Иоанн Златоуст - Толкование на Евангелие от Иоанна Страница 66

Беседа XXXVII

Изъяснение 5, 6–7. Великая польза, почерпаемая из Священного Писания. – Отличие самоотвержения расслабленного от самоотвержения святого Матфея. – Вера расслабленного. – Величие зла, производимого пороком. – Изображение зависти: завистливые не имеют извинения; их грех не заслуживает прощения.

1. Велик плод от Божественных Писаний и значительна от них польза. Павел, показывая это, говорит: елика преднаписана быша, в наше наказание преднаписашася, да терпением и утешением Писаний упование имамы (Рим. 15, 4). Слово Божественное есть сокровищница всякого рода врачевств; так, нужно ли смирить надменность, или обуздать похоть, или подавить пристрастие к деньгам, или преодолеть скорбь, или внушить благодушие и расположить к терпению, для этого всякий может найти там великую помощь. Кто из тех, которые борются с продолжительным убожеством, были одержимы тяжкою болезнию, прочитав предложенное теперь место, не получит великого утешения? Вот расслабленный, оставаясь в таком положении тридцать восемь лет, видя каждый год, как другие исцелялись, а он сам все еще одержим болезнию, однако же не падал духом и не отчаивался, хотя не только безотрадное прошедшее, но и безнадежность в будущем довольно могли поколебать его. Вот послушай, что он говорит, и пойми великость его страдания. Когда Христос сказал: хощеши ли цел быти? – он отвечал: ей, Господи, но человека не имам, да, егда возмутится вода, ввержет мя в купель. Что может быть жалостнее этих слов? Что горестнее такого положения? Видишь ли сердце, сокрушенное от продолжительной немощи? Видишь ли, как обуздано было в нем всякое нетерпение? Он не высказывает никакой хулы, как слышим от многих в подобных обстоятельствах; не проклинает дня своего рождения; не оскорбляется таким вопросом; не сказал: «Ты, верно, пришел смеяться и шутить над нами, когда спрашиваешь, хочу ли я быть здоровым», – но кротко и с великою покорностию говорит: ей, Господи. Хотя он и не знал, Кто был вопрошающий и намерен ли был исцелить его, несмотря на то, рассказывает все с кротостию и ничего не требует, как будто говорил с врачом и хотел только рассказать о своей болезни. Может быть, надеялся он получить от Христа только ту помощь, что он ввергнет его в воду, и для того хочет расположить его к себе такими словами. Что же Христос? Показывая, что Он может все сделать одним словом Своим, Он говорит: востани, возми одр твой и ходи (ст. 8). Некоторые думают, что этот расслабленный есть тот самый, о котором упоминается в Евангелии Матфея (см.: 9, 2–7); но это не так, что ясно из многих обстоятельств. И, во-первых, из того, что при этом расслабленном не было никого из прислуживающих людей. Тот имел при себе многих людей, заботившихся о нем и носивших его, а этот никого; потому и говорил: человека не имам. Во-вторых, из самого ответа: тот ничего не говорит, а этот рассказывает все, что его касается. В-третьих, из времени этого случая: этот исцелен в праздник и в субботу, а тот в другой день. Также место того и другого различно: тот исцелен в доме, а этот при купели; да и способ исцеления различен: там (Христос) сказал: чадо, отпущаются ти греси твои (Мф. 9, 2), а здесь сначала укрепляет тело, потом уже прилагает попечение о душе; там прощение: отпущаются, говорит, ти греси твои, а здесь увещание и угроза, для предостережения его на будущее время: ктому не согрешай, говорит, да не горше ти что будет (ст. 14). Притом и обвинения от иудеев различны: здесь они осуждают делание в субботу, а там обвиняют Его в богохульстве. Но посмотри, как велика премудрость Божия. Христос не тотчас исцеляет его, а сперва предрасполагает его к Себе вопросом, пролагая в нем готовый путь вере, и не только исцеляет, но и повелевает взять свой одр, чтобы и совершившееся чудо имело тем более достоверности и чтобы никто не считал этого события призраком или обманом. Ведь если бы члены (тела) не укрепились твердо и вполне, он не мог бы понести одра. Так Христос и часто делал, чтобы совершенно заградить уста бесстыдных. Так при чуде над хлебами, чтобы никто не мог сказать, что народ обыкновенным образом насытился и что чудо было только кажущееся, по устроению его оказалось еще много останков хлеба. И прокаженному очистившемуся Он говорит: шед покажися иереови (Мф. 8, 4), чтобы чрез это дать более точное доказательство очищения и вместе заградить бесстыдные уста тех, которые называли Его противником Закону Божию. Подобным образом Он поступил и при обращении воды в вино: Он не просто показал вино, но и приказал отнести его к распорядителю пира, так что тот, признавшись в своем неведении о случившемся, представил таким образом несомненное свидетельство о чуде. Потому евангелист и сказал: не ведяше архитриклин, откуду есть (Ин. 2, 9), выражая тем неподкупность его свидетельства. И в другом случае, воскресив мертвого, Христос говорит: дадите ему ясти (Лк. 8, 55), и в этом дает видеть признак истинного воскресения. Всем этим Он убеждал бессмысленных, что Он был не обманщик какой-нибудь и не кудесник, но пришел для спасения общего естества человеческого.

