Автор неизвестен - Махабхарата. Рамаяна Страница 16

[Дары бога смерти]

Царевна сложила молитвенно рукиИ молвила голосом горя и муки:

«Ты мощи нездешней явил мне высоты.Я вижу, ты — бог. Назови себя: кто ты?»

И был ей ответ: «Савитри дорогая,За то, что живешь ты, добро постигая,

За то, что ко благу ты шествуешь прямо,Откроюсь тебе: я — всеправящий Яма.

Сатьявана срок наступил. И петлеюСвяжу, унесу его, в бездне сокрою.

Он, праведник, был тебе верным супругом,Поэтому сам я пришел, а не слугам

Своим поручил унести его ныне, —Смиренный, он чтил и богов и святыни».

Связал он Сатьявана быстро, умелоИ душу извлек из безгласного тела:

То был человечек, не больше чем палец, —И стал бездыханным царевич-страдалец.

Исчезла душа — красота отлетела,Уродливым стало бездушное тело.

Бог смерти направился в сторону юга,Однако великая сердцем супруга,

Страдая и плача, с надеждой упрямой,Безгрешная, шла неотступно за Ямой.

«Вернись, — посоветовал бог непреклонный, —Сверши над супругом обряд похоронный,

Свой долг до конца ты исполнила честно!»В ответ — Савитри: «Нам издревле известно, —

За мужем жена да последует всюду.Он жил, — с ним была я, и с мертвым пребуду!

За то, что при муже отшельницей стала,За то, что я старших всегда почитала,

За то, что усердно молилась, постилась,За то, что и ты мне явил свою милость, —

Преграды не будет мне ставить дорога!Нам, людям, законов завещано много,

Но дружбы закон — выше всех возглашаем,И если мы дружбы обряд совершаем,

Семь раз вкруг огня мы ступаем стопою.[19]Я тоже прошла семь шагов за тобою,

И, значит, закон я исполнила главный,С тобой подружилась я, бог многославный!»

Царь предков, бог смерти, сказал, красноокий:«Явила ты, женщина, разум глубокий,

Слова твои звуком и мыслью богаты,Даренье за это проси у меня ты,

Я дам, кроме жизни супруга, — любое!»Страдалица молвила слово такое:

«Мой свекор ослеп и лишился державы,Беседуют с ним лишь деревья и травы,

Владыке, живущему в кротком смиренье,Верни, благородному, сильному, зренье!»

А бог: «Этот дар ты получишь как милость.Вернись, безупречная, ты утомилась.

Усталая, вижу я, ты исстрадалась».А та: «Рядом с мужем — откуда усталость?

Где муж, там и я. Скреплены мы судьбою.Ты мужа уносишь, и я за тобою.

Владыка богов! Ясный ум обнаружим,Сказав, что светла встреча с праведным мужем.

В одной даже встрече — добро и отрада,Дружить с этим праведным каждому надо!»

Ответствовал бог: «Твоя речь благодатна,И мысли на пользу, и сердцу приятна.

Теперь обретешь ты даренье второе,Проси, кроме жизни супруга, — любое».

А та: «Пусть получит мой свекор державу,Привержен да будет он благу и праву».

А Яма: «Воссядет он вновь на престоле,Приверженный благу и праведной доле.

Поскольку второй дождалась ты награды, —Ступай, соверши над усопшим обряды».

В ответ — Савитри: «Самовластно ты правишь,Предел ты людским поколениям ставишь,

Насильно в свою их уносишь обитель,За что и прозвали тебя — Покоритель.

Но знаешь ли ты, в чем добро вековое?Должны мы любить всех живых, все живое,

Ни в мыслях, ни в действиях зла не питая, —Вот истина вечная, правда святая.

Все люди ко многим занятьям способны,Но те лишь прекрасны, что сердцем беззлобны».

Бог смерти воскликнул: «Слова твои — благо,Они — как для жаждущих свежая влага.

Заслуженно третье даренье тобою,Проси, кроме жизни супруга, — любое».

А та: «Мой отец не имеет потомства.Чтоб радостью кончилось наше знакомство.

Ты сто сыновей подари Ашвапати, —Правителей царства, водителей рати».

