Алексей Осипов - Лекции профессора Московской Духовной Академии А. И. Осипова Страница 72

ВОПРОС: Объясните, пожалуйста, что такое апофатический метод в науке?

ОТВЕТ: Это не в науке, а в богословии. Это так называемый отрицательный метод: он заключается в том, что поскольку Бог превышает все возможности нашего рационального постижения Его – Бога – то, следовательно, ничего конкретного о Нем мы сказать не можем. «Бога никто же виде нигде же». В этом состоит апофатический метод: что каждое наше определение Бога будет страдать ограниченностью и, следовательно, неточностью. Вот в этом состоит апофатизм. Его не достатком является то, что если мы вообще не будем говорить о Боге, то тогда как же мы будем верить в Бога? К чему же будем стремиться? Для каждого мировоззрения религиозного Бог есть тот идеал, к которому должен стремиться человек. А чтобы стремиться к нему, надо знать, к чему стремиться. Так вот: отсюда возникает катафатический метод, будем говорить, или подход к пониманию Бога – то есть когда даются характеристики Бога высшие для доступного человеческого сознания. Бог есть любовь, Бог есть разум, Бог есть мудрость, Бог есть смирение… Вот эти вот положительные характеристики дают человеку возможность ориентироваться в своей жизни. Это не есть точные характеристики, поскольку мы и сами до конца не знаем, что такое любовь, смирение, что такое мудрость – кто это скажет? Правда же? Но зато дается правильный вектор, направление: одно дело – справедливость и правда, а другое дело – ложь! Итак, что я избираю? Если я верю в Бога, то я избираю справедливость. Одно дело – любовь, а другое дело – ненависть! Христианство призывает к чему? К любви… и, напротив, осуждает ненависть. Таким образом катафатическое богословие дает возможность правильной ориентации человеческой жизни.

ВОПРОС: На исповеди мы каемся в своих личных грехах, а сейчас говорят о всенародном покаянии за семьдесят лет атеизма и прочее. Что это такое? Многие были октябрятами, пионерами. Нужно ли в этом каяться?

ОТВЕТ: Ну, дело вот в чем. Бывают же действительно грехи личные, а бывают грехи и общие. Ну вот, например, шайка разбойников, правда же? Они же вместе совершали одни и те же грехи, я думаю, что они могут и вместе каяться. Бывают такие вещи… Были вот бунты разные и, действительно, народ мог тогда каяться: вот эти бунтовщики все могли понять, что они совершали вместе какой‑то грех. Можно говорить о другом: о том, что если у нас происходят негативные те или иные события, значит, мы в чем‑то погрешили, – каждый в чем‑то – и здесь требуется индивидуальное очищение своей души покаянием и исповедью. Так что эти вещи понятны. Непонятны бывают другие вещи… Когда, например, нас призывают каяться в грехе убийства… возьмем Александра II. Или не призывают еще в этом каяться? Нет? Александра II? Нет… Павла I? – в спальне зарезали. Почему‑то не призывают тоже. Или Петра III? – его задушили. Или Федора Борисовича Годунова? – на сороковой день восставшая толпа его убила. Должны каяться? Или в конце концов за то, что Каин убил Авеля?! Правда, может покаемся? Вы понимаете, что за абсурд?.. Что за странности такие? Причем тут?.. За меня никто не может покаяться, кроме меня! Даже жена за мужа не может покаяться, говорят даже так – батюшки чего‑то отправляют. Та говорит: все грехи его знаю, а батюшка такой упрямый – не соглашается – нет, пусть сам приходит! Да куда же это годится такое?

Так вот: конечно же каждый человек может каяться за те поступки, которые он совершил против Бога, против совести. Поэтому за все там какого‑то рода убийства пусть даже императора, когда призывают каяться весь народ, то это звучит очень странно! Очень странно! Каждый должен за свое преступление каяться… Если мы так начнем рассуждать, так тогда, простите, за всю историю столько накопилось… и что же это будет? Все грехи на нас? Всех предыдущих поколений? Такого не знает Евангелие, такого не знает святоотеческая мысль. Хотя всеобщее покаяние, это что означает? Давайте все каяться, все мы нагрешили, у каждого есть грехи, вы слышите? – у всех, но у каждого свои. Да, и в этом смысле можно призывать к всеобщему покаянию… И было бы, я считаю, очень хорошо, если бы какой‑то день в году, например, всем провести в посте, молитве и покаянии – всем! Каждый в своих грехах. А не в том смысле: всеобщее покаяние за убийство Павла I. Вот это уже действительно непонимание природы покаяния. Повторяю еще раз: никто за меня не может покаяться, кроме меня самого! Так же и мы не можем каяться за своих праотцев, за то, что они согрешили – я покаюсь за своего отца, а он скажет: а чего ты, я вовсе не каюсь! А я вовсе не каюсь, что ты за меня каешься?! А я не хочу каяться. Молиться мы можем за них – вот это да. Молиться за своих отцов можем и должны! Каяться – только за самих себя. Вот это очень важно.

