Александр Шевцов (Андреев, Саныч, Скоморох) - Первая Ведогонь Страница 17

Вот с этого мы начнем вторую часть Сима — Ведогонь-2:

«Саша, так меты сна — это когда образы, которыми я сейчас живу, не соответствуют действительности? Как бы соскакивают с самого мира?»

Да, речь идет о разуме и его устройстве. И умудрилась это разглядеть Бабася. Ну, как я ее не люблю! От нее всегда столько лишней работы!

Задай этот вопрос еще раз, когда начнется Вторая часть семинара.

Скоморох.

В итоге вы прорабатывали эту часть своего сознания заранее, и сейчас она, условно говоря, «хорошо проворошена», то есть, продумана вами и проверена на предмет самых умных мыслей. И если что-то умное вам подвернулось, вы его высказали, а я по-хозяйски прибрал.

Теперь все ваши умные мысли лежат в копил очке нашего Сема. Они никуда не пропадут и не только записаны, но и оценены. Ваше мышление, которому очень важно выглядеть умному и получить соответствующую оценку, успокоилось и уснуло, значит, у вас есть возможность выпустить в освободившееся место Разум. И немножко поработать, пока захватчик спит.

Конечно, это неполноценное очищение, это всего лишь временное средство, позволяющее нам вести исследование. Вам же еще немало придется повозиться с собственным внутренним противником, когда срубленные нами головы снова отрастут и начнут изливать потоки умных мыслей. Но мы успеем провести наш короткий семинар.

Поэтому не сдерживайтесь, продолжайте писать и отсылать для всеобщего обозрения все, что из вас рвется. Или начинайте писать, кто до сих пор сдерживается. Не бойтесь, что вас прочитают. Тут все такие, и никто над вами не посмеется, тем более, что я сразу же дам вам имя для защиты, как только ваше письмо покажется мне уязвимым. Но, сдерживаясь, вы лишаете себя возможности понять и усвоить то, что откроется во время исследования. И вам только кажется, что вы хорошо все понимаете, наблюдая со стороны. Это ваше мышление понимает, оно вообще все понимает и знает. Вот только жить потом приходится вам…

Теперь, когда вам стало понятнее, как же мы с вами работали и будем работать, можно переходить и к разуму. Но я сделаю это в следующем письме, чтобы отделить те служебные слои, что описаны в этом, от самого исследования.

Скоморох.

Сопроводительное письмо. Разум в Дреме

Давайте приглядимся к неплохо описанному нами явлению Дремы. В Дреме ты можешь думать, и думаешь почему-то одну мысль. Конечно, ты можешь переключиться на другую и даже третью, но того разброда, который ощущается в мыслях, когда ты бодрствуешь, нет. Почему? Что изменилось?

Первое предположение: в Дреме нет разума, как большого орудия выживания, состоящего из Образа мира и способности рассуждать. В ней сохраняется только эта способность. Но верно ли это?

Возможно ли рассуждать, если нет образа мира? По каким истотам тогда вести свое рассуждение? И как выверять разумность с действительностью?

Значит, разум в Дреме еще сохраняется. А что пропадает?

Мышление. И не просто как лопоть, а как то, что заставляет мысль метаться. А что это?

Непроизвольный перебор целей, которые заставляют тебя постоянно скакать по тому, что надо продумать. Как по пенькам на вырубке, когда ты вынужден подпиливать один за другим — все, что вылезают выше остальных. Как только ты подпилил самый высокий, тут же самым высоким становится какой-то иной. И ты бежишь пилить его…

Вот так и накапливается тысяча мыслей, тысяча мыслей…

В Дреме сохраняется способность использования разума, но пропадает мышление. Почему и как?

Складывается впечатление, что проход в Дрему осуществляется через игольное ушко, через некий узкий пропускник, который пропускает только малые образы сознания и не пропускает большие цепи образцов.

Что там за «пропускник», в общем-то, не имеет значения. Но вот то, что происходит переход, вы ощущаете по ощущению щелчка или скачка, когда переходите в Дрему. Это состояние качественное. И одно из качеств как раз связано с мышлением, которое пропадает, отсоединяется от того тела, в котором мы Дремим. Не дремлем, а именно Дремим, поскольку дремота, придремывание, как вы сейчас понимаете, это совсем другое — это всего лишь легкая сонливость. То есть желание спать.

Скоморох.

