А. Амман - А. Амман Путь отцов Страница 8

Святой Ириней выступает против двух гностических заблуждений: ссылаясь на Евхаристию, он опровергает и тех, кто приписывал творение демиургу, а не Отцу, и тех, кто отрицал воскресение плоти. Хлеб и вино суть творения Божий, напоминает Ириней, может ли Он принимать их, если Он не является их Творцом? Эти священные дары даются нашей нетленной плоти.

ХРИСТОС ИСКУПИЛ НАС СВОЕЮ ПЛОТЬЮ, КОТОРАЯ ДАЕТСЯ НАМ В ЕВХАРИСТИИ[7]

1. Безрассудны те, кто считает, что Христос пришел не в нашей плоти, что он как бы жадный до чужого, хотел человека, сотворенного другим, представить Богу, который ничего не творил, но был с самого начала лишен возможности создания людей. Его пришествие к нам бесполезно, если, как они полагают. Он воплотился в плоть, отличную от нашей. Он не искупил нас воистину Своей Кровью, если Он не сделался истинно человеком и не подтвердил Своей Собственной сущностью то, что сказано о человеке, который был сотворен по образу и подобию Божию, — и если, наконец, Он похитил нечто чужое, а не не получил Свое Собственное достояние справедливо и милосердно. Я говорю — справедливо, потому что Он — искупление тех, кто отступился от Него. Я говорю — милосердно, ибо думаю о всех нас, которые уже искуплены. Потому что мы ничего наперед не дали Ему, и Он, очевидно нуждающийся, ничего не требует от нас; но мы нуждаемся в общении с Ним, и потому Он излил Себя на нас, чтобы собрать нас в лоно Своего Отца.

2. Безрассудны те, кто презирает заботу Божию о мире, отрицает спасение плоти, отвергает новое возрождение и считает невозможным ее нетление. Плоть не может спастись? Но тогда Господь не искупил нас Своею Кровью; и чаша Евхаристии не приобщает нас Его Крови, и хлеб, нами преломляемый, — Его Телу. Ибо кровь может течь только в венах, во плоти, в том, что составляет сущность человека и чем истинно сделалось Слово Божие. Он искупил нас Своею Кровью, и апостол Его так и свидетельствует: в Нем «мы имеем искупление Кровию Его и прощение грехов» (Кол 1, 14).

Мы — Его члены, и Его творение питает нас. Он дает его нам, повелевая восходить солнцу, падать дождю по Своей воле. Эту чашу, сотворенную Им, он называет Своей Собственной Кровью, которая орошает нашу кровь; и этот хлеб, который тоже есть часть Его творения, Он называет Своим Телом, которое укрепляет наши собственные тела.

3. Если чаша, разбавленная водой, и хлеб принимают Слово Божие, если в Евхаристии они становятся Телом Христа и наша плоть получает силу и поддержку в результате этого пресуществления, то как могут еретики утверждать, что плоть не может наследовать дар Божий, т. е. вечную жизнь, плоть, которая питается Телом и Кровью нашего Господа и которая отныне стала частью Его Самого? Как пишет св. Павел в Послании к Ефесянам: «потому что мы члены тела Его, от плоти Его и от костей Его» (Еф 5, 30). Он говорит не о духовном или каком‑то невидимом человеке, «ибо дух плоти и костей не имеет» (Лк 24, 39), он говорит о теле реального человека, состоящем из плоти, нервов и костей, о теле, которое питается от чаши — Крови Христа и укрепляется хлебом — Телом Христа. Как виноградная лоза, посаженная в землю, приносит плод в надлежащее время, как пшеничное зерно, упавшее в землю, истлевает в ней, но потом прорастает, умножаясь посредством Духа Божия, который все содержит в Себе, — и все это, по премудрости Божией, поступает в распоряжение человека, все принимает Слово Божие и становится Евхаристией, Телом и Кровью Христовой, — так и наши тела, питающиеся от нее, погребенные в землю, разлагаются там, но в свое время они воскреснут по Слову Божию во славу Бога Отца, который это смертное облекает в бессмертие и дарует нашим тленным телам нетление: ведь сила Божия совершается в нашей немощи.

Мы не имеем жизнь от себя самих, а потому не должны гордиться и превозноситься перед Богом от неблагодарного сердца. Мы знаем по опыту, что только Его могущество, а не наша природа дает нам вечное бытие; да не умалим мы славы Божией, какова она есть; да не будем мы введены в заблуждение относительно нашей природы. Пусть знаем мы, что может Бог и какими благодеяниями он одаряет человека. Да не уклонимся мы от истинных представлений о существующем. Я хочу сказать о Боге и человеке. И Бог, как я уже говорил, не потому ли допустил, чтобы тела наши разлагались в земле, дабы, вразумленные во всем, мы стали бы стремиться к полной истине, зная Бога и самих себя?

