Александр Звягинцев - Сармат. Смерть поправший Страница 6

— Или?..

— Не позднее чем завтра ваш премьер-министр получит от нашего госдепа ноту протеста, и на его стол ляжет досье со всеми твоими пакостями. А о зиндане вашей контрразведки ты знаешь не понаслышке...

— Вы не даете мне времени подумать, полковник, — обескураженно пробормотал Али-хан.

— Не рассчитывай на мою сентиментальность, Каракурт.

— Понимаю, у меня нет выхода, но есть маленькое условие...

— Ты в полном дерьме, чтобы ставить условия.

— Отдайте мне вашего «пехотного майора».

— Вонючий паук хочет за него содрать с русских кругленькую сумму, — повысил голос американец. — Ну и мразь этот Каракурт!

Поняв, что русского майора ему не заполучить, Али-хан решил больше не испытывать судьбу и подавленно проговорил:

— Лубянка, по крайней мере, мне неплохо платила...

— Тебе ли не знать, что стоящую информацию все разведки неплохо оплачивают?

— Ответь, Метлоу, кто будет знать о...

— О том, что ты работаешь на нас?

— Я это имел в виду.

— Мой шеф в Лэнгли и я.

— Какие гарантии, что...

— Что расшифровки радиосеансов Каракурта с Лубянкой не лягут на стол шефа ИСИ? Единственные гарантии — инициативная работа на нас и твой паучий инстинкт самосохранения.

— Иншалла!.. Значит, такова воля Аллаха! — вздохнул Али-хан и покосился на американца. — Вы сообщите Хекматеару об агенте КГБ в его ставке?

— Будет лучше, если ему сообщит об этом сам Али-хан и лично найдет Каракурта в его близком окружении, — не удержался от саркастической усмешки тот и добавил: — Причем ссылка на информацию, полученную от ЦРУ, необязательна...

— Спасибо! — прижал руку к сердцу Али-хан. — Вас будет интересовать тот, кто... кто...

— Кто в ставке Хекматеара окажется Каракуртом? — подсказал Метлоу. — Нет. «Умножая познания, мы умножаем скорбь».

— О, Аллах Всемогущий! — провел ладонями по лицу Али-хан. — Вы выиграли и эту партию, полковник.

— Да, Али-хан. А проигравший, как известно, платит...

Али-хан вопросительно посмотрел на него.

— Твоя ИСИ обожает совать нос в наши операции, из-за чего у нас порой возникают проблемы.

— Какие проблемы?

— Для начала: паспорт, водительские права, визы на имя подданного британской короны, уроженца Пакистана, предположим, Джона Ли Карпентера, законного отпрыска английского колониального чиновника. Кроме того, все необходимые документы рабу Юсуфу, включая и диплом врача.

Али-хан кивнул и для наглядности потер друг о друга кончиками пухлых пальцев.

— "Запад есть Запад, Восток есть Восток, и вместе им не сойтись!" — процитировал Киплинга Метлоу и, не скрывая брезгливости, протянул ему конверт с деньгами. — Признаться, я еще не встречал такой патологической алчности, как у тебя, коллега!

— Зато документы будут вне подозрений, — не смутился тот.

— О'кей! В интересах Каракурта все документы должны быть вне подозрений. И не забудьте оплатить Юсуфу за все пять лет рабства, плюс командировочные и представительские расходы на год вперед.

— Но, сэр, это грабеж! — по лицу Али-хана пошли красные пятна. — Я выложил большие деньги за его выкуп из плена.

— Из твоего досье следует, что ты не выложил за Юсуфа и цента, — остудил его Метлоу. — И впредь запомни: Каракурт должен быть целомудреннее жены самого Цезаря. Только при этом условии он может рассчитывать на доходное место в правительственных сферах его страны...

В глазах Али-хана полыхнули алчные огоньки.

— На все воля Аллаха! — торопливо провел он ладонями по лицу и вкрадчиво, перейдя на «ты», добавил: — В восемьдесят восьмом году я тоже сделал тебе одолжение, полковник...

— Помню... За десять тысяч баксов.

— Я не о том... На приказ Лубянки ликвидировать пехотного майора Каракурт тогда сообщил, что тот умер от ран, не приходя в сознание.

— В КГБ работают не идиоты. Они перепроверили твое сообщение.

— Шутишь?..

— В октябре прошлого года наш резидент в Москве установил, что следствие по делу об измене этого майора Родине советской военной юстицией всего лишь приостановлено, за отсутствием достоверной информации о местонахождении лица. — Вах, вах, вах! — закатил глаза Али-хан. — Теперь мне понятно участие американского полковника в судьбе русского майора.

— Пришло время и Каракурту принять участие в его судьбе, если, конечно, он не хочет, чтобы его собственной судьбой занялась служба внутренней безопасности ИСИ.

