Иван Охлобыстин - Иоанн Кронштадтский Страница 6

Он заявлял не раз, что цель каждого преподавателя дать ученикам определенный, прочный фонд, на котором он сам будет строить впоследствии здание разумного жизнепонимания. Не количество, а прочность усвоенного важна. Отец Иоанн указывает, какими средствами приобретается эта прочность. Главное средство – соединить знание с душой, преподавать только то, что может быть усвоено, переработано душой, умом, сердцем, а не памятью.

ИЗ ДНЕВНИКОВ ОТЦА ИОАННА

«Душа человеческая по природе проста, и все простое легко усвояет себе, обращает в свою жизнь и сущность, а все хитросплетенное отталкивает от себя, как не свойственное ее природе, как бесполезный сор. Мы все учились. Что же осталось в нашей душе из всех наук? Что врезалось неизгладимо в сердце и память? Не с детской ли простотой преподанные истины? Не сором ли оказалось все, что было преподано искусственно, безжизненно? Не напрасно ли потрачено время на слишком мудрые уроки?

Так, – это всякий из нас испытал на себе. Значит, тем осязательнее всякий должен убедиться в необходимости простого преподавания, особенно малым детям… Не в том сила, чтобы преподать много, а в том, чтобы преподать немного, но существенно нужное для ученика в его положении».

У великого чудотворца отца Иоанна не было неспособных, его беседы запоминались навсегда и почти одинаково сильными и слабыми. Все внимание Батюшки было направлено не столько на то, чтобы заставить запомнить, сколько – чтобы пленить в послушание христианским заветам души детей, наполнить их теми святыми образами, какими была полна его душа. Отец Иоанн обладал и особым даром преподавания, который имеют далеко не все педагоги. Он не ставил двоек, не «резал» на экзаменах, не задавал уроков, а вел в часы своих уроков беседы со своими питомцами о предметах веры. Спрашивал обыкновенно сначала тех, кто сам заявлял свое желание отвечать урок.

Были в жизни его учеников и грехи, и падения. Отец Иоанн следил за этими падениями и приходил на помощь, когда она была нужна.

Вот что вспоминал один из учеников Батюшки: «В пятом классе у нас был некто М., юноша лет 16, крайне ленивый и испорченный. Мы учили катехизис: определение Бога как Духа. На одном из уроков М. вдруг встает со своего места и резко заявляет Батюшке, что он отказывается признать это определение. В классе воцарилась гробовая тишина.

– Безбожник! Изувер! – воскликнул отец Иоанн, пронизывая М. резким и упорным взглядом: – А ты не боишься, что Господь лишит тебя языка за твое юродство? Кто произвел тебя на свет?

– Отец с матерью, – отвечал глухим голосом М.

– А кто произвел самый свет? Кто создал все видимое и невидимое?

М. молчал.

– Молитесь, дети, – обратился тогда Батюшка ко всему классу, – молитесь со всем усердием и верою!

По окончании урока М. был позван к Батюшке в учительскую. О чем говорил он с М. с глазу на глаз, мы не знаем, но М. вышел взволнованным и навсегда новым».

Были случаи, когда совет гимназии делал постановление об увольнении какого-нибудь ученика. Тогда отец Иоанн упрашивал отдать «исключенного раба» ему на поруки. Отдавали, и нужно было видеть, с каким вниманием наблюдал отец Иоанн за вверенной ему душой. Он следил за ним как за больным растением, наблюдал за каждым нездоровым движением и выхаживал.

Много помогала отцу Иоанну исповедь. Здесь он беседовал с детской душой в минуты, когда она была ближе всего к Богу, отец Иоанн в это время мог наблюдать, где опасность для самих корней души, и лечил их, пользуясь всей силой своего влияния и молитвы. В результате он стал действительно духовным отцом своих детей.

Отец Иоанн глубоко верил в то, что воспитание юношества пойдет прекрасно, «если все мы будем вести свое дело с мыслью о Боге, о важности дела воспитания, ответственного пред Богом, всегда видящих лицо Отца Небесного (Мф. 18, 10); если не надеясь на свои силы, всегда слабые и хрупкие, мы будем чаще испрашивать на свое дело благословение и помощь свыше».

ИЗ ДНЕВНИКОВ ОТЦА ИОАННА

«Народный учитель в школе – это то же, что каменщик в руднике, которому приходится спускаться в глубокое подземелье и разбивать здесь своим тяжелым молотом твердые глыбы, чтобы извлечь из них небольшие блестки драгоценного металла. Тяжела его доля. Как Остап кричит он из своего подземелья: “Слышишь, батько?” “Слышу”, – раздается сверху в ответ. На положение народного учителя теперь обращено внимание».

