самому. Иногда он испытывает ужасные всплески тревоги, которые подталкивают его к непредвиденным и недобровольным действиям против других и против себя самого; внутренне он часто не имеет сдерживающих факторов, он живёт в глубоком смущении и легко переходит из состояния равнодушия к полной анархии желаний. В нём происходит ужасная борьба между силами тьмы и света, смерти и жизни. Он теперь человек, не чувствующий опоры ни в человеке, ни в законе. И именно это осознание своего одиночества и своей духовной скудости приводит его к отчаянию.

Чтобы вновь обрести надежду, отверженному нужно чувствовать, что его любят и ценят. Только через любящий взгляд другого он может раскрыться мало помалу человеком крепким, способным на положительную деятельность. Ему нужен кто–то, кто слушал бы его, кто слушал бы его раны и его потребности и чувствовал бы его настоящие желания. Это умение слушать требует времени и терпения, потому что он боится довериться и не доверяется любому. Ему нужно чувствовать кого–то, кто не только бы не осуждал его, но кто глубоко понимал бы его.