Глава 12. Двигаясь к разуму

Я уж было совсем вышел на разговор о разуме, но тут начали отзываться все наши исследования состояния. Думаю, вы вошли во вкус той части исследования, которая обычно неприятна людям мечтательным, увлеченным поиском тайных знаний и страны Востока, но без которой можно накапливать только знания, но не понимание. Я говорю о тщательном исследовании источников своих знаний и о понятиях, которыми вы «знаете» то, что уложено в вашем сознании. Поэтому мы сделаем кажущееся отступление от прямого исследования разума, а поговорим, так сказать, о среде, в которой он существует.

Если вы задумаетесь, то поймете, что эта нудная часть исследования на самом деле есть Сократическая беседа, обращенная на самого себя. Ничего другого, кроме прояснения понятий, Сократ, можно сказать, и не делал. Правда, во время этого упражнения достигались и другие цели, например, совершалось самопознание. Но разве оно не идет сейчас у тех, кто пытается разобраться с собственными понятиями?!

Конечно, мы ошибаемся, иногда больше, иногда меньше, но ошибаемся почти постоянно, поскольку нас мотает вокруг истины. Но до какого-то состояния мы не в силах этого различить, поскольку пока еще не обладаем достаточной способностью видеть действительность, а вот за какой-то чертой нам вдруг становится, очевидно, что некое утверждение принадлежит не миру, а только нашему сознанию, и поскольку оно при этом утверждение о мире, то оно ложно. Мы учимся все тоньше различать ложность по некоему несоответствию представления действительности.

За счет чего это несоответствие может быть распознано? Не за счет же того, что мы действительно примерили его к какой-то вещи, как коронку к зубу. Такой способности у нас просто нет. Зато есть способность сделать точный отпечаток этой вещи в своем сознании и создать из него самый простой образ, которым и пользуется разум в своей работе. Называется такой образ Истота. Вот истоту мы уже можем сравнить со своими представлениями и увидеть отличия этих представлений от самых простых образов.

А значит, и увидеть то, что добавлено нами к действительному образу мира, то есть увидеть ложь.

Именно этим нам придется заняться теперь с понятием «состояние». Просто потому, что появилась такая возможность. Многих из вас, как я понял, поразила возможность увидеть, что понятие «состояние» относится не просто к какому-то сложному и невнятному явлению по имени «Я», а к определенным телам, в которых это я пребывает. Конечно, мы сразу же понимаем, что тела эти вовсе не обязательно похожи на наше физическое тело, именовавшееся у мазыков Тель, но у всех них должно быть одно обязательное качество: Я может в них пребывать, и они как-то закрывают его от опасных или разрушительных воздействий внешнего мира.

Какого мира, мы пока не обсуждаем, но предполагаем, что изрядная часть этих тел создана для выживания вовсе не в этом мире. А некоторые обеспечивают выживание и здесь, поскольку этот мир сложнее, чем описывают его физика и физиология, но мы не видим, как они действуют, просто потому, что они внутри Тели, а значит, мы привычно относим их к телу или, когда это становится уж совсем трудно, к искусственному понятию Организм. Но если задаться целью увидеть то, что есть в нас помимо привычного физического тела, и стать достаточно внимательным, наличие этих тел может стать вполне очевидным.

Вот исходное предположение. Оно может быть истинно, а может и ошибочно. Но мы его проверим. И если окажется, что физиология права, нам станет значительно легче жить, поскольку она создала очень обширное описание человека.

А то, что мы можем ошибаться, несомненно. Разберем некоторые из наших предположений. Вот Выделёнка прислала прекрасное письмо о том, что ей стало легко различать все тела, соответствующие разным состояниям, а при этом в качестве состояний видит, к примеру, чувства. Подход здесь простой: если нечто можно назвать состоянием, то это и есть состояние. И если я могу говорить о состоянии любви, состоянии ненависти и тому подобных состояниях, то им должны соответствовать и какие-то тела.

Мне очень нравится, как работала Выделёнка, поскольку без подобного неистовства исследование не родится. Но ее пронесло дальше той границы, до которой мы не можем видеть, чем наши представления отличаются от действительности. То, что описала она, уже доступно разбору в рамках проделанной нами к этому исследованию подготовки. Иначе говоря, у нас уже все есть, чтобы исследовать ее утверждение. Этим оно и хорошо.

А что, собственно говоря, мы имеем? Имеем мы некое рассуждение, использующее понятие «состояние» для разговора о возможно существующих разных телах человека. Какое именно понятие состояния использует Выделёнка? То, в котором я показал, что некоторые значения слова «состояние», как использовал его народ, позволяют утверждать, что оно относилось не только к чему-то, что длится, но и к чему-то, что неподвижно, но при этом имеет устроение и содержание.