И Яма: «Отвагой, умом наделенных,Сто братьев тебе подарю я законных.

Я этим дареньем тебя успокою,Вернись, — далеко ведь зашла ты за мною».

А та: «Рядом с мужем идти — далеко ли?Душа моя дальше стремится на воле!

Послушай: сияющим Солнцем рожденный,Ты — Дхарма, дарующий правды законы.

Бог смерти, ты грозным могуч правосудьем,Даешь ты покой и забвение людям.

Мы праведником правоту измеряем,И больше ему, чем себе, доверяем.

Из той доброты, что в душе утвердилась,Доверье ко всем существам зародилось.

Прекрасные качества есть человечьи, —Но самое ценное — добросердечье!»

А бог: «От тебя услыхал я впервые,Прелестная, мудрые речи такие.

Ты правду познала, — и в этом заслуга.Что хочешь проси, кроме жизни супруга».

Сказала царевна: «Пусть род наш продлится,Пускай от Сатьявана сто народится

Отважных сынов, — у меня ли, на счастье,Иль, может, у равной супругу по касте.

Хочу, чтобы милость над нами простер ты, —И это я дар избираю четвертый!»

«Родишь ты, о женщина, — молвил Всеправый, —Сто смелых сынов, полных силы и славы.

Но ты исстрадалась от горькой утраты,Вернись, потому что далёко зашла ты».

«Кто добр, тот и прав, — отвечала царевна, —Он крепок духовно и стоек душевно.

Общение добрых сердца озаряет,На доброго добрый без страха взирает.

На добрых земля утвердилась в покое,В них, в добрых, — и будущее и былое.

От доброго добрый не ждет злодеянья,За благодеянья не ждет воздаянья.

Добро никогда не бывает напрасно,Всевластно добро, потому и прекрасно!»

«Пока, — бог ответствовал, — ты говорила,Душе моей речь твоя радость дарила,

И мысль твоя, слогом красивым одета,Казалась источником чистого света.

Ты стала мне ближе дитяти родного.Добро, — ты права, — всех деяний основа.

Проси, чего хочешь, и дар несравненныйЯ дам тебе — любящей, верной, смиренной!»

А та: «Мною дар избирается пятый.Да будешь ты милостив, благом богатый!

Верни мне Сатьявана, если права я!Пускай оживет он: без мужа мертва я!

Без мужа не надо мне хлеба и крова!Без мужа не надо мне неба дневного!

Без мужа не надо мне вешнего цвета!Без мужа не надо мне счастья и света!

Не надо мне дома, и поля, и сада, —Без мужа мне жизни не надо, не надо!

Ты сто сыновей посулил мне, однакоУносишь Сатьявана в логово мрака.

Прошу я: ты жизнь возврати ему снова,И правдой твое да насытится слово!»

[Бог смерти возвращает Сатьявану жизнь]

«Да будет, как просишь, — сказал убежденноИ петлю свою развязал Царь Закона. —

О чистая, муж твой отпущен. ОтселеУйдете вдвоем и достигнете цели.

Согласно заветам и древним обрядам,Четыреста лет проживете вы рядом.

Сто славных сынов ты родишь, и царямиСыны твои станут, и богатырями,

Потомками будут гордиться своими,Твое, сквозь века, пронесут они имя.

И сто сыновей, чье прозванье — малавы,Отец твой родит ради правды и славы.

Как тридцать богов, будут силой богатыВсе братья твои, облаченные в латы».

Сказав, удалился, светясь лучезарно.Она, посмотрев ему вслед благодарно,

Над телом усопшего мужа склонилась.Ждала, трепеща: совершится ли милость?

Вновь голову мужа себе на колениОна положила, присев средь растений,

И тот, кто лежал на земле бездыханно,Открыл свои губы и очи нежданно,

Как будто он только заснул — и проснулся,Как будто из странствий далеких вернулся!

Сказал, на любимую с лаской взирая:«Не правда ли, долго я спал, дорогая?

Скажи, не во сне ли я видел ужасном:Тащил меня муж в одеянии красном?»

В ответ — Савитри: «О великий в стремленьях!Ты сладко заснул у меня на коленях.