2. Но почему Христос не требует от расслабленного веры, как это сделал в отношении к слепым, которым сказал: веруета ли, яко могу сие сотворити? (Мф. 9, 28). Потому, что расслабленный еще точно не знал, Кто Он. Христос не прежде чудес, а после них обыкновенно делал это. Те, которые видели силу Его на других, справедливо слышали от Него такой вопрос, а те, которые еще не знали Его, а должны были узнать по знамениям, уже после чудес вопрошаются о вере. Потому-то и Матфей представляет Христа спрашивающим это у людей не в начале его чудотворений, а когда Он уже многих исцелил, тогда и спрашивает об этом, и именно только двух слепцов. Но ты и так можешь видеть веру расслабленного. Услышав слово: возми одр твой и ходи, он не посмеялся и не сказал: что это значит? Ангел нисходит и возмущает воду, и только одного исцеляет, а ты, человек, неужели надеешься сделать больше Ангелов одним повелением и словом? Это – гордость, тщеславие, насмешка. Но он ничего такого не сказал, даже не подумал, а, лишь только услышал, тотчас встал и, получив здоровье, не ослушался данного ему повеления: востани, возми одр твой и ходи. Удивительно и это, но последующие обстоятельства еще гораздо удивительнее; или, лучше сказать: что он уверовал во Христа с самого начала, когда никто ему в том не препятствовал, – это не так удивительно, а что после того, когда иудеи бесновались, со всех сторон наступали, осаждали и осуждали его и говорили: не достоит ти взяти одра твоего (ст. 10), он не только презирает их бешенство, но и с великим дерзновением, среди собрания народа, провозгласил о Благодетеле своем и заставил молчать их бесстыдный язык – это я признаю великим мужеством. Когда иудеи, окружив его, с укоризною и наглостию говорили ему: суббота есть, и не достоит ти взяти одра твоего, – послушай, что он говорит: иже мя сотвори цела, Той мне рече: возми одр твой и ходи (ст. 11); как бы так он говорил: вы говорите вздор и с ума сходите, запрещая мне считать Учителем Того, Кто исцелил меня от столь продолжительной и тяжкой болезни, и повиноваться Ему во всем, что Он ни повелит мне. А если бы он хотел поступить коварно, то мог бы и иначе сказать, – например, что я это делаю не по своей воле, а по приказанию другого; если это грех, то обвиняйте приказавшего мне, а я оставлю свой одр. Он мог бы и скрыть чудо исцеления. Он ясно видел, что они досадуют не столько за нарушение субботы, сколько за исцеление болезни. Но он и не скрыл чуда, и не сказал таких слов, и не просил у них прощения, он громким голосом признавал и провозглашал оказанное ему благодеяние. Так поступил расслабленный; но посмотри, как злобно они действовали. Они не спрашивают: Кто Он, исцеливший тебя? Они молчали об этом, а всячески выставляют на вид кажущееся преступление: кто есть Человек, рекий ти: возми одр твой, и ходи? Исцелевый же не ведяше, кто есть: Иисус бо уклонися, народу сущу на месте (ст. 12–13). Для чего же Христос скрылся? Во-первых, для того, чтобы в отсутствие Его свидетельство было свободно от всякого подозрения: получивший чувство здоровья был, конечно, достоверным свидетелем благодеяния. Во-вторых, для того, чтобы еще более не возжечь гнева их: Он знал, что и один вид человека ненавистного немало воспламеняет ненавидящих. Поэтому, уклонившись, Он оставляет дело само за себя действовать пред ними, так что уже не Он Сам говорит что-либо о Себе, а исцеленные Им, вместе же с ними и сами обвинители. И они также со своей стороны дают свидетельство о чуде, потому что не говорили: почему ты повелеваешь делать это в субботу? – а: почему ты делаешь это в субботу? Они негодуют не за преступление, а завидуют исцелению расслабленного. Между тем, если тут было человеческое дело, оно было в том, что делал расслабленный; а со стороны Христа было только слово и повеление. Таким образом, здесь Христос повелевает другому нарушить субботу, а в иных случаях Он Сам делает это, например, когда брением от плюновения помазывает очи. Но Он делает это, не преступая закон, а поступая выше закона. Впрочем, об этом после. Не во всех случаях одинаковым образом Он оправдывается, когда обвиняют Его в нарушении субботы, и это надобно заметить тщательно.