Барбара Картленд - Женщина в мире мужчин. Курс выживания Страница 15

Кульминацией всего этого можно считать «Chemise cagoule» – закрытую ночную рубашку с отверстием в том месте, через которое муж мог бы сделать жену беременной, избегая других физических контактов.

К тому же были предприняты активные попытки «организовать» половой акт внутри семейных отношений. Церковью разрешалась только одна позиция, а любые вариации строго наказывались.

Не удовлетворившись этим, Церковь сократила количество дней в году, в которые супружеские пары могли иметь половые сношения. Половые контакты не разрешались по воскресеньям, средам и пятницам, в течение сорока дней перед Пасхой и сорока дней перед Рождеством, за три дня до причастия, во время епитимьи и со дня зачатия, а также сорок дней после родов.

Результатом подобных запрещений в супружеских отношениях стали всплески извращений, гомосексуальных отношений, самобичевания и галлюцинации.

И конечно же, вина за все эти пороки была приписана непосредственно женщине. Саксонцы обращались с ней как с собственностью, теперь же она стала источником всех грехов. И не только во время полового акта. Считалось, что даже присутствие женщины в любое время было способно повлечь за собой грех. Поэтому во время эпидемий чумы мужчинам говорили, что не только Нежелательно с ними спать из-за риска заражения, но и просто проходить мимо.

Типичная реакция на представление, что несчастная женщина была грешницей, возникло в Испании, где духовными женами духовенство торговало как рабынями. Духовная жена могла иметь склад характера, который делал жизнь в религиозном безбрачии не только возможным, но и желательным. Но ни в коем случае нельзя было быть уверенным, что она сможет ему следовать.

Унижение женщины означало, что каждая дочь была предметом собственности в хозяйстве своего отца, точно так же как лошадь, поле или плуг.

И как женщина, она приносила не больше и не меньше пользы, чем эти предметы. Ее, в сущности, продавали для рождения детей, выполнения домашней работы и улучшения благосостояния ее мужа.

Ее сексуальное расположение было, конечно, ее настоящим ценным вкладом, но это был вопрос стыда – мужчина стыдился, что желает его, она же стыдилась того, что несла проклятие тем, что была им награждена.

Нам остается лишь надеяться: тот факт, что человеку свойственно наслаждаться запретным плодом и получать удовольствие от сладкого чувства вины, помогал многим женатым парам в средневековой Европе переносить вымысел порочности и открывать восторг и счастье взаимной любви.

Десятки тысяч мужчин и женщин обрели путь истинный в безбрачной жизни. Они разрешили жизненно важную проблему, приняв это главное и окончательное решение.

Но миллионы мужчин и женщин подчинялись своим инстинктам и жили с дилеммой, провозглашавшей, что, несмотря на то что женщина и является причиной всех несчастий, от которых страдает человечество, она также является и каналом, посредством которого возможно спасение (Дева Мария).

В 370 году нашей эры св. Джон Христосом узнал, что его друг Теодор решил жениться. Он убедил его оставить эту безрассудную затею, написав ему взволнованное письмо, в котором говорилось:

«Фундамент этой телесной красоты – не что иное, как флегма и кровь, меланхолия и желчь, соки пережеванной пищи».

Провинциальный церковный совет запрещал женщине по причине ее нечистоты принимать голыми руками евхаристию. И в VIII веке Бонифаций свидетельствовал, что англичане «крайне презирают супружество» и что они «совершенно отказываются иметь законных жен и продолжают жить в разврате и прелюбодеянии, словно ржущие лошади и кричащие ослы».

Отвращение к женщинам постепенно усиливалось. Это была, конечно же, форма эротизма, и самые громогласные защитники воздержания были гораздо более зациклены на сексе, чем любой из римских выродков-язычников, которые стали причиной краха империи, увлекшего за собой и Европу.

Св. Георгий считал женщин «вратами ада, вкусительницей запретного плода, первой преступившей божественный закон».

Если воспринимать Книгу Бытия буквально, то вряд ли найдется какое-нибудь библейское оправдание теории, выдвинутой в VI веке, что у женщины нет души.

Это убеждение долго не признавалось и объяснялось тем, что те женщины, которые достаточно благочестивы, чтобы попасть на небо, по прибытии туда будут лишены своего пола. Из этого следует, что мужчины в загробной жизни сохранят принадлежность к мужскому полу.