Бог смерти сюда приходил красноокий…Скажи, — исцелил тебя сон твой глубокий?

И если прошла твоя боль головная, —Пойдем, ибо тьма наступает ночная».

Сатьяван, обретший сознание снова,Взглянул на цветение мира лесного

И молвил, как будто от сна восставая:«Рубил я дрова, о жена дорогая,

Почувствовав боль в голове, на колениТвои я прилег, чтоб найти исцеленье.

Вдруг тьмою оделись поляны и рощи.Я мужа увидел неслыханной мощи.

Что было со мною? То сон или бденье?То был человек иль явилось виденье?»

Сказала жена: «Мгла ночная сгустилась.Поведаю завтра о том, что случилось.

И мать и отца ты оставил в смятенье,Пойдем, ибо ночи надвинулись тени.

Здесь ищет свирепая нечисть корысти,Здесь рыщет зверье, здесь тревожатся листья,

Здесь воют шакалы, — полна я испугаОт их голосов, долетающих с юга».

А муж: «Но во тьме ты не сыщешь дороги,Боюсь, что от страха отнимутся ноги».

Она: «Вот огонь, раздуваемый ветром:Лес нынче горел; если хочешь ты, светлым

Я сделаю путь, прогони опасенья, —Огонь принесу, разожгу я поленья.

Но если ты болен, идти тебе трудно,А ночью дорога опасна, безлюдна,

Тогда посидим у костра до рассвета,А завтра пойдем, о блюститель обета!»

Сатьяван: «Прошла моя боль головная,Родители ждут меня, тяжко страдая.

До сумерек мать запрещала мне слезноСкитаться, — ни разу я не был так поздно

В лесу! Даже днем поброжу я немного, —Уже у родителей в сердце тревога,

Вернусь, — от обиженных слышу упреки:«Как долго в лесу ты бродил, одинокий!»

В каком же волненье родители ныне,В тревоге какой о единственном сыне!

Как часто, когда вечера наступали,Они говорили мне в светлой печали:

«Докуда ты жив, мы не знаем забвенья.Не сможем прожить без тебя и мгновенья.

Сыночек, ты — посох для старца слепого,Ты наших потомков — оплот и основа,

В тебе — поминальная жертва, и слава,И нашего рода надежда и право!»

Как мог я в лесу утомиться так скоро,Когда я — родителей слабых опора!

Лишиться страшусь стариков своих милых, —Я вынести горе такое не в силах!

Я знаю, волнуется наша обитель,Терзается думой бессонный родитель,

Измучена матушка скорбью своею, —О нет, не себя, — стариков я жалею!

Живу я, чтоб жили они, торжествуя, —Для счастья, для жизни двух старцев живу я!»

Сказал и воздел он с рыданием руки.Услышав отчаянья громкие муки,

Воскликнула праведница молодая,С ресниц его слезы рукою снимая:

«Пусть свекра с свекровью хранит моя сила, —Обеты и жертвы, что я приносила.

Вовек не сказала я речи обманной, —Так пусть моя правда им будет охраной!

Сатьяван: «Пойдем, ибо сердцем измучусь,Боюсь, что ужасна родителей участь.

А будет им горе, — покончу с собою.Пойдем же, прекрасная, темной тропою».

Тогда обняла Савитри молодаяСупруга, подняться ему помогая.

Он встал, и растер свое тело, и взглядомОкинул кошелку, стоявшую рядом.

Она: «Завтра утром придем за плодами,А острый топор пусть отправится с нами».

Повесив кошелку на ветке древесной,Царевна топор подняла полновесный

И, мужа другой обнимая рукою,Лесною тропою, безлюдной, глухою,

Пошла, дивнобедрая, легкой походкой.Сатьяван сказал ей, прелестной и кроткой:

«Здесь часто бывал я и знаю дорогу.К тому же и месяц растет понемногу.

Тропа раздвоится, достигнув поляны, —На север пойдем, где приют мой желанный.

Здоров я, нетрудно шагать мне далече,С отцом, с милой матерью жажду я встречи».

[Возвращение Савитри и Сатьявана]