Гаэтано Моска - Теорика правительств и парламентарное правление Страница 14

Отмена монархического режима усилиями патрициев, древний город-государство, построенный на фундаменте родовой конституции, пережил свое второе рождение. Казалось бы, что все консулы и все магистраты избираются куриатными комициями, но в то же время оставались центуриатными комициями, решения которых служили единственной основой, для уплаты налогов и всего, что связано с военной службой. Как видим, плебеи рассматривались гражданами, когда на них возлагались тяготы и, напротив, считались иностранцами в отношении осуществления политических прав. Естественно, плебеи не могли долго терпеть это положение вещей. Разделения стали их первым орудием войны, и надо сказать по истине, это был хороший выбор. Если патриции не хотели допускать их в публичную жизнь города, они создали свой собственный. Патриции римские не были столь близорукими, чтобы не понимать того ущерба, которое понесет государство от этого раскола, поэтому они пошли на соглашение и сделали кое-какие уступки претензиям плебеев. В этом направлении были предприняты первые изменения в жестокий закон о долгах и предусмотрено введение должностей плебейских трибунов, которые хотя и оставались вне патрицианского города, тем не менее, имели право налагать свое нерушимое вето на любые решения, противоречащие интересам плебеев.

С тех пор с помощью целой серии эпизодов борьбы за законы, благоприятные для плебеев, дело шло к приобретению политического равенства с патрициями. Внимательно рассматривая эпизоды данной борьбы, видно, что среди плебейской массы существовало два элемента, выражавших два разных интереса; хотя их и возможно было каким-то образом совместить, но в целом они были весьма отличны и разделены. Без сомнения существовало некое ядро богатых плебеев, имевших тоже образование и все способы осуществлять свое персональное влияние, что и патриции. Эти плебеи мечтали изменить политические основы государства, чтобы быть допущенными к выполнению тех должностей и магистратур, к которым их призывало их общественное положение. Кроме этого имелась огромная масса бедных плебеев, которые, как и бедняки во все времена и во всех странах, мало размышляли о достижении равенства своих политических прав, а мечтали в основном об улучшении своего экономического положения. Тогда руководители плебейского движения сумели совместить эти два элемента с их различными интересами, и их предусмотрительность в значительной мере обеспечила счастливый результат этой борьбы и даже политическое величие Рима. Когда плебейские трибуны предлагали свои rogazioni, в них всегда были умело перемешаны предложения допустить плебеев к новым постам с теми, которые были направлены на законодательное смягчение долгов или же давали возможность надеяться бедным плебеям на более справедливое общественных земель. В этом смысле богатые плебеи оказывали поддержку бедным в виде своей опытности в публичных делах и своей авторитетности, в то время как бедные предоставляли богатым преимущество числа. Действуя таким образом, вместе им лучше удавалось достигать своих целей. Постепенно плебеи добились политических прав, и два города – патрицианский и плебейский, наконец, слились, и некоторая часть плебеев вошла составной частью в римский политический класс, а другая достигла того уровня благосостояния экономического, который сравним с уровнем менее высоких классов общества.

Как мы уже отмечали, выясняется, что после того, как все политические права были предоставлены всем плебеям, после того как патрицианский город исчез, а созывавшиеся курии стали ограничиваться чисто религиозными вопросами, правительство города оставалось всегда по-настоящему аристократическим. Рим не числился среди тех городов, которые скупо предоставляли собственное гражданство. Некая относительная легкость в его получении иностранцами была одним из важнейших факторов его величия. Ясно, что перед лицом других государств античности, самыми многочисленными оставались граждане Рима, которые все в теории имели равные права политические и гражданские. Но фактом оставалось и то, что наиболее высокие посты всегда были зарезервированы за членами немногих семей, которые вдобавок происходили из древнего патрициата, хотя и смешанные с некоторым числом плебейских семей, которым удалось подняться на их уровень. В подобных семьях и рождались консулы и сенаторы и, если пробегать по спискам консулов и высоких магистратов, можно убедиться в том, что некоторые имена часто повторяются: настолько богатство, античные связи и родство, традиционность клиентелы и историческое имя имели важность в этом обществе, формально демократическом. Тем не менее, когда человек истинных способностей рождался в условиях социального низа, для него не было невозможным выдвинуться и утвердиться на первых ролях. Действительно, мы видим как часто наряду с потомками древних семей, действовали новые люди, или говоря современным языком, paryenus. Эта малая исключительность римской аристократии, открытость собственных рядов в том случае, когда речь шла о человеке подлинных и установленных заслуг, соединенные с другим фактом экономического благосостояния, которым пользовались самые несостоятельные плебеи, с конца противостояния патрициев и плебеев до больших войн, которые Рим вел на Востоке, привели к тому, что римское государство было самым благополучным и прочно организованным, говоря политическим языком, во всей античности. Без сомнения это обстоятельство способствовало и его внешнему величию.

