Бхагаван Раджниш - Ошо – путь белых облаков Страница 7

Он не воспринял от родителей их веру, он не ходил в храм, так же как и его бабушка. Но именно нани научила Ошо джайнистской мантре, «которая к джайнизму как таковому не имеет никакого отношения» и смысл которой выражался в священном поклонении тем Учителям, кто стал своей сущностью, – а значит, познал истину.

Эта мантра и была единственной, если так можно выразиться, религиозной доктриной, которую преподала Ошо бабушка. Он полюбил ее за красоту, повторял миллионы раз, и эта мантра всегда приносила ему поразительный покой, он чувствовал, что припадает к стопам всех, кто познал.

Отстаивая свою свободу, он решительно противопоставлял родительскому учению свое понимание жизни как наслаждения. Он умудрялся наслаждаться всем и даже любое наказание превращал в игру. Сломить его было невозможно – Ошо выбирал для сопротивления самые неожиданные и необычные способы. Так, однажды отец решил наказать его за очередное непослушание и сказал: «Пробеги семь раз по кварталу». На что Ошо ответил: «Могу я пробежать семьдесят раз? Утро такое прекрасное!» И пробежал семьдесят кругов. На этот раз попытка наказать «невозможного» Ошо с треском провалилась. Но отказаться от этих попыток окончательно отцу пришлось после следующей истории.

В детстве Ошо нравилось носить длинные волосы. Кроме того, он любил ходить в пенджабской одежде, которую в том районе никто не носил. В результате картина получалась впечатляющая: с развевающимися волосами, одетый в шаровары и свободную куртку, он был похож на девочку. Поэтому люди постоянно интересовались у его отца: «Что это за девочка? Что за одежду она носит?» Отцу это порядком надоело, и он решил сам постричь мальчика. По словам Ошо, это был единственный раз, когда он видел отца таким злым. Отец взял ножницы и обрезал мальчику волосы. Тогда Ошо пошел к парикмахеру и полностью обрил голову.

Для нас это выглядит как обычное упрямство подростка, однако для Ошо это было бы слишком просто. Дело в том, что в Индии существует обычай обривать голову ребенка только в случае смерти его отца. «Бунтующий» Ошо знал, что делал… Когда отец увидел его в таком виде, он действительно сильно пожалел о своем поступке, как его и предупреждал мальчик. Отцу пришлось раскаиваться несколько месяцев, поскольку Ошо постоянно обривал голову, не давая волосам отрастать вновь. В конце концов отец сдался. Это было последним наказанием Ошо.

Отцу Раджниша потребовалась почти вся жизнь, чтобы преодолеть пропасть непонимания, разделявшую его с сыном. Причем «путешествовать» по шаткому мосту человеческого доверия к своему отпрыску пришлось именно ему. Ошо просто ждал его на другой стороне.

Так все и продолжалось. Ошо не упускал возможности отточить свою смекалку, сообразительность и характер при любой возможности. Окружающие пребывали в растерянности и часто были просто не в состоянии понять, что он за человек. Его считали сумасбродным чудаком, но на самом деле Ошо вел себя так умышленно и целенаправленно. Для него в этом был свой смысл.

Вспоминая об отце, Ошо говорил, что, по правде сказать, единственное, чему отец научил его, – это любить речку, больше он ничего не смог дать сыну. Но за эту любовь к реке Ошо был ему безмерно благодарен: он признавался, что влюбился в реку и что эта любовь изменила всю его жизнь.

Полюбить реку означало для Мистика полюбить течение жизни, ее непрерывную изменчивость, а вместе с тем и вечность этой изменчивости. Ошо открыл для себя, что время течет столь же естественно, как река, и что природа жизни – это непрерывное стремление во времени. Так получилось, что отец научил его любви к вечному течению жизни и времени. Ошо выходил на встречу со Временем уже в три часа утра, когда небо еще было усыпано звездами, отражавшимися в воде, и это выглядело так, будто космическое отражалось в вечном. Глядя на танцующую среди берегов реку, он любовался ею в темноте звездной ночи и наблюдал, как маленькая река прокладывает себе путь к великому океану. Как знать, может, именно тогда в голове будущего Мистика и зародилась идея имени Ошо – «океанический»? Он любовался этим танцем вечности и в лучах утренней зари, и при свете полной луны, и в ярком освещении полуденного солнца. В любое время года. И постепенно весь мир, вся Вселенная обретали отчетливость и медленно превращались в речной поток. Мир терял для Ошо всю свою жесткость, все свое отрицание, он становился текучим и подвижным…

