Валентин Свенцицкий - Диалоги Страница 6

   Духовник. Признание безусловной искренности друг друга -- необходимое условие нашего разговора.

   Неизвестный. Да-да, конечно. Я привёл эту мысль только для иллюстрации, насколько трудно мне допустить возможность веры. Итак, с чего же начать? Начну с второстепенного. Вот ты -- православный священник и убеждён, что знаешь истину. По твоей истине Бог троичен в лицах и един по существу. Ты веруешь в этого Бога и всякую другую веру считаешь заблуждением. Если бы я от тебя пошёл бы к мулле, он стал бы говорить мне о своём едином Аллахе и тоже утверждал бы, что знает истину, и твоего троичного Бога считал бы ложью, совершенно несоответствующей учению Магомета. Потом я пошёл бы к буддисту. Он мне стал бы рассказывать легенды о Будде и утверждал бы, что только он один знает настоящую истину. Я пришёл бы к язычнику. Он назвал бы мне несколько десятков своих богов и тоже утверждал бы, что знает истину. Это множество всевозможных религий, часто исключающих друг друга и всегда утверждающих, что истина только у них, прежде всего заставляет усомниться, что в какой бы то ни было из них есть истина. Логика в вопросах веры бессильна, а субъективная уверенность, очевидно, недостаточна. Ведь все представители этих различных религий имеют одинаковую субъективную уверенность и тем не менее только свою истину считают настоящей. Другими словами, только за своими субъективными состояниями они признают объективное значение.

   Духовник. Твоё сомнение подобно тому, как если бы кто усомнился в истинности научного знания только потому, что по каждому научному вопросу десятки учёных высказывают различные взгляды. Ясно, что прав кто-нибудь один. И для тебя "научной истиной" будет, что соответствует твоему пониманию этой истины. Возьми хотя бы вопрос о происхождении видов. Разве достигнуто здесь полное единомыслие? До сих пор многие совершенно опровергают теорию Дарвина. Многие возвращаются к Ламарку. Есть и неоламаркисты, и неодарвинисты. До сих пор ещё в науке идут споры по этому основному вопросу биологии. Однако ты не говоришь: "Биология не знает истины, потому что разные учёные разное считают истиной".

   Неизвестный. Да. Но в науке есть вопросы, решённые одинаково всеми.

   Духовник. Есть они и в религии. Все религии признают бытие Божие. Все признают Бога первопричиной всего сущего. Все признают реальную связь божественной силы с человеком. Все признают, что Бог требует исполнения нравственного закона, все признают, кроме видимого, невидимый мир, все признают загробную жизнь. Поэтому одна религия исключает другую не безусловно. В каждой религии есть доля истины. Но полнота её заключается действительно в одной, в христианской, поскольку она раскрыта и сохраняется в Православной Церкви.

   Неизвестный. Вот видишь, опять новое подразделение: поскольку она раскрыта и сохраняется в Православной Церкви. А католики? Протестанты? Англиканцы? Кальвинисты? А множество всевозможных сект? Менониты, баптисты, квакеры, молокане, духоборы, хлысты -- ведь все они только себя считают настоящими христианами, и православие кажется им грубым искажением Евангелия. Как же быть? Кому же из вас верить?

   Духовник. Сколько бы ни было разногласий, истина от этого не перестаёт быть истиной. Ты это понимаешь в отношении науки. Пойми и в отношении религии. Частичную правду многие по разным причинам признают за полную истину, но полная истина существует, и когда ты её увидишь, сразу узнаешь.

   Неизвестный. Почему не узнают все?

   Духовник. В громадном большинстве случаев по неведению, потому что им неизвестно учение Православной Церкви. А если известно и всё же не видят истины, то причина коренится в нравственной области. Религия не наука. Нравственное состояние человека -- необходимое условие для познания религиозных истин.

   Неизвестный. Значит, по-твоему, полноту истины не видят в православии благодаря своему греху?

   Духовник. Да. Гордость, эгоизм, страсти делают человека настолько невосприимчивым к чувствованию Истины, что, и видя, её не узнают. Таковыми бывают, главным образом, родоначальники заблуждений и первые их приверженцы. А дальше заблуждение продолжает действовать из поколения в поколение, потому что в этом заблуждении воспитываются и вырастают и настоящей истины даже не стараются узнать.

