Народное - ПРИКЛЮЧЕНИЯ ЧЕТЫРЕХ ДЕРВИШЕЙ Страница 14

— Ты, глупец! Что с тобой стряслось и почему преследуешь меня?! — и замахнулся на меня палицей.

Я склонил голову и, прощаясь с жизнью, сказал:

— О, юноша! Во имя твоей веры, избавь меня от жизни, ибо она очень горька для меня.

Услышав мои слова, он опустил руку и отставил в сторону свою шестиконечную палицу. Но он все же влепил мне такую оплеуху, что я не удержался на ногах, повалился наземь и потерял сознание.

Когда я очнулся, то оказался возле того юноши. Соблюдая правила приличия, я вскочил с места и сел напротив него. Он опять сердито взглянул на меня и сказал:

— Эй ты, несчастный безумец! Что за недуг постиг тебя, что не владеешь ни умом, ни чувствами? Почему твоей душе все противно, терпению твоему пришел конец и ты пресытился своим существованием и надоела тебе жизнь? До сих пор я еще не встречал человека, который не бежал бы от меня. Только ты осмелился следовать за мной! Вот и расскажи мне о своей беде, потому что мне стало жаль тебя.

Я сказал:

— О великодушный муж!

Младенец лишь плачет, не в силах сказать — почему.

Никто не поймет мою боль, я и сам не пойму...

После этих слов рыдания сдавили мне горло, и я так заплакал, что начал лить слезы и он. Плакал он долго, а затем сказал:

— Эй, несчастный, хватит плакать! Расскажи теперь о твоих обстоятельствах, и я, во имя Всевышнего, постараюсь привести тебя к желаемому, окажу дружескую помощь в чем нужно, но при условии, что ты ничего не скроешь от меня.

И я рассказал ему все, что видел и что слышал...

Юноша молчал в задумчивости, а затем поднял голову и сказал:

— Из-за этой ветреницы каких только невзгод не испытали люди! Тот бедняга юноша, чей прах равноценен крови ее отца, был убит ядом тяжкого горя. Сколько еще людей погублено неправедным путем. Юноша! Я тот, кто поразил стрелой в той суматохе везиря и в этом табуте тело того несчастного шахзаде. Я от разлуки с ним стал подобен безумцу. Некоторое время я, босой, с непокрытой головой бродил по улицам и базарам. И каждого, кто принял участие в убийстве шахзаде, кроме падишаха, настигло возмездие. Видя, как падишах раскаивается в содеянном, его я не тронул. С того дня раз в месяц я вожу табут по улицам и базарам и обновляю церемонию соблюдения траура. Народ считает меня сумасшедшим, боится меня, и я не упускаю случая покарать насильника. Так как ты перенес много мук на пути к той красавице и случайно повстречался со мной— право на твоей стороне. Лишь я могу помочь в твоем деле. Но с тем условием, чтобы, когда ее увидишь, никаких вздохов, сетований, нетерпения не выказывал. Если же, вопреки уговору, издашь хоть звук, там же рассеку тебя пополам и выкину вон…

Я принял его условие. Прошла ночь. На следующий день, с восходом солнца, юноша, облаченный в превосходное платье, сделал знак, и тут же принесли и надели на меня новую одежду. Затем он велел мне поднять за конец табут, за другой подняли слуги, и мы пустились в путь. Впереди шел юноша, за ним следовали мы. Шли долго и вдруг оказались перед воротами какого-то сада. Люди, бывшие там, пустились наутек. Мы вошли в сад. Посреди сада был хауз, по углам которого росли четыре чинары. Юноша сделал знак, и мы опустили та-бут на землю у хауза и уселись в сторонке. Этот смельчак испустил из глубины сердца такой крик, что весь сад задрожал. А затем он прочитал эту газель:

Без тебя, кипарис, что мне скопище роз и цветник?

Цвет лилейный померк, лепесток гиацинта поник.

Злоязыкие недруги отгородили тебя,

Не железнозеркален я, твой исковеркали лик.

О Хафиз, что мне делать, был раем наследственный дом,

Из развалин теперь одинокий доносится крик?

Говоря это, юноша, как весеннее облако, проливал слезы в этом цветнике.

Я же был переполнен радостью обещанного свидания, всматривался в каждый уголок и закоулок сада, ожидая красавицу, как вдруг... счастье улыбнулось мне, судьба смилостивилась надо мной: показалось вдали восходящее, полное благородства, солнце.

От ее вечернего вина

Половина сущего пьяна.

Томные глаза по божьей власти

Всё хмельней становятся от страсти.

Слезы льются розовой водой

На лицо, сравнимое с луной.