ВОПРОС: Алексей Ильич, как тогда понимать крещение и причащение маленьких детей? Они‑то не могут еще не могут сознавать и полностью понимать все происходящее.

ОТВЕТ: Ну, я говорил уже сегодня, что Церковь есть организм, в котором мы все связаны друг с другом, и никто не связан между собой так близко, как дети и родители – особенно вот те дети, которые еще не имеют ни свободы, ни сознания совершить добро или зло. И в этом смысле, детей можно крестить и потому Церковь издревле такое крещение осуществляет. Еще во времена апостолов даже целые семьи крестились – семьями – естественно, детей не исключили из числа крещенных! В этом смысле понимаем, в чем дело, но в то же время, параллельно, существовала и другая практика, очень интересная. Например, если мы возьмем особенно прославляемых нами святителей: Василий Великий, Григорий Богослов, Григорий Нисский, Иоанн Златоуст и т. д. – все они крестились в очень позднем возрасте. Все они крестились после двадцати лет: двадцать четыре, двадцать шесть, двадцать восемь лет – Василий Великий вообще в тридцать лет. Крестились очень поздно, потому что их родители считали, что спасающей верой является вера человека самого – разумная; требуется воля самого человека – чтобы он уверовал, он подъял на себя подвиг соответствующей жизни и сознательно принял крещение. Такая практика была и, как мы видим, ее придерживались такие великие авторитеты Церкви, как вышеназванные, но в Церкви есть и то, и другое. То есть и крещение детей действительно, и крещение взрослых – само собой разумеется. Но у нас сейчас вошло в практику крестить детей сразу – это уже дело родителей, но родители берут на себя огромную ответственность!.. Если они крестят просто по обычаю и просто так, то есть громадная опасность в том, что дар – вот это семя Божье – не должным образом подействует на ребенка, и он может вырасти неизвестно кем. Были случаи, передают по крайней мере вот так: Иоанн Кронштадтский некоторых детей не причащал… Детей!.. Более того, говорил: «Уберите от меня этих змеенышей!» Даже так – святых детей!.. Дело вот в чем: вы понимаете, конечно, что ребенок ничего не сознает и вся ответственность возлагается на родителей, поэтому если кто хочет причастить ребенка действительно с пользой, тот должен своим разумом, своей волей и своими действиями заменять ребенка – готовиться надо к этому. Не от телевизора схватить и бежать к обедне: там еще не кончили причащать? Или прийти с ребенком и мешать другим молиться… Нужно готовиться родителям и тогда может быть степень ревности родителей будет степенью полезности для самого ребенка святого причащения. Так же и крещение. Таинство не магия – надо это запомнить. «Дай мне сердце свое, сыне. Кто верует и креститься, спасен будет». Это нужно помнить и если дети не могут еще ни веровать, ни креститься сами, то родители берут на себя огромную ответственность за него, – вы слышите? – поручаются за него! Поручаются за то, что он, когда подрастет, сделается христианином. Для этого родителям нужно соответствующим образом воспитывать ребенка и вести соответствующую христианскую жизнь. Ну и надо сказать, что конечно же то благодатное действие, которое человек может испытать в таинстве крещения, может произойти только в том возрасте, когда человек уже что‑то осознает – мы, когда крестим детей, лишаем их этого великого благодатного опыта. Представьте себе, когда человек осознает, переживает это действие благодати, у него останется след на всю жизнь – это будет потрясающий опыт!.. Мы лишаем детей этого опыта, но это дело, повторяю, каждого родителя – как вы желаете. Многие крестят почему? Чтобы не болел… Причащают почему? Чтобы не кричал… Не о спасении речь идет, а о том, что рассматривают эти вещи, как одно из средств земного благополучия. Вот здесь надо предупреждать: «В лукавую душу не войдет премудрость и не будет обитать в теле, порабощенном грехом». Когда мы Бога рассматриваем как средство, а не как цель – беда может поразить нас! Крещение и причащение это не средства – это цель, если хотите, цель спасения человека и когда ради спасения совершаются – да! Так тогда родители берут на себя огромную ответственность: воспитать ребенка, чтобы не оказался этот бисер посеянный попранным этим человеком, когда он станет взрослым человеком.