Алексей Осипов - Лекции профессора Московской Духовной Академии А. И. Осипова Страница 74

ОТВЕТ: К великому сожалению, мы не протестанты. Там как просто: достаточно поверить, что две тысячи лет тому назад пришел Христос, принес свою жертву и нам теперь достаточно веровать, что Он наш Спаситель – и мы спасены. Православие, «к сожалению», утверждает «нехорошую» вещь: Бог не может спасти нас без нас. Не может! Что вы со мной ни делайте: насильно крестите, причащайте, я не знаю, чего только ни делайте без меня, когда мне это все равно – ничто это меня не спасет! Так и здесь: нельзя забывать о том, что записка наша является только средством перенесения информации какой? Моего слова, моего участия в этом. Мы стали подменять… Вот видите, цивилизация что делает? – подменяет мое участие вот этой формальной бумажкой! Варсонофий Великий говорит: «Дай мне медный обол (это полкопейки), я тебе отсыплю тогда тысячу талантов!» Талант – это двадцать шесть килограммов золота. Тысяча талантов золота, но дай, дай… полкопейки… дай! Говоришь, некогда помолиться? – неправда! Неправда!.. Что, не можешь вздохнуть, найти тридцати секунд?.. Неправда… Это самооправдание, а коли уж здесь лукавишь, тогда что ж ты хочешь? Богу даешь этот лукавый плод? – нельзя этого делать. Все что мы пишем, мы должны молиться! Иначе во что это обращается? В магию какую‑то? Христианство это не магия, а это живые отношения между человеческой душой и Богом. Всегда у нас есть время вздохнуть – есть время! Бог не требует от нас чего‑то особенного, а вздохнуть: вот, сел человек на тридцать секунд и вздохнул от всей души и умом, и сердцем – и тело даже, если хотите, участвует во время искреннего вздоха. Это не может человек сделать? Может. Это нужно!.. И надо знать, что без нашего участия и молитва священника может оказаться в сто раз менее действенной, чем с нашим участием. Ибо Бог спасает не без нас. Поэтому надо обязательно самим молиться.

ВОПРОС: Ваше отношение к деятельности и трудам Александра Меня.

ОТВЕТ: Вы, наверное, говорите о литературных трудах, я надеюсь? Отношение следующее: он религиозный писатель, такой, я бы сказал, общехристианский писатель. Очень интересный, – у него огромный фактический материал; привлечена громаднейшая литература; работали очень многие, по–видимому, специалисты; – ну то, что работали специалисты, это я знаю из беседы с ним, но в то же время, поскольку работали именно специалисты, просто люди малознакомые или не знакомые с богословием, а может он сам, тут я затрудняюсь, – но у него встречается ряд вещей, которые являются совершенно неверными. Просто неверными! Причем эти вещи имеют принципиальный характер. На одну из них я успел ему указать, но нам не удалось поговорить, к сожалению, потому что это случилось в храме и мимоходом, а встретиться не удалось. А вещи очень серьезные. Когда он пишет, что индийские брахманы достигали того же самого, что достигали аскеты всех времен и всех народов… Перевести это слово: всех времен и всех народов? – знак равенства – всех религий. Когда они переживали то же самое, что и аскеты всех других времен и всех народов, только называли по–разному эту постигаемую реальность, а именно: даосисты это называли Дао, буддисты – нирвана, кабаллисты – энсоф, а христиане – Богом; то я когда это прочитал, сказал: отец Александр, это что же такое? Это же теософия чистейшей воды! Христос и не нужен!!! Оказывается, все аскеты всего мира без всякого Христа постигают одну и ту же реальность!? Христос говорит: «Без Меня не можете творить и ничесоже. Меня знает только тот, кому Отец откроет». Так? А это что же такое? Ну, типичная, я вам скажу, теософская идея. Я думаю, вот эта идея у него неоднократно проходит, и я считаю, что это является сильнейшим ударом по его сочинениям. Это очень сильная дискредитация, потому что здесь просто ниспровержение христианства, как такового. Но есть и другие вещи… Вот, например, в вестнике «Архадем», – к сожалению, я забыл, какой номер, тогда он еще назывался «Р. С. Хадем», Русское Студенческое христианское Движение – я читал интервью его, которое он давал соотечественникам своим евреям у себя там, где он служил. И вот они спрашивали его: «Отец Александр, на что нам ориентироваться на католическую Церковь или на православную?» И вот его ответ, черным по белому: хотя католическая Церковь ближе нашему еврейскому духу, тем не менее, я не советую ориентироваться ни на католическую, ни на православную Церковь, а ориентируйтесь на единую Церковь будущего. Это говорит православный священник? Я очень сожалею, что мне не удалось поговорить с ним. Это говорит не только о его философских воззрениях, а это говорит о чем‑то более серьезном. Ну и например такие вещи… Я ехал однажды с писателем, великим поклонником его, отца Александра Меня, он его называл великим своим духовником и т. д. Он мне говорит: «Алексей Ильич, почему вы так его оцениваете? Он же великий человек…» и т. д. Ну, я ему и привел вот эти теософские идеи – реакция была замечательная: «У него не было помощников, почему вы ему не помогли?» Я говорю: батюшки мои, и здесь я виноват! Оказывается, я должен был помочь. Это было конечно замечательно. Но что он сказал, этот писатель? И он пишет это в своей книжке, что в саду он (Мень) любил работать, и все время у него был включен приемник. Я говорю: неужели вы не понимаете тогда, какая духовная жизнь здесь присутствовала? Если я не могу без приемника даже в саду побыть? Он светский писатель, он, по–видимому, даже не понимает, что такое молитва, что это, по крайней мере, хотя бы… ну, тишина в душе… Ну человек просто не понимает этих вещей!.. Но для человека более или менее разбирающегося это совершенно понятно: тут включишь послушать последние известия на десять минут и ждешь, когда ж они кончаться! Так что, у меня впечатление вот такое…