— Иншала!.. — воздел руки к небу Али-хан. — Не беспокойтесь, сэр... Если Аллаху угодно, чтобы Али-хан служил Америке, он будет служить Америке. Вы будете довольны сотрудничеством со мной в деле продвижения на мусульманский Восток американских идеалов свободы и демократии.

— Иначе и быть не может, в противном случае я просто утоплю тебя в сортире, — включая двигатель, пробормотал Метлоу.

— Какой смысл, полковник? — зло засмеялся Али-хан. — Жизнь и так зловонная выгребная яма. Твои соплеменники в России однажды отважились откачать ее содержимое. И что? Откачали в преисподнюю не один миллион жизней, а теперь их социализм дышит на ладан и смердит так же, как ваша хваленая американская демократия.

— Каракурт — философ, это занятно! — усмехнулся Метлоу. — Почему же он соглашается работать на нее?

— Шакалы ничем не хуже гиенных собак, мистер Метлоу, — ответил Али-хан и чему-то усмехнулся.

Пакистан. Пешавар.

22 марта 1990 года

Серебристый микроавтобус «Тойота» с красными крестами на дверях выехал из ворот частной клиники доктора Аюб-хана. Охранники, увидев за стеклами одетого в европейский костюм доктора Юсуфа и бледное лицо Сарматова, также облаченного в добротный европейский наряд, махнули им на прощанье и наглухо закрыли ворота.

— Так мы и не узнали, Керим-ага, кем был наш гяур! — с сожалением протянул Сайд. — И видно никогда уже не узнаем, вернет ли Аллах ему память или навсегда оставит его человеком без прошлого?

— Аллах акбар! — провел ладонями по бороде степенный Керим-ага. — Конечно, нам нет дела до несчастного гяура, но хотя бы порадуемся, юноша, за доктора Юсуфа, которого Всемогущий Аллах вырвал из рук нечестивых Аюб-хана и его братца Али-хана!

— Да, да, Керим-ага, — качнул тюрбаном Сайд. — Доктор Юсуф вылечил глаза моего отца от трахомы и даже не взял за это барана.

— Да не обойдет его Аллах своей милостью! — опять провел ладонями по седой бороде Керим-ага.

Навстречу серебристому микроавтобусу бежали узкие улочки Пешавара с их глухими глинобитными дувалами, как и тысячу лет назад скрывающими от чужих глаз гаремы и повседневные тайны правоверных мусульман. На противоположной стороне мутной реки Бара огромной каменной глыбой над городом нависала древняя крепость Бала-Хиссар, повидавшая под своими стенами многих завоевателей: от персидского Дария до Александра Македонского, от орд монголов и хромоногого Тамерлана до колониальных полков английской короны.

Из-за поворота выплыла пыльная площадь перед мечетью Махабат-хана.

К сверкающей свежей краской «Тойоте» потянулись за подаянием руки изможденных босоногих детей, но бдительные полицейские быстро отогнали их дубинками.

— О, несчастные мои соплеменники! — воскликнул доктор Юсуф. — Когда же Аллах Всемогущий обратит на вас свой взор и вы снова вернетесь к родным очагам!

— А где их очаги? — спросил Сарматов.

— В прекрасной стране, которую их предки называли «страной, где обитают феи»! — ответил Юсуф, и в его черных глазах сверкнули слезы. — Но в той стране, которую теперь зовут Афганистаном, более десяти лет все живое пожирает война.

— Говоришь, Афганистаном зовут ту страну? — морща лоб, переспросил Сарматов и огорченно вздохнул. — Нет, Юсуф, не помню я страны с таким названием.

— Я верю, ты когда-нибудь вспомнишь, — сжал его руку Юсуф и жарко зашептал на ухо: — К закату солнца мы будем в Исламабаде, а оттуда — несколько часов полета, и мы не будем больше рабами, сахиб. О, Аллах, не дай сердцу глупого Юсуфа разорваться от счастья!

— Что такое раб?

— Это... э... э... человек, помещенный в клетку.

— Я не был в клетке...

— Разве твоя комната в клинике Аюб-хана не была клеткой, сахиб? Разве ты в ней не чувствовал себя птицей с перебитыми крыльями?

Сарматов недоуменно пожал плечами:

— Не понимаю, дорогой Юсуф, о чем ты...

— Придет время, и сахиб все поймет, — загадочно улыбнулся тот.

Поколесив по пыльным улочкам Пешавара, «Тойота» свернула на пустынное загородное шоссе, на котором ее поджидал в открытом армейском джипе Метлоу. Когда Сарматов и Юсуф по его приглашению перебрались в джип, здоровенный негр в форме морского пехотинца армии США погнал машину к селению, прилепившемуся к горному отрогу. Там над низкими глинобитными домами возвышалась мечеть с величественным минаретом.