Андрей Воронин - Инкассатор: Всадники апокалипсиса Страница 5

Однако через несколько минут все трое побежали в сторону стройки, и, ощущая головокружение, Гоша не мог сообразить, почему так произошло.

Потом он увидел Машу и какого-то мужчину, показавшегося знакомым, и начал терять сознание.

– Да он бился как лев! Гошенька, милый, держись! Со мной все в порядке. Эти уроды ничего со мной не сделали, – закричала девушка в исступлении.

– Их было трое? – обратился незнакомец к Маше, укладывая Гошу на скамейку во дворе артюшинского дома.

– Да!

– Чего они хотели?

– Не знаю. Я думала, это местная шпана. У нас бывают разборки. Но даже на дискотеке всегда спокойно. В общем, я этих пацанов не знаю. Гоша пытался с ними поговорить, но они на нас напали.

– Понятно, – коротко подвел итог своему вопросу человек, которого она не знала, но который только что спас и ее и Гошу.

Маша была очень ему благодарна, но, с другой стороны, она не знала, что делать с Гошей.

– Что понятно? – скорее на автомате спросила она.

Из оцепенения ее вывел случайный спаситель:

– Жгут, жгут накладывай! Учили вас в школе? Да вот эту резинку можно использовать.

Маша растерялась. Когда она приподняла рукав Гошиной майки, кровь из руки хлестала ручьем. На ноге рана была не такая глубокая, но из нее вылилось много крови.

Незнакомец срезал небольшим ножом часть ремня своей сумки и передал Маше:

– Накладывай на руку! Вот так, поверх раны! Меня Юрием зовут. Юрием Филатовым, – уточнил незнакомец.

Маше показалась эта фамилия знакомой.

– Вы знаете моего отца?

Юра не сразу ответил на этот вопрос.

– Да, знаю давно. И шел к вам. Я был у отца в СИЗО.

– Ну и как он там? – не удержалась от вопроса девушка.

– Он? – задумчиво переспросил Филатов. – Он нормально. Я помогу ему оттуда выйти.

– А вы, наверное, из милиции?

Последний вопрос смутил Филатова. Он вообще не любил лишних вопросов, но и не имел привычки затыкать рот своим собеседникам, больше отмалчиваясь.

– Нет, барышня, я не из милиции, – ответил Филатов.

– А я думала, что оттуда, – помогая уложить руку Гоши в правильном положении, ответила Маша. – Они нас в прямом смысле задолбали. Матери нагрубили, в СИЗО на встречу с отцом не пускали. – При этих словах Маша заплакала.

– Ну, хватит! – прервал девушку Юра и приподнял Гошу. – В милицию звонить не будем.

Филатов увидел недоумение на лице девушки и успокоил ее:

– Не будем, чтобы не было лишних проблем. А то, сами понимаете, сейчас начнутся протоколы, понятые. Придется доказывать и объяснять что да как.

– А что вы предлагаете? – спросила девушка.

– Пока поднимем Гошу и отнесем его домой. Подъезд, если я не ошибаюсь, второй?

Девушка молча кивнула.

Когда они подняли парня, Гоша пришел в сознание.

– Надо их остановить – еле вымолвил он, и Юра увидел, как дрожат его губы.

– Кого остановить? – не удержался от вопроса Филатов.

– Смертин и Морозов завтра утром на гребную базу собрались.

– Кто это?

Вопрос Юры остался без ответа. Гоша попытался ответить, но не смог. За него ответила Маша:

– Друзья это его, занимаются вместе на базе.

– У отца твоего, что ли?

– Да.

– Вот что – давай быстрее занесем его к тебе.

– А дальше?

– Дальше? – секунду подумав, ответил Филатов, – вот вам деньги, – Юра достал их из внутреннего кармана спортивного костюма, – поезжайте к себе на дачу. Смотрите за Гошей. Если что, звоните вот по этому телефону. – Филатов передал девушке визитку с координатами редактора «Московского полдня» Светлова. Других вариантов у него не было.

– А вы куда? – спросила девушка на пороге квартиры, куда Юра молча внес на глазах у растерянной мамы раненого Гошу.

– Попробую предупредить еще один несчастный случай.

Глава 2

Утро выдалось прохладным, а он опрометчиво не надел ничего теплого. Вот уже несколько ночей не спал. Вся эта ситуация вокруг гребной базы не давала ему покоя. Но то, что произошло прошлой ночью с Гошей Павариным, не укладывалось ни в какие рамки. Не означало ли это, что те, кто упрятал Артюшина в СИЗО, перешли к активным действиям, то есть решили запугать тренера? Для Артюшина семья хоть и находилась на задворках его реальной жизни, но все же составляла важную ее часть.

