И ничего под небом, кроме Бога… - Даниил Константинович Диденко Страница 10

И лишь поэт писал в истрёпанный дневник,

Искал листок, как человек, свою могилу,

И как же жить ему хотелось в этот миг!..

Я помню с трепетом тот день…

Я помню с трепетом тот день:

Был мир красив, царила тишина.

Я помню ветви, что бросали тень,

И слышал я как, как пела песнь весна.

Как в зеркале чистейшем, знаю я,

В подарок что поднесено судьбою,

Все качества увидел у тебя

И любоваться так хотел тобою.

Ты — кладезь знаний, путеводная звезда.

О мир, мне испытанья уготовь!

И коль умру, так будет Бог — судья:

Любил тебя я за твою любовь.

Я брёл сквозь сонные луга…

Я брёл сквозь сонные луга:

Туманов край, крутые дебри,

Где дикий Пан, лесов слуга,

Скитальцев вёл сквозь злые черни.

Так брёл и брёл, и жаркий пыл

Свой утолить никак не мог.

Глазами зряч, но всё же был

Я сердцем слеп. Коварный рок

Меня лишь в этом убедил!

Я думал, что душа слепа,

Но пусть же знают иноверцы,

Что пробудила ото сна

Меня любовь другого сердца.

Отныне с ней я навсегда…

Хрусталь

Хрустальный я отдал тебе стакан,

Но он упал. Упал печально на пол.

И чтоб его тоскою не заляпал

Весь мир, его я спас тогда от ран.

На первый взгляд, он кажется пустым.

И только время первый взгляд исправит.

Наполненный терпением святым,

Он нам блаженство от покоя дарит.

Теперь и я стакан сей уроню,

Поскольку сам упал сейчас я наземь.

Храни его, как я его храню,

И не роняй в коварной смуты вязи…

Без ласки, что без крова

Иду к тебе без ласки, что без крова.

Мосты кругом и улицы во тьме.

И взор мой в небо устремлён сурово.

Последний взгляд очей твоих в уме.

Хочу порой на месте провалиться,

Когда во мгле околиц я один…

Я на земле, но для меня ты птица.

Души прекрасный пыл неукротим.

Когда смеюсь, на небосводе много

Смиренных звёзд, танцующих в ночи.

Сегодня несравненно одиноко:

Одна луна, тусклее что свечи.

Иду к тебе без ласки, что без крова…

В уме моём один сейчас вопрос:

Когда услышу и узнаю снова

Твой смех и аромат твоих волос?

Туманна ночь, и ветер слаб…

Туманна ночь, и ветер слаб,

И в небе влажном свет озяб.

Земли прекрасный сателлит

Заснул во мгле и крепко спит.

Сомкни глаза, ведь сладкий сон

Пришел к тебе, любовь, лишь он,

Чрез мрак, полей уснувших тишь,

Спросить тебя: «О чём молчишь?

И что в прекрасну ночь не спишь,

Очей моих услада?»

Раскрыл глаза лишь с тем бы я,

Чтоб пред собой узреть тебя.

Но ты одна и я один…

И мы с тобой сквозь мрак твердим:

«Лишь ты — любовь моя…»

Я видел сон в младенчестве беспечном…

Я видел сон в младенчестве беспечном:

Смиренная царила тишина.

И на меня взирал Господь Предвечный.

Струились волнами сребристы облака.

Три ангела парили над главой,

Играя лютнями, воззрившись с высока.

И всё, что скрыто дымкою седой,

Светлее стало чаши молока.

В моей груди, в душе и в сердце свет –

Любовь отца и матери моей.

Господь сказал, что чище чувства нет:

«Любовь, мой сын, и до заката дней –

Маяк души твоей бессмертной.

И на краю Земли люби родных.

И если ты один среди толпы несметной,

Не преклони главы пред силой злых.

Снеси все беды, будь силен душою.

Не позабудь добро и ждать умей.

Не ставь вопрос ребром и будь собою,

И почитай сердечно всех своих друзей».

С тех пор, мой друг, минуло много лет,

И позабыть уже не в силах я

Тот чистый, божий, райский свет

И глубину мирского бытия

За всё упрекаю себя

По городу еду ночному.

Повсюду родные места.

И каждому дому из ста,

Из тысячи — рад я любому.

Из окон маршрутки уставшей

Исходит желтеющий свет.

И, кажется, попросту нет

Дороги, её не знавшей.

Бледнеет искристый туман,

Холодной луною согретый,

Доселе поэтом воспетый,

Скрывая жесткий обман.

За дымкой седою сияет

Полночный, прекраснейший град.

В немыслимой тьме мириад

Светил в эту ночь утопает.

Зачем ты себя обманул?

Иль выхода более нет?

Декады последних лет

Ты много к себе притянул:

Церквей купола, витражи,

Извилины улиц кривые,

Кафе и билборды цветные.

Но ты утопаешь во лжи…

Седой пеленой укрывает

Тебя человеческий смрад:

Один лицемером быть рад,

Другой за гроши убивает.

Но вовсе виню не тебя.

Не время виню, не природу,

Не мир, не страну и не моду.

За всё упрекаю себя…

Восточный ветер

Услышал ветер я, что дул с Востока,

И сразу вспомнил вдруг родимый край.

Но не дойти туда, ведь он далёко,

Так дуй же, ветер-друг, не преставай!

Как шаловливый сын, как блудный странник,

Тебя я ждал сейчас, и ты пришёл!

Я помню детство, друг, и кнут, и пряник…

Но ты скажи мне, как меня нашёл?

Иль дуешь рядом ты, чтоб грусть навеять?

Подумал ревностно, что я забыл?

Что я сижу, как трус, благоговея,

Забыв, откуда ты, мой друг, прибыл?..

Обычным днём сижу я на скамье…

Обычным днём сижу я на скамье.

Прекрасный день. Бесспорно, лучший день.

Я в том углу, где солнца нет — лишь тень;

И ветер сильный дует в спину мне.

И как тогда, на дальнем бреге я –

Ближний брег мой для души далёко,

Как будто где-то утонул глубоко

Последний мой оплот — судьба моя.

Как пенится грядущая волна.

За ней грядет ещё, ещё и снова…

Так с уст слетит одно иль боле слово,

Дойдёт ли то потом до сердца дна?

И бьёт чрез край, вода за борт зальется.

А в небо зришь — ни капли нет, ни града.

Но разве для воды живёт преграда?

И всё сидишь,