Антонин Капустин - Слово на Голгофе. Проповеди и наставления для русских паломников в Иерусалиме. 1870–1892 Страница 7

Да! Времена другие, люди иные и действия инаковые, но времена – все те же. От их неустранимого и незаглушимого свидетельства не укроешься ничем. Лобное место все то же и все так же стоит перед нами – ужасное, плачевное и – дерзнем произнести – проклятое.

На языке, передавшем нам святую веру, Святая Голгофа и не именуется иначе, как ужасною[9]. Мы знаем, или нудимся думать по крайней мере, что она долгое время была местом публичной казни иудеев. Мимо нее с трепетом, конечно, проходили некогда мирные граждане Иерусалима, а на ней едва ли кому приходило желание и поставить ногу. Если постороннему человеку место лобное внушало такой страх, то чем оно должно было казаться самому осужденному на смерть? Пример у нас перед глазами. Сам, прославивший, по слову пророческому, место ног своих, един имеяй бессмертие, припомните, как скорбел, и тужил, и ужасался, и как, вопиял горестно при мысли о ней: прискорбна есть душа моя до смерти! Но кто же не знает, слушатели-христолюбцы, что Христос был жертвою искупительною за весь род ваш и что вместо Него следовало нам идти на крест и умереть, как умер Он? Вот почему лобное место ужасно не вообще только как место казни, а ужасно оно и для каждого из нас, как место его собственной казни. Да будет же и пребудет с нами и в нас это спасительное и охранительное чувство трепетное всякий раз, как мы восходим на Голгофу и дерзаем стоять тут!

А кто сочтет те слезы, которые пролиты на всеплачевном месте сем в течение лет и столетий! Пройдем без внимания те, никому не дорогие слезы, которыми орошалось оно всякий раз, как совершалась тут смертная казнь, не всегда, конечно справедливая и заслуженная. Останавливаемся на том, что составило всесветную славу Голгофы. С воплем крепким и слезами, – по свидетельству Апостола, встречал свою кончину Господь Иисус. Где это было, – положительно сказать не можем. Евангелие не говорит прямо, чтобы Он плакал на Кресте, но кто не признает самого горького, безутешного плача душевного в сем болезненном взывании: «Боже мой! Боже мой, почто мя еси оставил?» Наконец, если бы у Сына Божия не оставалось места для слез человеческих на Кресте, под крестом они несомненно струились потоком из очей безутешной матери и ученика, его же любяше Иисус, а за тем и всех, конечно, знаемых Его, стоявших издалеча. С тех пор на достожалостном месте сем через целый ряд веков, можно сказать, беспрерывно лились людские слезы, слезы – умиления, покаяния, страдания, благодарения, прошения… Нужно ли напоминать, что стыд той вере и горе той душе, которые без слез приходят на Голгофу и в наше время?

У страшного и плачевного сего места распятия скорее всего припоминается знаменательное слово, или определение, Моисеева законодательства: Проклят от Бога всяк висяй на древе (Втор 21: 23). Мало того ужаса, который несется с Креста, мало тех слез, которые вызывает он, – на нем лежит еще проклятие и проклятие Божие! Так что, по всей строгости закона божественного, в виду Креста надобно смолкнуть всякому голосу сердца, и смотрящий на него должен только клясть проклятого Богом. Это страшнее как бы уже самой смертной казни осужденника. Не иметь другого слова для умирающего, кроме проклятия!.. Но дерзнем ли судити; суды Господни? Да не будет! Значит, так нужно: клясть того, кто не заслужил, не взыскал, не оценил благословения. О, что сказать? Преднамеренное оставление Единородного на Кресте и предание Его на поругание всякому, кто смыслил умозаключать: Иные спасе, себе ли не спасет? – не есть ли прикровенное повторение того древнего приговора: Проклят от Бога висяй на древе? Ужасно. Но должно быть так. И оное оглушающее: уа, – не будет ли знаменовать собою только общий гул несшегося на Распятого всеродного проклятия? Тяжело и помыслить о том, что было и что значило. Но возвратимся к себе. Кого же, в самом деле, кляли в лице Осужденного ругатели? Кляли всех, начиная от себя до последнего из последних в рожденных женами, – всех, по ком был клятвою Распятый. Довольно сего. Итак, эту обремененную клятвами, преступную голову сколько можно менее поднимай, возлюбленный! Особенно старайся опускать ее здесь на лобном месте. Лобное место пусть будет для тебя местом лобного склонения во прах!

Но да простит нам святое, досточтимое и покланяемое место обозвание его: ужасным, достоплачевным и… проклятым! Пусть оно зовется, как угодно, лишь бы оно подвигало всех, стоящих на нем, с одной стороны, глашать: воистину, Божий Сын бе сей, – а с другой – вопиять: помяни мя, Гоподи, егда приидеши во царствии Твоем.

Аминь.

Наставление говеющим по прочтении Великого Канона, в Иерусалиме[10]

Откуда начну плакати окаянного моего жития деяний? Вспомним, что так начал свою великую песнь о грехе и покаянии богомудрый писатель Великого Канона. Откуда начали бы и мы, в повторительное назидание себе, перебирать в памяти те лица, предметы и обстоятельства, по поводу которых плакал, – и нас возбуждал к плачу, – древний иерусалимлянин и, значит, наш временный согражданин, смолитвенник и спочитатель Святых мест? Можно назвать счастливым обстоятельством это сходство положений его и нашего. Выходя из тесного и теснящего богомысленный дух круга суеты городской на широкий простор Божией природы и свободы, юный Андрей, впоследствии знаменитый архиепископ критский, – носивший в бытность свою здесь скромное звание чтеца и нотария (по-нашему – записчика) патриаршего; может быть, на сих самых местах, за 1200 лет до нас, стоял, или сидел, и думал о временах, и для него уже давноминувших, скорбя, конечно, духом о несовершенствах избранного и, следовательно совершеннейшего из племен человеческих, и утешая себя, если уже ни чем другим, то хотя возможностию извлечь из них для себя урок.

Конец ознакомительного фрагмента.

Примечания

1

Духовная беседа. 1870. 4 апреля. № 14. С. 217–226.

2

Духовная беседа, № 14, 4 апреля 1870. С. 227–230.

3

Духовная беседа. 1871. № 13. 27 марта. С. 209–214.

4

Духовная беседа. 1871. № 13. 27 марта. С. 215–216.

5

Труды Киевской Духовной Академии. 1871. Т. 2. С. 219–224.

6

Духовная беседа. 1872. № 20. 13 мая. С. 361–366.

7

Т. е. папа, называющий себя преемником Петра, – камнем веры – Ред.

8

Труды Киевской Духовной Академии. 1875. Т. 2. С. 818–822.

9

ο φρικτòς Γολγοθãς

10

Духовная беседа. 1876. № 10. Март. С. 289–301.