Это положение вещей не требовало больших изменений, чтобы стать лучше, каким он был, еще более несравненным среди всех. Однако, постоянных войн в далеких странах оказалось достаточно для того, чтобы разрушить класс мелких собственников, чтобы богатства высшего класса стали еще крупнее и сконцентрировались в еще меньших руках, чтобы новым людям стало все труднее выдвинуться вперед, поскольку сложившиеся условия в республике делали неизбежным радикальное изменение институтов политических. Теперь речь уже не шла о том, что все должности занимались представителями высшего класса с известным допуском, достаточно открытым, для заслуженных людей. Но в самом высшем классе сложилась подлинная олигархия, состоящая из малого числа сверхбогатых семей, монополизировавших исключительно для своей выгоды все высшие посты, от которых они отлучали других, не имевших денег на такие же траты. С тех пор, как большая часть плебеев превратилась в пролетариев, голоса уже не отдавали, а продавали, а деньги превратились в единственного арбитра на выборах.

Для исправления данного зла пришли Гракхи, попытавшиеся практически осуществить правило, которое шестнадцать веков спустя, установит Макиавелли, который сказал, если хотите, чтобы учреждения продолжали работать, нужно возвратиться к их истокам. Действительно они старалась оживить античные условия Рима, ограничив всемогущество богачей и в особенности воссоздав класс мелких собственников. Как известно их попытки провалились и нам неизвестно, почему это произошло: то ли по их неопытности, а может быть в силу самих вещей. Как бы ни были уважаемыми слова Макиавелли, довольно сомнительно, чтобы однажды изменившийся мир, вдруг изменился снова и возвратился в то состояние, в котором был вначале. Чтобы не случилось, времена Фабрициев и Сципионов для Рима ушли навсегда. Расширение гражданства, произошедшее после Гракхов, как последствие гражданской войны, изменило еще больше его политический характер, в первоначальную концепцию которого, как и всех античных государств, не вписывалось то, что можно было быть гражданином, не имея при этом политических прав. Напротив, можно было пользоваться политическими правами тем, кто имел собственное жилье в черте города и тем, кто жил поблизости от него, чтобы смочь прибыть на собрание каждый раз, когда оно созывалось. Так увеличивалось различие между новым общественно-политическим состоянием Рима и его древним обликом. Средство исправления всех зол виделось уже не в возвращении к старой форме правления, но к поиску новой, которая в силу необходимости хода вещей, должна была установиться. Действительно, правительство плутократии становилось все более нетерпимым после двух гражданских войн, во время которых до поры до времени скрывавшиеся злоба и алчность во всей своей омерзительности вышли на свет, а различные политические идеи перестали скрывать свои истинные мотивы. Росло желание разделаться со своими частными врагами и завладеть их собственностью. После того, как олигархия, сокращаясь все больше, превратилась в триумвират, пришла Империя, чтобы дать немного мира и покоя Риму и всему миру.

VI. Общественная организация Римской Империи с ее различными преобразованиями заслуживала бы значительно более тщательного изучения, чем это делалось до сих пор. В основном то, что преимущественно известно об этой эпохе это сумасбродство и безобразия, которыми перепачкала себя большая часть императоров. В расчет не берется, что все это лишь грубая и поверхностная часть спектакля, достойная увлечь чувства толпы. Но ученый, изучающий общественные явления, предпочтительно должен поставить в центр своего внимания и исследования радикальные изменения, которые претерпели в эту эпоху политические идеи и общественное состояние античного мира. К сожалению, мы этим вопросом здесь не сможем заняться и ограничимся лишь прочерчиванием основных линий. Мы уже рассмотрели, какой была политическая концепция, сформировавшая античный греко-италийский город-государство. Мы рассмотрели, как Рим, построенный в соответствии с этой концепцией, смог в предпочтение другим устроить более здоровую политическую жизнь, расширив значительно число своих граждан и ограничивая власть в руках деятельной и способной аристократии. Мы видели, как после того, как, покорив весь мир, эта форма правления ему стала неприемлемой. Римская олигархия деморализованная, обессиленная не могла больше управлять миром, поэтому новая иерархия, новая организация должна была продолжить ее дело: собирая вместе и романизируя провинции, завоеванные Римом республиканским. Эта новая организация и новая иерархия были римской армией, которая заменила римский город. Рим, в период завоевания мира был городом, наиболее могущественным, чем другие, подчинившим их всех. Рим императорский был военным организмом, стоящим над любым городом, соединявший их вместе, и уравнивал между собой. Этот орган возглавлялся своим генералиссимусом, им был император.