Подводная библиотека - Юми Канэко Страница 20

— Кое-кто еще?.. Кто здесь был?

— Внук Фуко-сан с какой-то модной молодой барышней.

Кэнъити и его знакомая? Мимори невольно оглянулся на Сю. Между ухоженных бровей приятеля пролегла глубокая складка.

— Когда я, испуганная, на улицу выскочила, эти двое быстро-быстро удалялись в сторону станции, словно бегством спасались… Поэтому профессору я про них тоже сказала… Но он сделал страшное лицо и попросил никому больше ничего не го­ворить.

— …

— Хотя, если так поразмыслить, странно это — оказаться на месте происшествия и ничем не помочь, разве нет? Как бы они между собой ни ругались… И зачем было бегом отсюда бежать? Вот я и думаю: неужели эти двое…

Столкнули со склона Фуко-сан? Но зачем?

И тут у Мимори перехватило дыхание. Надеялись получить наследство? Хотели завладеть земельным участком?

Увидев, как перекосилось лицо Мимори, Куки торопливо замахала руками:

— Ну вот, что ты будешь делать! Наверное, не стоило все-таки рассказывать? Да только чем дольше я думала, тем страшнее мне становилось, поэтому вчера в конце концов не выдержала и все господину студенту рассказала.

— Не переживайте, Куки-сан, — мягко успокоил взволнованную женщину Сю и тепло ей улыбнулся. — Вчера после нашего разговора мне тоже разные мысли в голову лезли. И все-таки не стоит изводить себя понапрасну. В том, что случилась такая беда, Кэнъити совершенно не виноват.

Неожиданное заключение. Откуда такая уверенность?

Куки тоже выглядела озадаченной. Еще бы! Ведь Кэнъити не стал помогать упавшей с пандуса бабушке и сбежал! Такой поступок кому угодно покажется подозрительным.

— Правда? Но… как же…

— Ваши сомнения понятны. И все же, уверяю вас, он не причастен к тому, что произошло с Фуко-сан.

— Что же… тогда, получается, никакого злого умысла тут не было? — неуверенно спросила Куки, будто надеясь обрести опору в собеседнике. Сю взял ее ладони в свои. Поднял руки к груди и крепко сжал. Куки прерывисто вздохнула.

— Богом клянусь, я почти завидую профессору и Фуко-сан, ведь им повезло жить рядом с такой доброй, такой рассудительной женщиной, как вы. Очень надеюсь, что они и впредь смогут рассчитывать на ваше сердечное участие.

Зардевшаяся Куки энергично закивала. По сути, он ей так ничего и не объяснил, но, похоже, сумел заговорить и отвлечь внимание от тяжелых дум.

— Как по нотам! Все вопросы со слабой половиной человечества ты решаешь одним и тем же способом, — заключил впечатленный Мимори, наблюдая за тем, как удаляется от них порхающей походкой госпожа Куки: ей предстоял поход по магазинам.

— Ты несправедлив. Если я «добр», то одинаково «добр» со всеми, и неважно, сколько им лет и какого они пола. Окажись на месте Куки-сан дряхлый старик или младенец, я вел бы себя точно так же.

Сю вновь беззаботно сыпал словами. Он первым двинулся по каменным ступеням наверх, и Мимори поспешил следом, переключив наконец внимание на пандус. Однако металлическое полотно за прошедшие несколько дней совершенно не изменилось, и никаких следов трагического происшествия Мимори на нем не обнаружил. Даже занимавшие половину полотна голубенькие цветочки в окружении зеленой травы все так же покачивались на ветру.

А вот в доме семьи Вакаумэ было теперь куда тише, чем несколько дней назад, во время первого визита Мимори. И музей, вечно открытый, но никому не нужный, выглядел сегодня особенно уныло. Видимо, Вакаумэ Ханэхито тоже ушел в больницу.

Взобравшись наверх, Мимори еще раз посмотрел на пандус. Что ни говори, а спуск здесь крутой. Мимори с ужасом представил падение в кресле с этого склона. Затем глянул искоса на Сю.

Почему он решил, будто Кэнъити к этому делу не причастен? У самого Мимори после рассказа Куки-сан перед глазами постоянно всплывала фигура Кэнъити, везущего кресло-коляску с ослабевшей бабушкой, уже неспособной передвигаться самостоятельно. Он во что бы то ни стало хотел получить земельный участок. И если для этого нужно было убить старушку, столкнув ее со склона…

— Достаточно разок глянуть на твое лицо, чтобы понять, какие мысли тебя одолевают, — горько усмехнулся Сю, точно так же изучавший пандус. У него что же, на ушах еще одна пара глаз имеется?