Говорили, что Артюшин в семье деспот, что жена у него на побегушках и слушает мужа чуть ли не с открытым ртом. Однако, насколько Филатов знал своего тренера, жену свою Марьяну Васильевну Артюшин любил по-настоящему, как говорится по-русски: если любовь, то с колокольным звоном, а если разлад в семье, то со всей присущей драматургией. Но все же Артюшин жил со своей женой душа в душу. И для тех, кто попытается склонить Артюшина к компромиссу, семья – беспроигрышная карта в игре. Вывести из состояния равновесия Андрея Владимировича могло любое проявление цинизма или хамства, а уж если кто-то тронет жену и ребенка – жди грозы. Впрочем, это понимал и сам Артюшин, который находился за решеткой.

Документы, о которых упомянул «на свиданке» Артюшин, безусловно, могли пролить свет на это дело. Юрия раздражала беспечность тренера, и он представлял, куда она его может завести. СИЗО – это не увеселительное заведение и не курорт, а Артюшин, как полагал Филатов, все еще надеялся легко отделаться.

Тем не менее на часах было почти шесть, и Юра Филатов находился у гребной базы уже два часа. После рассказа Гоши Паварина он надеялся предупредить молодых спортсменов не совершать опрометчивых поступков и ни в коем случае не переступать порог гребной базы. Своими действиями они могут только навредить своему тренеру и спутать все карты в этой сложной игре.

Однако шел час за часом, но, кроме милицейского поста – двух милиционеров, ни одной живой души не было.

Филатов подобрался поближе ко входу и служебному «уазику», из которого доносились звуки ночного радио, – все же веселее сидеть. Музыка периодически прерывалась позывными из милицейской дежурки, что тоже было немаловажно для человека, ловящего любую информацию.

Поначалу Филатов подумал, что спортсменов уже замели, но один из наблюдающих за объектом молоденький сержант отрапортовал, что за три часа службы происшествий не случилось. Это было важно – Смертин и Морозов здесь не появлялись. Однако Юру насторожил другой факт – звонили милиционеру с мобильного. И только привычка человека в погонах отвечать в салоне служебной машины позволила Филатову узнать некоторые подробности.

Филатов узнал, что сменят милицейский пост около девяти утра и, по всей видимости, не милиция, а кто-то другой из администрации района. Последнее сначала возмутило сержанта, однако по ходу разговора его заставили согласиться. Он через пять минут вынужден был уточнить это у своего начальства, но, видимо, начальству было не до него, и он только в сердцах сплюнул на землю.

– Эй, Игнат, через полчаса поменяют! – послышался голос медленно удаляющегося милиционера. – Говорят, несколько дней к отпуску прибавят.

– Вот если бы завтра их прибавили, на дачу бы съездил, – послышался сонный голос напарника, такого же молоденького милиционера, который сидел в первой комнатке гребной базы за письменным столом с включенной лампой.

Филатов еще посмотрел и прислушался к разговору милиционеров, которые расхаживали в административном здании.

– А кто меняет? Соболев, что ли? – послышался все тот же сонный голос.

– Нет.

– Так майор сегодня сказал.

– Ну и что, что сказал. Мне позвонили. Сам знаешь кто, сказал, что сегодня будут представители из администрации района. Короче, без нас разберутся. Передаем пост гражданским.

– Да мне хоть чертям передавай, дай только поспать! – ухмыльнулся милиционер, которого назвали Игнатом.

– И то правда! Только сейчас уезжаем.

– Как «сейчас»? – этот вопрос второго милиционера, лицо которого Филатов только сейчас смог по-настоящему разглядеть, выражало такое же недоумение, как и у подслушивающего Филатова.

Но ответ на вопрос Юра так и не услышал. Сержант на этот раз говорил слишком тихо, и отдельные слова нельзя было разобрать.

Минуты, которые последовали за словами милиционера, были для Юры самыми долгими. Собирались служивые очень медленно, потягиваясь и рассказывая друг другу анекдоты.

И Юра их мысленно подгонял, но ничего не получилось. Наконец, свершилось то, что Филатов меньше всего желал увидеть, – на обочине дороги, ведущей по дамбе параллельно гребному каналу, замаячили две фигуры. По всей видимости, это были Смертин и Морозов.

«Хоть бы поинтересовались, кто на базе есть, – мысленно упрекнул молодых гребцов Филатов. – Или к земле, что ли, прижались?»

Однако парни, как назло, вели себя беззаботно. А милиционеры даже не помышляли заводить машину и о чем-то спорили в салоне.