ТРЕТИЙ ВЕК

Миновало полтора века от начала миссионерской деятельности Павла, полтора — от золотого века Отцов.

В третьем столетии Церковь становится еще активнее и еще шире проникает на Запад. Наряду с Александрией Карфаген превращается в центр влияния на всю Церковь. Евангелие распространяется в Испании северной Италии, по берегам Дуная. До начала III века в Галлии существовала только одна епархия с кафедрой в Лионе. В середине века Киприан говорит уже о епископах Лиона и Ария. Мы знаем, что епископские кафедры были также в Тулузе, Нарбонне, Вьенне, Париже, Реймсе, Трире. Число христиан стремительно возрастает. Ведущими становятся два центра: Рим и Карфаген.

Подготовка к крещению проходит отныне в специальных школах. Эту воспитательную и организационную задачу временно берет на себя Ориген. Наряду с посвящением в христианство возникает проблема примирения сторонников ригоризма и умеренных. Тертуллиан, Киприан, Ориген рассказывают нам о яростных столкновениях между ними, особенно в период гонений.

Церковь завоевывает образованные круги. Философы на Востоке, риторы на Западе обращаются к ней и входят в ее лоно. Вооруженные научными методами и эрудицией, они отдают свои знания христианству. Философское образование позволило Клименту и Оригену поставить гуманитарные науки на службу Слову Божию. Тертуллиан и Киприан с помощью юридических понятий создают язык богословия. Наука о праве дала возможность Тертуллиану защищать христиан перед лицом Империи.

Из семени, брошенного в землю, выросло мощное древо, ветви его простерлись столь широко, что столкновение между правами христиан и язычников становится неизбежным и еще более острым, чем столкновение мнений. Как строить свои отношения с язычниками? Задача пастырей — ответить на этот вопрос. Тертуллиан, Киприан Карфагенский и Климент Александрийский становятся моралистами, они формулируют требования христианства к личной и семейной жизни, к экономике и политике.

Римская империя дряхлеет, Церковь набирает силу. Верующих становится все больше во всех слоях общества: среди элиты, торговцев, чиновников и нищих. Качество не поспевает за количеством, уровень снижается. Раздается встревоженный голос Оригена: если судить о вещах не по их количеству, а по тому, каковы они по сути, не по толпам обращенных, но по внутреннему миру людей, нельзя не видеть, что мы уже перестали быть верующими.

Гонение пробуждает беспокойство. Но это лишь судороги смертельно пораженной империи; они уже не представляют угрозы для Церкви, однако несут предостережение плохим христианам. Киприан предупреждает вновь и вновь: ураган срывает только мертвые листья. Для тех, кто следует за учением Киприана и Оригена, наступает час мученичества, к которому они никогда не переставали готовиться.

Тертуллиан

(† после 220)

Христианин наших дней с неизменной грустью посещает Север Африки, где из‑под груза дважды погребенного прошлого встают обломки некогда процветавшей Церкви, перемешанные с обломками Римской империи. Африка, которую арабы назвали Джезират–эль–Магриб, «Островок Запада», могла созвать на собор в III веке до сотни епископов. Карта епархий III века говорит о центральном положении Карфагена, игравшего ключевую роль в политико–экономической жизни Африки перед тем как стать столицей побеждающего христианства, где убеждения переходили в страсть, доводившую до ереси и мученичества.

Три имени выделяются на этом фоне, три имени, вошедших в сокровищницу Церкви и цивилизации. Три человека, родившихся на африканской земле, несут в себе все достоинства и недостатки своего происхождения — Тертуллиан, Киприан, Августин.

ТИП ОБРАЩЕННОГО

В конце второго века Тертуллиан написал «Апологетику». С точки зрения права он обвиняет империю в нетерпимости и гонениях. «Итак, добрые правители, которых тем больше почитает чернь, чем больше христиан вы приносите ей в жертву, мучайте нас, подвергайте нас пытке, приговаривайте к смерти, уничтожайте: ваше беззаконие есть только доказательство нашей невиновности. Все ваши ухищрения ни к чему не ведут, они лишь умножают притягательность нашей «секты», нас становится еще больше, как только вы собираете среди нас свою жатву; кровь христиан служит новым семенем». Это торжественный момент в истории Церкви. Страстный, необузданный Тертуллиан не довольствуется тем, что парирует удары, он переходит в атаку.