Фома Аквинский - Сумма теологии. Том IV Страница 6

Возражение 3. Далее, счастье является наиболее непреходящим из благ. Поэтому похоже на то, что оно суть известность, или слава, поскольку благодаря ей люди в некотором смысле достигают бессмертия. В связи с этим Боэций говорит: «Вам кажется, что вы сделаетесь бессмертными, когда помышляете о славе в грядущем»[34]. Следовательно, счастье человека состоит в известности и славе.

Этому противоречит следующее: счастье есть истинное благо человека. Но разве не бывает так, что известность и слава оказываются ложными? Ведь, как сказал Боэций, «многие часто удостаивались известности вследствие почестей, воздаваемых заблуждавшейся толпой, а что может быть бесчестней? Лучше бы те, кого превозносят не по справедливости, сами устыдились расточаемых им незаслуженных восхвалений»[35]. Следовательно, счастье человека состоит не в известности и славе.

Отвечаю: счастье человека не может состоять в известности или людской славе. В самом деле, согласно Амвросию, слава состоит в «известности и хвале». Но известное соотносится с человеческим знанием иначе, чем со знанием Бога, поскольку человеческое знание обусловливается познанием вещей чело веком, тогда как божественное знание само выступает причиной познаваемых человеком вещей. Поэтому человеческое знание не может являться причиной совершенства человеческого блага, которое называется счастьем, но, напротив, знание о счастье другого человека само проистекает и некоторым образом обусловливается счастьем этого человека, только зарождающимся или уже достигшим своей полноты. Из этого следует, что счастье человека не может состоять в известности и славе. С другой стороны, благо человека зависит от божественного знания как от своей причины. Поэтому человеческое блаженство зависит как от своей причины от той славы, которую человек обретает от Бога, согласно сказанному: «…избавлю его и прославлю его; долготою дней насыщу его и явлю ему спасение Мое» (Пс. 90:15, 16).

Более того, следует заметить, что знание человека нередко бывает ошибочным, в особенности, если речь идет о таких случайных и частных вещах, как человеческие действия. По этой причине и людская слава часто бывает обманчивой. Но коль скоро Бог заблуждаться не может, то Его слава всегда истинна. Поэтому сказано: «…тот достоин… кого хвалит 1осподь» (2 Кор. 10:18).

Ответ на возражение 1. Апостол говорит здесь не о людской славе, а о той, которая исходит от Бога через Его ангелов. Поэтому сказано: «…Сын Человеческий исповедает его в славе Отца Своего пред святыми ангелами»[36] (Мк. 8:38).

Ответ на возражение 2. Если знание о благе человека, распространенное среди множества [людей], истинно, то это благо необходимо является следствием блага, существующего в самом человеке, и потому оно непременно предполагает наличие совершенного или зарождающегося счастья. А если это знание ложно, то оно не соответствует [своему] предмету, и тогда в знаменитом [человеке] нет никакого блага. Из этого следует, что слава никоим образом не может сделать человека счастливым.

Ответ на возражение 3. Известность непостоянна, о чем свидетельствует то обстоятельство, что ей с легкостью наносят урон ложные слухи. А если она порой и бывает продолжительной, то это происходит случайно. Счастье же длится само по себе и всегда.

Раздел 4. Состоит ли счастье человека во власти?

С четвертым [положением дело] обстоит следующим образом.

Возражение 1. Кажется, что счастье состоит во власти. В самом деле, все стремится к уподоблению Богу как своему первому началу и конечной цели. Но обладающие властью люди более [других] выглядят подобными Богу, поскольку уподоблены Ему в могуществе. В связи с этим и Писание называет их «богами», когда наставляет: «Богов не поноси»[37] (Исх. 22:28). Следовательно, счастье состоит во власти.

Возражение 2. Далее, счастье – это совершенное благо. Но высшим совершенством человека является умение управлять другими, а это достоинство принадлежит тем, кто находится у власти. Следовательно, счастье состоит во власти.

Возражение 3. Далее, коль скоро счастье – это то, что наиболее желанно, то оно противоположно тому, чего в первую очередь надлежит избегать. Но люди в первую очередь избегают рабства, которое является противоположностью власти. Следовательно, счастье состоит во власти.

