Джордан Омэнн - Христианская духовность в католической традиции Страница 61

Кроме работ о молитве Луис писал также трактаты, направленные на обращение христиан к более благочестивой жизни. По причине ли столкновения в начале своего пути с инквизицией, или по какой-то другой причине став осторожным, Луис Гранадский редко трактует духовные проблемы, но именно это послужило основанием его повсеместной известности. Его трудами восхищались великие святые, среди них: св. Тереза Авильская, св. Карл Борромео, св. Винсент Де Поль, св. Луиза де Марильяк и св. Франциск Сальский.

Основная тема, проходящая через все работы Луиса Гранадского, сводится к тому, что все христиане призваны к самосовершенствованию и, хотя совершенство необязательно достигается здесь и сейчас, каждый должен всеми силами стремиться к тому, чтобы стать лучше. Каждый христианин выбирает путь самосовершенствования в соответствии со своим характером, жизненным положением и полученными от Бога дарами.

Не все идут к святости одинаково, поэтому Луис перечисляет различные пути: непосредственно молитвенный путь, путь стяжания добродетелей, презрение к миру, мучительный путь сораспятия, подражание святым, просто путь исполнения заповедей, а также созерцание Бога в творении, далее созерцание области благодатного, а затем — сверхъестественного.

Независимо от выбираемого пути христианин должен, как неизменно подчеркивает Луис, жить так, как жил Христос, и отождествляться с Христом через благодать, которую Он заслужил для нас Своим мучением и смертью и которую Он передает нам через Церковь и таинства. При этом снова и снова возвращается Луис к мысли о том, что самый прямой и действенный путь к святости — путь молитвы. Для него это просто логичный вывод из богословского положения о том, что сущность христианского самосовершенствования состоит прежде всего в любви; следовательно, молитва — язык любви, а поэтому и сущностная составляющая христианской жизни.[517]

Напоминает Луиса Гранадского своим апостольством и страданиями, причиненными инквизицией, епархиальный священник св. Иоанн Авильский (+1569), прославленный как апостол Андалусии. Он был настолько повсеместно почитаем, что фактически каждый, кого признавали святым, был с ним в каком-либо общении. Св. Тереза Авильская несколько раз обращалась к нему письменно; ему обязаны своим обращением св. Франциск Борджиа и св. Иоанн Божий. Он обладал в удивительной степени даром различения духов, и достиг в своей жизни великих высот мистического опыта.

Подобно Луису Гранадскому, св. Иоанн учил медитации простой, христоцентричной и доступной людям, идущим разными жизненными стезями. Очень осторожный в мистических вопросах, он, однако же, защищал мистический опыт от всех относящихся к нему с подозрением. Так, когда св. Тереза прислала ему экземпляр Книги о моей жизни, он рекомендовал ей в ответном письме непременно исправить некоторые выражения, а другие разъяснить.

В 1531 г. Иоанн Авильский был осужден испанской инквизицией и провел больше года в заточении. Трактат Иоанна Audi, filia, et vide, опубликованный в 1556 г. без его разрешения, в 1559 г. был внесен в Индекс запрещенных книг. До 1574 г., до смерти автора, он не переиздавался. Трактат подвергся изрядным изменениям, так что историки, изучающие процесс духовного развития, возмущаются действиями инквизиции, ограничивавшими писательскую деятельность великих мистиков, таких как Иоанн Авильский, не осмеливавшихся распространять через печать высокое богословие, излагавшееся в их проповедях и беседах.

Апостольская деятельность Иоанна Авильского охватывала широкие круги священства того времени; и хотя сам он не основал монашеской организации для священников, многие попадавшие под его влияние вступали в орден иезуитов. Он и сам хотел вступить в этот орден, однако этому так никогда и не суждено было осуществиться. Ученики Иоанна Авильского были сторонниками духовного направления, включавшего сыновнее повиновение своему наставнику, практику мысленно творимой молитвы, развитие мистического богословия, основанного на Евангелиях и учении ап. Павла, а также проповедническую деятельность. Каждый попадавший под духовное руководство Иоанна Авильского очень скоро начинал понимать, что этот человек обладает исключительным даром проникновения в смысл тайны Христа. Христоцентрическую мистику Иоанна можно сформулировать в следующих положениях: все благое исходит от Христа; нашим соединением со Христом измеряется и наше соучастие в плодах искупления; наше соединение с Христом начинается с веры и крещения и совершенствуется через причастие; абсолютная преданность Христу рождает в нас плоды надежды и радости.[518]

Среди августинцев наиболее выдающимся духовным писателем был Луис Леонский (1528–1591), профессор Сала-Чанкского университета, литературный редактор первого издания трудов св. Терезы Авильской. Большой знаток еврейского языка, он осуществил перевод Песни Песней и составил комментарии к этому тексту, за что был арестован инквизицией и заключен в тюрьму почти на пять лет.