Случилось раз, что одна барыня жаловалась Батюшке на упадок своих детей в религиозно-нравственном отношении. А Батюшка-то на нее же и возгневался:

– Ты, – говорит, – как родила их, так сразу начала, что ли, мясом кормить?

– Нет, – отвечала барыня, – смотря по возрасту. Сперва, конечно, молоко, потом кашкою, а как смысленность ихняя позволила, то стала давать мясо.

– А мясо-то, – высказал Батюшка, – сперва давала без костей крошенное, а потом уж и с косточками позволяла управляться. Ну, а обучала ты их как?

– С азбуки и все в постепенности, – отвечала барыня.

– Через гимназию, стало быть, в университет вела, – сказал Батюшка, – а к Богу вела ли?

– Молитвы они учили, потом Закон Божий, – отвечала барыня.

– Скажи лучше: не учили, а долбили, – поправил ее Батюшка. – Долбежка духовной науки у них с таким же чувством шла, с каким они выучивали арифметику и все прочее. Учителя их учили всему, что надо, чтобы на экзаменах могли умными показаться. Ну а ты-то, за сердцами их ухаживала ли? Направляла ли их так, чтобы они, помимо людского одобрения, еще и Божьего одобрения достигали?

– Внушала по силе, – отвечала барыня, – да ведь в сердце и своего ребенка двери не найдешь…

– Не нашла в ихние сердца дверей, так вот и получай вместо людей – зверей. Забыла ты, что пример роду человеческому показан роду человеческому на птичьем роде. У птиц родится сперва яйцо. Ежели это яйцо не пробудет положенное время в материнском тепле, то оно так и останется только бездушной вещью. Так и людей: рожденный ребенок что яйцо: с зародышем к жизни, но бездушен к процветанию во Христе. Которого ребенка не прогрели родители и ближние до корня души, до корней всех чувств его, тот так и останется мертв духом для Бога и добрых дел. Из таких-то вот непрогретых любовью и духовным уходом ребят и происходят в мире те самые поколения, из которых князь мира сего вербует свои полки против Бога и Святой Церкви Его.

– Вспомни-ка, – поучал Батюшка. – Ведь христосование яйцами напоминает нам, что каждому христианину надо дважды рождаться: один раз плотию в жизнь вещественную, а другой раз духом в жизнь Божескую. Чего, кажись, проще, а вот эту-то простоту никак не могут понять люди. Поэтому и пожирает нас вечный враг как яйца недвижимые и безсловесные. Да этак же и друг друга-то мы пожираем…

Уроки отца Иоанна были увлекательны и интересны и для взрослых людей. Сколько ласки, сердечности, нежного участия, живой мысли, живого чувства слышалось в каждом его слове. Его слушатели не только сами впоследствии жили этими уроками, но и других заставляли жить ими. Вот говорит им отец Иоанн о молитве: «Учитесь молиться, принуждайте себя к молитве. Сначала будет трудно, а потом, чем более будете принуждать себя, тем легче будет. Но сначала всегда нужно себя принуждать. А что такое молитва? Молитва – постоянное чувство своей духовной нищеты, немощи, созерцание в себе, в людях и природе дел премудрости, и благости и всемогущей славы Божией. Молитва – постоянное благодарственное настроение».

ИЗ ДНЕВНИКОВ ОТЦА ИОАННА

«Дорогие, бесценные дети Отца Небесного! Преуспевайте в премудрости и возрасте, и в любви у Бога и у людей. Начнем с Божьей помощью опять учить и учиться. Утешайте нас своим поведением и успехами. Этим вы доставите нам больше ревности и усердия заниматься с вами. Как приятно садовнику или любителю комнатных растений видеть, что их растения хорошо растут, зеленеют и дают цветы или плоды и вознаграждают их труды. Как они удваивают тогда свое усердие в ухаживании за ними. И землю ежегодно под ними переменяют, если это комнатные растения, и поливают тщательно и вовремя, а сухие веточки или пожелтевшие листочки обрывают, чтобы они и места не занимали на стебле растения, и не безобразили его собою, да соков его напрасно в себя не тянули. Зато и посмотреть мило на эти растения! Цветочки-то какие, например, у Олеандры, у Розы, – нашей русской и китайской, – глядишь не наглядишься, и скажешь: Дивен Ты, Создатель наш. Не только в человеке, – в Твоем образе и подобии, – но и в растениях бездушных, и в цветочках древесных, впрочем, что нам много говорить о растениях и цветах? Они все-таки дерево, сено, как они ни хороши. А вот вы – наши растения, или лучше – Божии бесценные. Вы – наши цветы. То, что сказано об них, надо приложить и к вам».