Этому противоречит следующее: счастье является совершенным благом, в то время как власть в высшей степени несовершенна. В самом деле, согласно Боэцию, «власть порождает горечь тревог и не может избавить от терзаний и страха»; и несколько далее: «…разве назовешь могущественным того, кто гордо шествует в сопровождении слуг, однако сам их боится больше, чем устрашает?»[38].

Отвечаю: невозможно, чтобы счастье состояло во власти, и причины на то две. Во-первых, [так это] потому, что власть, как сказано в пятой [книге] «Метафизики», имеет природу начала[39], тогда как счастье имеет природу конечной цели. Во-вторых, [так это] потому, что власть причастна как к благу, так и к злу, тогда как счастье является свойством человека и его совершенным благом. Поэтому счастье скорее некоторым образом связано не с самой властью, а с надлежащим использованием власти, что [в свою очередь] обусловливается добродетелью.

Итак, мы можем привести четыре довода в пользу того, что счастье не состоит ни в одном из вышеупомянутых внешних благ. Во-первых, коль скоро счастье является высшим благом человека, то оно никак не совместимо со злом. Но все вышеупомянутые [блага] можно обнаружить как в добрых, так и в злых людях. Во-вторых, коль скоро счастье, как сказано в первой [книге] «Этики», по своей природе «доставляет удовольствие само по себе»[40], то достигший счастья человек не может испытывать недостатка в каком-либо необходимом благе. Но после обретения любого из вышеупомянутых [благ] человек все еще может испытывать недостаток во многих необходимых ему благах, например, в мудрости, телесном здоровье и тому подобном. В-третьих, коль скоро счастье является совершенным благом, то оно не может никому приносить зла. Но этого нельзя сказать о вышеупомянутых [благах], поскольку читаем, что «богатство» иногда «сберегается владетелем его во вред ему» (Еккл. 5:12), и то же самое в полной мере относится к остальным трем [благам]. В-четвертых, коль скоро человек изначально определен к счастью, то, следовательно, он определен к нему согласно своей природе. Но четыре вышеупомянутых блага существуют скорее в силу внешних причин, и в большинстве случаев – благодаря удаче, по каковой причине их и называют благами удачи. Из всего этого ясно, что счастье никоим образом не состоит в вышеупомянутых [благах].

Ответ на возражение 1. Власть Бога – это Его благость, и потому Он не может пользоваться Своею властью иначе, как только во благо. Однако этого никак нельзя сказать о людях. Следовательно, для счастья человека одного только уподобления Богу в могуществе не достаточно, поскольку ему также необходимо уподобиться Богу в благости.

Ответ на возражение 2. Если умелое использование власти при управлении множеством [людей] ведет к благу человека, то неумелое использование может стать для него большим злом. Поэтому дело обстоит так, что власть может приводить как к благу, так и к злу.

Ответ на возражение 3. Рабство препятствует использованию власти во благо, по каковой причине люди естественным образом и избегают его, а вовсе не потому, что высшее благо состоит во власти.

Раздел 5. Состоит ли счастье человека в каком-либо телесном благе?

С пятым [положением дело] обстоит следующим образом.

Возражение 1. Кажется, что счастье человека состоит в телесных благах. В самом деле, [в Писании] сказано: «Нет богатства лучше телесного здоровья» (Сир. 30:16). Но счастье [как раз и] состоит в том, что является наилучшим. Следовательно, оно состоит в телесном здоровье.

Возражение 2. Далее, Дионисий говорит, что «сущее простирается шире, чем жизнь», а «жизнь» – шире, чем все последующее[41]. Но для существования и жизни человеку необходимо телесное здоровье. Следовательно, коль скоро счастье является наивысшим благом человека, то, похоже, телесное здоровье больше чего бы то ни было сопряжено со счастьем.

Возражение 3. Далее, чем более общим является что-либо, тем возвышеннее начало, от которого оно зависит, поскольку чем возвышеннее начало, тем на большее простирается его сила. Но как причинность действующей причины состоит в ее переходе во что-то, точно так же причинность цели состоит в том, что она порождает желание. Следовательно, подобно тому как первая причина суть то, что переходит во все, точно так же и конечная цель суть то, что желанно всему. Но наиболее желанным всему является само бытие. Следовательно, счастье человека в первую очередь состоит в том, с чем связано его бытие, например, в телесном здоровье.