Положение женщины становилось все ниже и ниже.

Племенные брачные обряды, основанные на примитивном почитании Матери-Земли, служительницы культа, врачевательницы, дали начало запутанной теории о том, что женщины греховны по природе, что их еще можно терпеть в законном браке, но без благословенного брачного союза любить их греховно.

Идеальная жизнь для любой женщины – в действительности единственная жизнь, если она хочет свести к минимуму расплату за свою внутреннюю греховность, – была жизнь в девственности. Если она хотела уважения от мужчин, сохранить свое достоинство, даже жизнь, она должна была отбросить чувство любви к своему партнеру и детям.

Страдания женщин привлекали внимание, потому что они предпочитали дыбу, горящую смолу, каленое железо половому акту. Считалось, что девственность обладает волшебной силой и даже дикие звери не станут набрасываться на непорочную девственницу.

Церковь превратила половые отношения в такой грех и грязь, что даже в браке секс казался позорным и отвратительным. Св. Иероним угрожал: «Тот, кто страстно любит свою жену, нарушает супружескую верность», и мужчины и женщины, которые страстно желают друг друга, чувствуют свою вину и боятся собственных эмоций.

Противоречия и безнадежность конфликта между понятиями чистоты и грязи вынудили мужчину относиться к женщине с большим подозрением, нежели прежде. Тем не менее, из этой трясины именно женщина создала новую романтическую любовь, которая с тех пор очаровывала и обманывала мужчину.

Исторические темные века, которые были самым мрачным и в эру мракобесия, принесли культ рыцарства и зарождение новых взаимоотношений между мужчиной и женщиной. Известные как I'amour courtois, или куртуазная любовь, они подняли женщину на новый пьедестал уважения и восхищения. Хотя трудно оценить, какой ценой умственных и физических усилий это было сделано.

Человек – единственное живое существо, которое намеренно ограничивает или подавляет свою сексуальную активность. Почти непостижимо, но он может не только контролировать свои желания правилами и запретами, чтобы защитить права личности, но кроме того, и провозгласить особой добродетелью воздержание.

Начало культу куртуазной любви положили трубадуры – поэты, творчество которых зародилось в Провансе после 1100 года. Они воспевали любовь, не грубую сексуальность мира, в котором они жили, а любовь рыцарскую и порядочную, о которой они мечтали.

Поэзия трубадуров – наиценнейшая форма искусства, которую Южная Франция оставила последующим поколениям. Она оказала огромное влияние на современный мир, поскольку заложила основы уважения к женщине. Эта поэзия цвела, пока расцветало рыцарство. Уход одного повлек за собой исчезновение другого.

Поэзия трубадуров была прекрасной и печальной. Любовь, которую она возвеличивала, всегда имела трагический оттенок.

Рудел, один из самых ранних поэтов, рассказывает очаровательную и в то же время горестную повесть о герое, полюбившем принцессу, живущую в далекой стране. Он отправился в долгий поход по морю, чтобы лишь взглянуть на ее красоту, но во время путешествия тяжело заболел. Он умер, едва его взгляд упал на принцессу, которая заключила его в свои объятия, без страсти, но с состраданием.

Это обычная тема песен: величайший дар женщины – успокаивать, что затмевало ее способность давать сексуальные удовольствия.

Трубадуры любили женщин физически, а плати: ли дань приукрашенной любви. Несмотря на ужасную историю о мести, изобретенной владельцем замка Руссильон, который вырезал сердце у трубадура своей жены, подал его на ужин и заставил съесть, любовь между поэтом и его возлюбленной была неизбежно платонической.

Обычно трубадур жил в замке какого-нибудь землевладельца или рыцаря, когда тот отправлялся на войну. Теоретически жена воина становилась фактической узницей в своем замке, не исключалась возможность того, что ее заковывали в пояс верности.

Практически большинство этих женщин занималось ведением хозяйства в доме и в усадьбе месяцами и даже годами в отсутствие своих мужей. Трубадур делал положение женщины официальным, воспевая ее достоинства и чистоту, ее красоту и ум.

Ситуация могла бы быть щекотливой, если бы ее мотивы не были столь искренними. Считалось, что трубадур всегда умирает от неразделенной страсти либо к некой неназванной женщине в своей прошлой жизни, либо к своей хозяйке.