   Неизвестный. Это, во всяком случае, остроумно. Если твоя истина меня не убедит, ты всегда можешь сказать: сам виноват -- поменьше бы грешил.

   Духовник. Да, совершенно верно, и могу так сказать, и скажу, потому что совершенно убеждён в том, что знать по-настоящему учение Православной Церкви и не чувствовать его истинность можно только при каком-то нравственном помрачении.

   Неизвестный. Пусть так. Ведь, в конце концов, мне важно не то, как ты будешь оценивать моё нравственное состояние, а то, как ты оправдываешь свою веру. Выслушай же меня дальше.

   Все сомнения мои о невидимой душе ещё в большей степени касаются невидимого Бога. И понятно. Ведь когда речь шла о душе, перед нами было всё же какое-то несомненное бытие -- "человеческая личность", и вопрос был лишь о её составе. Здесь же мы говорим о чём-то совершенно фантастическом. О каком-то несуществующем "лице", которое создало наше собственное воображение, и делаем вид, что речь идёт о чём-то действительно существующем. И что всего замечательнее, что этот выдуманный нами Бог, как нарочно, снабжён нами самыми нелепыми свойствами. Это, вероятно, для того, чтобы не так было легко обнаружить его фантастичность. Ведь если бы в Боге было всё понятно -- сразу было бы ясно, что Его нет. Что же такое, по вашему учению, Бог? По-видимому, это какая-то личность. Во всяком случае, верующие награждают своего Бога всякими свойствами человеческой личности. Он имеет разум, волю, чувства, гневается, любит и т. д. Но эта "личность" в то же время обладает и такими свойствами, которые прямо противоположны понятию личности. Бог не только всемогущ и всеведущ. Он не имеет никаких границ, всегда был и везде присутствует. Как, спрашивается, совместить представление о личности с понятиями "вездесущий" и "безграничный"? Под словом личность мы всегда мыслим нечто, имеющее предел, "отделяющий" то, что не составляет личность, от того, что её составляет. Как личность может быть везде? Тогда, значит, всё и есть личность, и вне этой личности, очевидно, ничего нет. Правда, видя явную нелепость всех этих определений, верующие люди спешат прибавить, что Он ещё и непостижим. Но такая поправка не спасает положения. Нельзя же, в самом деле, наговорить кучу нелепостей и потом оправдывать их непостижимостью того, о ком они наговорены. Если Бог непостижим, то не лучше ли сказать прямо: Бог есть, но я не знаю, почему в Него верую, так как постигнуть Его невозможно. Может быть, мы на этом пока остановимся? Или говорить дальше?

   Духовник. Нет, я думаю, лучше на этом остановиться. Прежде всего, везде будем иметь в виду относительность всех человеческих понятий в применении к вопросам веры. Вот ты говоришь: "личность". А можешь ли ты, отделив понятие "личности" от понятия "тела", с достаточным основанием говорить о её "границах"? Ты здесь опять навязываешь "пространственность", столь необходимую для твоих восприятий материального мира и совершенно чуждую бытию духовному. Те свойства, о которых ты сказал, -- ум, воля, чувство -- они сами не занимают никакого пространства, и потому, когда ты говоришь о непримиримых противоречиях божественных свойств с определением Его как личности, ты мнимые противоречия усматриваешь здесь потому, что видишь перед собой "личность" материальную и прикладываешь к ней понятие не материального порядка. Но, если бы ты допустил личность без материальной основы, оставив за ней лишь разум, волю и чувство, -- ты сразу перешёл бы в совершенно иную, "непространственную плоскость" и перестал бы смущаться этими кажущимися противоречиями. Ты должен был бы признать, что и Бог, и душа одинаково беспространственны и что разница личности Бога и личности человека не в том, что человек занимает "мало" места, а Бог присутствует "везде", то есть занимает "много места", а в том, что неведомое бытие одного относительно, а другого абсолютно. Перечисляя эти абсолютные свойства в земных понятиях, мы в то же время мыслим, что они касаются того, чему эти земные понятия будут соответствовать там, в совершенно иных условиях бытия. Мы понимаем, что пространства в нашем земном смысле там не будет. Но что-то соответствует и там нашему пространству. Это "что-то" у Бога является в абсолютной полноте, а у человеческой души лишь относительно, потому ограниченно. Поэтому мы и утверждаем, имея в виду абсолютность этого свойства, соответствующего пространственности, что Бог вездесущ.