Мимори недовольно надулся.

— Просто никак не могу понять. Почему ты считаешь, что Кэнъити тут ни при чем? Я, напротив, никак не могу отделаться от мысли, что он специально вывез Фуко-сан из дома и столкнул кресло вниз. Сам посуди: зачем ему скрываться с места происшествия, если он невиновен?

— Выслушав вчера рассказ Куки-сан, я тоже так подумал. Дескать, неужели это Кэнъити? Но когда осмотрелся здесь, понял, что ошибся.

— …здесь?

Мимори перевел взгляд с профиля Сю на пандус, затем обратно. Он все еще не мог понять, что указало другу на ошибочность догадки.

Не сводя глаз с пандуса, Сю равнодушно до­бавил:

— Впрочем, даже не осматривая места происшествия, можно было понять, что версия надуманная.

— Надуманная…

— Фуко-сан, конечно, столетняя старушка, но, если попытаться насильно усадить ее в кресло и куда-то увезти, она начнет сопротивляться, поднимет крик. По-твоему, профессор, живущий в том же доме, не услышал бы криков матери?

Мимори смешался. Но все-таки попробовал придумать альтернативный сценарий.

— Хорошо… Предположим, Кэнъити, желая остаться незамеченным, пробрался в дом задолго до происшествия и перенес Фуко-сан в кресло, пока та спала.

— Притянуто за уши, хотя в теории, наверное, возможно. И все же я не думаю, что это работа Кэнъити.

— Основания?

— Вот поэтому я и хотел, чтобы ты тоже тут осмотрелся. Погляди вниз… Что думаешь?

Мимори в замешательстве опустил взгляд на пандус и каменные ступени. Но картина ничем не отличалась от той, что он видел несколько дней назад.

— Представь. К­то-то насильно привез сюда Фуко-сан посреди ночи и столкнул ее вниз. Тебя здесь ничто не смущает?

— Не очень хочется представлять подобное, но допустим… Мне все равно кажется, что на склоне ничего не изменилось.

— Упускаешь главное. Ничего не изменилось. Но это-то и странно.

С этими словами Сю перевел взгляд на голубые цветочки у своих ног. За последние несколько дней ничего не изменилось…

Ничего не изменилось?

— Ну что, заметил?

— …

«Ничего не изменилось. Но это-то и странно».

— С цветами ничего не произошло. Листья не примяты.

— …

— Помнишь, Фуко-сан велела мне везти кресло по самому краю пандуса из-за того, что цветы заняли половину полотна? Если проехать по центру, почти наверняка подавишь их колесами, по крайней мере, какие-то стебли точно сломаешь. Думаешь, человек, решивший столкнуть старушку со склона, озаботится судьбой каких-то там цветов и попытается высмотреть их в темноте, чтобы не помять?

— Подожди, не хочешь ли ты сказать?..

Сю, помрачнев, кивнул:

— Думаю, никто Фуко-сан не толкал, она сама направила кресло вниз. Однако у нее вряд ли получилось бы выкатить его в одиночку. К­то-то ей помог.

— …

— К­то-то добросердечный и необыкновенно внимательный к ее желаниям, ведь даже в такую минуту он позаботился о том, чтобы не подавить цветы. К­то-то, кому Фуко-сан разрешала трогать свое кресло.

— Сю! — Мимори не выдержал. Он знал лишь одного человека, который подходил под это описание. — Вакаумэ-сан?.. Вакаумэ-сан столкнул родную мать со склона? Как такое вообще возможно?!

— Кстати, по поводу сегодняшнего аукциона, — неожиданно сменил тему Сю.

— Что? — Мимори растерянно заморгал. — С чего… с чего вдруг такой резкий переход?

— В самом начале Фуко-сан сказала мне, что они с сыном могут сделать ставку в три миллиона иен.

Три миллиона для такого лота — сумма чрезвычайно маленькая. Пусть «торг» пойдет за один-единственный лист, но ведь это лист рукописи самого Леонардо. Можно сколько угодно твердить, что победу в «торгах» определяет не размер ставки, но в действительности предлагаемая сумма отражает возможности потенциального владельца: какие условия хранения он обеспечит книге в бу­дущем?

— Однако… четыре дня назад, вечером, Фуко-сан позвонила мне.

В тот самый день, когда Мимори и Сю приходили к семейству Вакаумэ, но, столкнувшись с Кэнъити и его подругой, вынуждены были уйти.

— Они тогда позвали меня