Работа Луиса Леонского Имена Христа[XCVIII] несомненно является шедевром.[519]сточники работы — библейские и патриотические, хотя некоторые ученые обнаруживают следы германской и нидерландской мистики, а также сходство со стилем Иоанна Креста. Однако, несмотря на то, что труды Луиса Леонского по достоинству получили высокую оценку, почитают его больше за литературную и эстетическую сторону работ, чем за вклад в развитие духовности.[520]

О вкладе иезуитов в испанскую духовную традицию говорить не приходится вплоть до семнадцатого века, хотя отдельные иезуиты были очень тесно связаны с современными им течениями. Нетрудно отыскать причины отсутствия писателей-иезуитов в золотом веке развития испанской мистики. Прежде всего, Общество Иисуса было все еще довольно молодым, чтобы окончательно оформиться; оно боролось за выживание с оппозицией в лице отдельных епископов и старых монашеских орденов. Затем, св. Игнатий утвердил Духовные упражнения в качестве каркаса духовной жизни иезуитов, а потому мало что побуждало иезуитов к поиску дополнительных методов молитвы или богословия духовной жизни. Далее, постоянная угроза расправы со стороны испанской инквизиции, вероятно, побуждала новоиспеченный монашеский орден к особой осторожности, чтобы не вызвать враждебного отношения. Наконец, сами иезуиты переживали внутренний кризис, связанный с поиском правильного соотношения созерцательного и деятельного аспектов жизни Общества.[521]

В 1556 году, когда скончался св. Игнатий, почти две трети членов Общества составляли испанцы. Ориентированные на деятельную жизнь, а живущие при этом в период, когда большинство мистических произведений подчеркивали значение молитвенной практики, направленной на достижение созерцания, иезуиты вынуждены были вынести решение о введении обязательной орденской молитвы. Когда на Втором всеобщем капитуле 1565-го года не удалось прийти к согласию, делегаты переложили решение проблемы на вновь избранного верховного генерала Франциска Борджию. Через месяц он установил для всех членов Общества совершение ежедневной орденской молитвы.

Постепенно добавлялись другие молитвы, пока в 1573 г. Третий всеобщий капитул снова не поставил вопрос об орденской молитве в надежде вернуться к первоначальному образу жизни, установленному св. Игнатием. Однако Меркурий, верховный генерал, отказался вводить какие-либо изменения, хотя в марте 1575-го года он запретил чтение работ ряда авторов как не соответствующих духу Общества, в частности, работ Таулера, Рейсбрука, Момбэра, Херпа, Ллулла, св. Гертруды, св. Мехтильды и других.[522]

Пока длился спор о месте орденской молитвы в жизни Общества, многие иезуиты перешли к картузианцам, однако спор не прекратился и суть его можно фактичеки сформулировать следующим образом: дискурсивная медитация — это вид орденской молитвы, соответствующий Обществу Иисуса; аффективная молитва и молитва созерцательная чужды духу иезуитов. Несколько иезуитов продолжали настаивать на аффективной молитве и проповедовать ее практику; среди них — Кордесес, осужденный Меркурием в 1574 г., и Балта-зар Альварес, которого тот же верховный генерал заставил замолчать в 1577 г.[523]

Альварес был рукоположен в священство в 1558 г., и его первое назначение было в Авилу, где он обрел известность, благодаря тому, что был духовным руководителем св. Терезы Авильской. В то время ему только исполнилось двадцать пять лет, а св. Тереза, по свидетельству ее автобиографии, переживала как раз очень трудный период. Позднее, когда его перевели в город Медина-дель-Кампо, Альварес сам пережил опыт мистической молитвы и по приказу своего провинциала написал небольшой трактат для объяснения молитвы покоя, который представляет собой одно из лучших опровержений лжемистицизма Alumbrados.[524]