Тени забытых болот - Александр Александрович Тамоников Страница 22

— А фамилия? Где работает?

Николай развел руками.

— Не спросил. Но могу описать. Невысокая, худенькая, с косичкой. Лицо в веснушках, серо-зеленые глаза. А, и вот еще что: у шофера из комендатуры зазноба там живет по имени Нина. Как раз наискосок от этой Лены живет. Можем съездить, допросить их обеих.

— Можете. И съездите. Но не сейчас. Сейчас идите на квартиру и приведите себя в порядок. Можете даже поспать часок-другой. А ты, Вася, рукав пришей. Или хозяйку вашу попроси.

— Спасибо, Сергей, — улыбнулся капитан.

— А ты, Коля, завтра на дежурство вне очереди. Должен был дежурить Максим, но вместо него выйдешь ты. За непослушание.

— Есть! — отчеканил майор и вытянулся по стойке «смирно».

Старший опергруппы невольно рассмеялся:

— Вольно. Ладно, ребята, идите, потом возвращайтесь. Работу никто не отменял.

Офицеры направились к выходу. На пороге Коновалов неожиданно остановился.

— Сергей, а потаповских еще не увезли в Минск? — спросил он.

— Смотря кого, — ответил Шишкин.

— Гордеева.

— А, этот еще здесь. Но сегодня увезут.

— Можно с ним словечком перемолвиться? Пару минут буквально.

— Можно. Дежурному скажете, он вас пустит к нему.

— Спасибо.

Камеры для задержанных и арестованных располагались в подвале и на первом этаже. Полицай Гордеев как раз находился внизу. Дежурный милиционер провел офицеров в подвал и открыл дверь камеры.

— Как закончите, стукните пару раз, я буду здесь, — сообщил он.

— Хорошо.

Петр лежал на топчане из старых досок, на которые было наброшено что-то вроде замызганного то ли одеяла, то ли матраса, и, кажется, дремал. Камера, в которой его держали, была узкой крошечной комнатенкой без окон, освещенной лишь тусклой лампочкой. Увидев пришедших, полицай потер глаза и приподнялся на локте.

— Что, опять допрос? — как-то вяло и полусонно спросил он.

— Да нет, Петя, мы буквально на минуточку. — Коновалов достал из внутреннего кармана пиджака взятые у Кочетова фотографии. — Узнаешь кого-нибудь?

Гордеев приподнялся и сел по-турецки. Потом внимательно посмотрел на снимки.

— Ну, вот этот вроде тоже в Минске у немцев служил. — Он ткнул в одну из карточек. — Заведовал чем-то. Вроде как биржей, но точно не скажу, не помню. Хотя он разок в Липень заезжал.

— А Пана среди них нет?

— Нет.

— Точно? — переспросил Рябцев. — Посмотри еще раз.

— Да точно, говорю же вам. Если бы был, я бы его узнал. Среди этих его нет.

— Ладно, Петя, бывай.

Капитан стукнул пару раз в дверь. Дежурный выпустил их, и офицеры отправились на квартиру. Коновалов и впрямь решил поспать часок-другой — ему бы этого вполне хватило, чтобы малость прийти в себя. Бессонная ночь и усталость уже давали о себе знать. Да и привести себя в порядок тоже надо, а то они с Рябцевым сейчас похожи на бродяг-оборванцев. Ничуть не лучше каких-нибудь лесных бандитов.

— Не вышло, — заметил Василий, когда они шли по улице.

— Это ты снова про сегодняшнюю ночь? — усмехнулся майор.

— Да нет, про фотографии. Я надеялся, что полицай кого-то из них опознает. Тогда найти было бы проще. Липень — не такой уж большой город. Не Москва и не Минск.

— Согласен. Да я, честно говоря, тоже на это надеялся. Видимо, Пана еще не раскрыли. В смысле, данных на него нет. Либо есть, но очень мало. Жители-то, конечно, рассказали, мол, был такой-то, но ни фотографий, ни сведений. Я так думаю, он мог уйти из Минска и прибыть в Липень, когда фашисты уходили. Или даже еще раньше.

— Возможно, — согласился капитан. — Попробовать проверить беженцев и недавно прибывших?

— Да таких тоже немало. Но на крайний случай оставим. Посмотрим сначала, что нам даст уголовный розыск.

Николай достал ключ и открыл дверь в квартиру. Сейчас им надо отдохнуть. А потом со свежими силами браться за дело.

Глава 6

В кабинет вошел Шишкин.

— Вася, ты все в картотеке копаешься? — спросил старший опергруппы.

Рябцев сидел за столом, перебирая фотографии и личные дела преступников Липеня. Коновалов, как дежурный, поехал по заявлению о краже.

— Да, — ответил капитан. — Нашел нескольких человек, подходящих под описание бандитов, которые брали квартиру Золотника.

— Прервись. Сходим в одно место.

— Без проблем. — Василий встал из-за стола и надел пиджак с пришитым кое-как рукавом. — А куда пойдем?

— Увидишь. В картишки любишь играть?

— Нет. — Капитан удивился вопросу. — В школьные годы, правда, одноклассник научил играть в «дурака», но мне как-то не очень понравилось. Я больше в шашки люблю играть. А что?

— Тогда пошли, — не отвечая на вопрос, подмигнул Шишкин.

Уже на улице он пояснил свой вопрос о картах:

— Мы с тобой сейчас к одному типу заглянем, у которого как раз собираются любители поиграть в карты. Он знает не только местных уголовничков, но и минских. Как и я, собственно. И вообще, мы с ним давние знакомые.

— Как с Барсуком?

— Вроде того. Правда, Феденька посолиднее будет.

Рябцев не стал уточнять про Феденьку и почему они к нему идут. Не потому, что понимал, что так надо, а сразу осознал, что у этого таинственного Феденьки можно будет узнать что-то интересное. А Шишкин зря говорить и куда-то водить не будет.

Человек, к которому пришли милиционер и офицер СМЕРШа, проживал в красивом доме дореволюционной постройки. Василию доводилось бывать в подобных домах — они были в его городе. Правда, большинство квартир в них были коммунальными. Шишкин и Рябцев поднялись по широкой лестнице с чугунными перилами на второй этаж, и Шишкин нажал кнопку звонка возле одной из квартир.

Ждать пришлось недолго. Не прошло и полминуты, как дверь приоткрылась и визитеры увидели худенькую седовласую женщину лет семидесяти и с пенсне на длинном носу.

— Здравствуйте, — с достоинством, даже, пожалуй, слегка надменно произнесла она. — Чем обязана?

— Здравствуйте, Роза Семеновна, — доброжелательно поприветствовал хозяйку старший опергруппы. — А мы в гости к Федору.

— Зачем?

— Разговор у нас к нему есть. Очень важный.

Женщина собралась было что-то сказать, но из квартиры донесся мужской голос:

— Мама, впусти, это ко мне.

Роза Семеновна открыла дверь шире и отошла, пропуская гостей в освещенную просторную прихожую. Рябцев прошел вслед за капитаном и огляделся. Обстановка была явно получше, чем дома у убитого барыги Боровкова. Хотя последний тоже не бедствовал, и квартира у него была обставлена неплохо. Здесь же обстановка напоминала нечто среднее между музеем и, как выражался покойный отец Василия, «буржуйской квартирой». Иван Трофимович Рябцев знал, о чем говорил — в юности ему довелось послужить посыльным, и о жилище зажиточных мещан и