Вся она достоинства полна...

Я увидел — и сошел с ума.

Дервиши, уважаемые братья мои!., я схватился руками за голову и потерял сознание. Когда я пришел в себя и открыл глаза, то увидел, что тот тонкостанный кипарис, подобно источнику жизни, притаившемуся в темноте, сидит напротив того храброго юноши на золотом троне с золототканым платком в руке. Юноша что-то говорил ей, она благосклонно слушала его. Беседа дошла до того, что красавица, словно весеннее облако, стала горько плакать. При виде ее в таком состоянии меня охватили такие страдания, что я чуть не закричал и не разорвал на себе ворот. В это время богатырь повернулся в мою сторону с таким свирепым лицом и метнул в меня такой яростный взгляд, что от страха я потерял сознание.

Великое счастье ее лицезренье,

Куда ты отныне девалось, терпенье?

О ты, ветерок, овевающий глаз,

Посмей-ка о ней не уведомить нас!

Когда я пришел в себя, они продолжали беседовать. Во время разговора та солнцеподобная луна приложила пальцы согласия к глазам. От восхищения я опять потерял сознание. Когда я очнулся, обладательница прелестей уже ушла. Тут юноша встал с места и собрался уходить. Я же остался с разбитым сердцем, плачущими глазами, и мое состояние можно описать вот этими бейтами:

Сердцебиение предсказывает путь,

С невзгодами судьбы сочтемся как-нибудь.

Что толку, что орел гнездо высоко вьет,

Стал бедствием души короткий мой полет.

И боль внутри звенит натянутой струной,

Заденут — закричит, не ссорьтесь же со мной!

Судьба врата надежд защелкнула замком,

И если отворить — то разве лишь тайком.

По дороге я тихо плакал и стонал. Когда мы пришли в дом юноши, я забился в отдаленный угол и кусал руки в смятении...

Дервиши! Юноша часик отдохнул и поспал, а проснувшись, потребовал меня к себе и спросил о моем самочувствии.

— Быть мне жертвой за тебя! Что ты спрашиваешь о моем самочувствии? Посмотри на мое желтое лицо, на мои слезы и послушай мои сетования!

Он сказал:

— Дитя! Звезда твоего счастья вышла из круга бедствий, время разлуки подошло к концу... успокойся, дело завершится благом. Ты понял, что я тебе сказал?

Я ответил:

— Все так неясно, и я ничего в происходящем не понимаю. Я помню лишь два момента: первый — когда та прелестница плакала, и второй — когда она приложила палец к глазам в знак согласия.

Он сказал:

— Да. Оба эти момента были не без причины. Я подробно рассказал о пережитом тобой. Сказал, что этот юноша — человек хороший и добропорядочный. А встревожила и взволновала его ты. В поисках тебя, я сказал, он покинул родину и долгое время скитался по пустыням, перенес много мук, стремясь к встрече с тобой, и наконец добрался до этих мест. В конце концов она сжалилась. А теперь:

Нельзя, чтоб юноша погиб в томленье ожидания,

Сама ты тоже молода, и есть свои желания.

...И сказал еще, знаешь ли, что из-за тебя пролилось немало крови. Если ты утешишь этого потерявшего сердце юношу, я буду благодарен тебе за твою благосклонность. А девушка на это сказала: а как мне избежать недоброжелательных соглядатаев? Я ответил, что это я возьму на себя. Я сумею лучше, чем кто-либо, защитить вас. Услышав это, она замолчала. Я пошлю его к тебе, сказал я, ты будь готова и, не стесняясь, приходи в мой дом. Вот тут-то она и приложила в знак согласия палец к глазам. Ты должен ночью пойти к воротам сада и привести ее. Но будь осторожен по дороге...

В благодарность за добрую весть я поцеловал ему руку. День провел в радости. Когда настала ночь, он позвал своего слугу, велел сопровождать меня и сказал ему:

— Этот юноша — странник, поэтому не знает дороги. Отведи его к воротам сада девушки, а сам подожди в сторонке, чтобы никто тебя не видел. На обратном пути иди впереди них и будь осторожен!

— Дервиши! Я пожелал ему благоденствия и направился к саду. Пройдя немного, я уж не знаю, с какой целью, слуга указал мне на улицу и сказал:

— Эта дорога ведет прямо к саду. В этом доме у меня есть дела. Когда будешь возвращаться, подойди сюда и жди меня.

Сказав это, раб удалился. Я же беспрепятственно, окрыленный любовью, добрался до ворот сада, поцеловал его створки и забор и произнес:

Снова свой взор обратил я на эти места,

Кольца глазниц я на дверь устремил неспроста.