ВОПРОС: Я хочу спросить ваше мнение по поводу исихазма.

ОТВЕТ: Ну, хочу вам сказать, что, во–первых, с этим термином связаны многие вещи. Они связаны и с культурно–историческими аспектами жизни, и социальными, и в данном случае вопрос поставлен, конечно, не об этом, а речь идет об аскетическом явлении – о явлении духовной жизни. Ну, я говорил уже, что исихия – значит молчание, и приводил вам слова Варсонофия Великого. Как это оценивать нам самим, и в какой степени мы должны стремиться к этому? Дело в том, что это общее название, которое характеризует нормальное состояние человека. Нормальное, то есть то, которое постепенно освобождается от власти греха и страстей. Вы знаете, что одним из следствий этого освобождения, является приобретение в душе мира. Мира, вот чего мы не имеем – наверное, все это чувствуют – мы не имеем в душе мира. У нас все время какая‑то суета, все время чего‑то ждем, на что‑то надеемся, чего‑то беспокоимся – подчас даже беспредметно! Нет конкретно ничего, что бы направило наши чувства – нет. Все время присутствует какого‑то рода волнение – приятное, неприятное – но постоянно. Все подвижники говорят о том, что человек способен приобрести мир, и что этот мир невыразим словами, и Господь Сам сказал: «Мой мир даю вам…», не так, как мир в смысле мирской дает вам – Я даю вам мир Свой… Вот это состояние мира Святые Отцы оценивают как нечто в высшей степени великое. Вот это состояние мира есть состояние молчания души, когда душа оказывается способной без слов общаться с Богом – молиться Богу. Вы заметили, когда читаете даже про себя молитву, что язык все время движется? Про себя читаете, не вслух – нет, нет! Мы молимся языком, у нас нет умной молитвы – молитвы умом. У нас ее нет. Эта умная молитва имеет степени погружения и вот как раз то молчание или тот мир, который способен приобрести человек, является наилучшей атмосферой, при которой человеческая личность может встречаться с Богом. В мире Бог и здесь человек соприкасается с Богом! К этому естественно надо стремиться, а уж кто и в какой мере достигнет этого мира – это вопрос другой, но, скажу вам, этот мир достигается тем, что побеждаются страсти. Там где нет побеждения страстей, там нет этого мира. Пимен Великий писал: «Многие думают о совершенстве и бесстрастии, но лишь немногие достигают его». Но я вам еще скажу: плох тот идеал, который не выше нашей головы – это уже не идеал. Так вот: эта исихия, это молчание, этот мир – это действительно великая радость души, это великое блаженство, это великое блаженство, не какое‑нибудь, а великое! Об этом свидетельствует колоссальный опыт наших предшественников, наших святых, и скажу дальше, что Господь искренне стремящемуся и делающему дает временами вкушение этого мира. Потому что многие думают, что вот, человек познает свой грех, начинается чуть ли не отчаяние – ничего подобного! Это познание греха своего, это сокрушение сопрягается вот с теми состояниями, которые Господь дет душе – состояния утешения; одним из них является переживание, хотя бы иногда, вот этого состояния мира. Это великое благо! Его надо удерживать, сколько это возможно и молиться в это время, потому что обычно эти минуты бывают очень и очень редкими и непродолжительными.