Когда мы начинаем любить нечто переменчивое, подвижное, меняются все наши взгляды на жизнь. Ошо говорил, что мы, современные люди, живущие в каменных джунглях, среди асфальта, бетона и кирпича, поселились в мире имен существительных. И в самом деле, мы живем в плену статичных построек, лишенных всякого движения. Неподвижный, мертвый мир окружает нас. В нем нет природного течения, и он абсолютно равнодушен ко всему, что творится во Вселенной. Ошо часто говорил, что мы умудрились создать мир имен существительных, ставший для нас самих душной тюрьмой. Что у нас практически нет возможностей учиться тому течению жизни, которому легко научиться у деревьев, рек, гор и звезд.

Именно в этой связи он утверждал, что природа не знает имен существительных и что она слыхом о них не слыхивала. Природе известны одни глаголы. Потому что все вокруг – это процесс. И даже Бог – не что-то определенное, а процесс.

И человек, по Ошо, тоже процесс. Если мы умеем быть текучими, подобно реке, в нас рождается великая сила обновления, которая способна полностью преобразить нас. Мастер посвятил все свои усилия, чтобы это знание о свободе преображения сделать нашим.

Завершая главу о мятежном духе «нового ребенка», для себя мы лишний раз понимаем, что именно детство дарит нам те возможности, которых во взрослом существовании может уже и не представиться. Что в детстве у каждого из нас есть крылья. И только мы решаем: летать или не летать… Ошо выбрал летать. И все истории из его детства – уже Путь. Выбор за выбором, мгновение за мгновением, нигде не останавливаясь. В бесконечном потоке, в бесконечном поиске ответа. А это и есть, по сути, начало ошовской духовности.

И в этом смысле детство Мистика стало первой ступенью к его Просветлению.

Глава вторая. Алмазные россыпи неба, или Просветление

Алмазные дни с Ошо

На Пути

В 1951 году Ошо, несмотря на явное нежелание отца, поступил учиться в Джайнский колледж, а после его окончания в Джабалпурский университет на философский факультет.

Разумеется, преподавателей Ошо часто удивлял и ставил в тупик. Начиная с выбора изучаемых предметов. Они решительно не могли взять в толк, зачем будущему философу посещать лекции по физике, химии и биологии. На это удивление Ошо отвечал, что хочет понять, чего добились в этих науках, поскольку истинному философу, постигающему взаимосвязи жизни, «знать главное совершенно необходимо».

Его считали тронутым. А Ошо знал, что безумие ему не грозит, потому что разум уже оставлен далеко позади. Нечему «тронуться», потому что, как говорил Ошо, он стал просто наблюдателем. Люди этого не понимали…

Ошо неоднократно становился победителем Всеиндийского конкурса дебатов и получал золотую медаль. Он всегда достигал успеха в полемике, потому что, будучи «просто наблюдателем», мог легко выигрывать в спорах. Его доказательства отличались безупречной логикой, точка зрения на вопрос – оригинальностью и абсолютной независимостью. Для окружающих она часто была откровенно шокирующей.

Так, например, Ошо отказался ходить на уроки поэтики. И сделал это из собственной убежденности в том, что посредством бесчисленных комментариев ученые наловчились губить все прекрасное. Он утверждал, что своей так называемой наукой они умерщвляют любую красоту, делая все вокруг настолько тяжеловесным, что из стихов после их «анализа» напрочь уходит поэтичность.

Ошо видел, что профессора совершенно непоэтичны и, хотя всю жизнь изучали поэзию, решительно ничего в ней не смыслят. Занимаясь методичным препарированием поэзии, они утратили способность чувствовать поэзию в самой жизни. И совершенно очевидно, что преподаватель поэтики, который не восхищается сущим – не смотрит на деревья, не слушает пение птиц, не любуется восходом солнца, – не мог впечатлить студента, влюбленного в красоту жизни.

При этом места, где учился будущий Мистик, славились загадочными, невероятно прекрасными рассветами и закатами. Университет располагался на пригорке в окружении невысоких холмов, и здесь на рассвете и в сумерки по какой-то непонятной и таинственной причине непременно скапливались разноцветные облака. Для Ошо было удивительно, как всей этой красоты умудряется не замечать человек, всю жизнь посвятивший преподаванию поэтики. Бессмысленно рассуждать о красоте, не будучи наполненным ею. Вообще бессмысленно рассуждать о красоте. Невозможно. Ее возможно лишь воспринимать, чувствовать, переживать…