Александр Грич - Тень иракского снайпера Страница 7

Лайон появился на пороге со столь непроницаемым видом, что Потемкин сразу понял – есть значимые новости. Но расстраивать коллегу не стал. Сказал нарочито равнодушно:

– Что в офисе? Никаких подвижек?

Обмануть Лайона, однако, на сей раз не удалось.

– Спасибо за гуманность, шеф. Мне все-таки не хватает профессионализма – в общении с вами, во всяком случае. Как вы меня раскусили? Да, есть новости, и, кажется, немаловажные. Смотрите – три дня назад я дал поручение проверить по нашей базе данных за последние три года наличие на кистях удушенных и убитых такого же значка, как у наших нынешних объектов. Ничего не нашлось. Но я включил запрос и в регулярную полицейскую рассылку и знакомым замолвил словечко. И вот сегодня мне позвонил Лэрри Уинсборд, опер из Третьего отделения. Мы с ним пересекались давно, еще когда я работал в Лос-Анджелесе. Хороший опер, хваткий. Грамотный. И не потерявший головы и интереса к деталям среди повседневных дел, мордобоев и бумаг.

Он-то и вспомнил, что чуть больше года назад было удушение – тоже мужчина средних лет, бизнесмен. Тоже поначалу отсутствие видимых мотивов. Но потом нашли человека, который признался в убийстве. И главное, насколько Лэрри помнит, на руке у убитого был такой же значок. Цифры и надпись по латыни. Интересно, шеф… Статистически богатых людей убивают в семь раз меньше, чем бедных… А у нас с вами в этом деле только богатые.

– А как же поиск по базе данных у твоих ребят? Проглядели?

– Два варианта. Первый: они не искали среди раскрытых преступлений. Неважное объяснение, но тем не менее… Второе, что более вероятно: так как тогда никто не думал о серийности этих убийств – оснований не было, – то и знак на руке удушенного не ввели в базу данных. А может быть, и просто поленились сфотографировать – мало ли у кого какие знаки…

– Ты запросил?..

– Да, оригинал дела уже везут к нам. Так что сегодня с этим должна быть какая-то ясность.

– А как звали убитого, этот парень твой знает?

– Хэйли Маррон, насколько я помню.

Потемкин встал и начал ходить по комнате. Круг, другой. Третий. Он знал за собой эту привычку, откровенно говоря, не любил ее, но ничего не мог с ней поделать. В какие-то минуты он просто должен был подняться с места и ходить – тогда решения приходили как бы сами, это от Олега почти не зависело.

– Знаешь что? – сказал наконец Потемкин. – Давай займемся с тобой смешным делом. Ты поедешь в гости к Брету Леборну. И узнаешь, не писал ли он портрета этого самого Хэйли Маррона.

– И если писал?..

– То мы будем знать, что трое удушенных в последнее время были его заказчиками. Что само по себе почти ничего не значит, но…

– Понял, шеф. И надо также получить список решительно всех, чьи портреты писал Брет Леборн.

– Обязательно. Сомневаюсь, что он будет в восторге от идеи составления такого списка, но что поделаешь…

Вечерняя идиллия: гаснет закат над лоскутными кровлями Сан-Франциско, где-то там, внизу, не виден, но ощущается океан, перед домом цветет фисташковое дерево, в окно доносится истошный вой сирены, и летит по улице красная машина пожарных – скорее всего, к больному, парамедики. В воздухе прозрачная свежесть – этим Северная Калифорния отличается от Южной. И бриз веет…

Сегодня у Олега Кирилловича Потемкина вечер обдумывания. Когда он дома не один, в такие часы на дверь вешается табличка: «Не входить!» И входить действительно не надо – несмотря на мирный нрав героя, неприятности обеспечены. Мало кто знает, что эти «вечера обдумывания» происходят у Потемкина тремя разными способами и он сам не знает, какой из них выберет.

Способ первый: Олег Потемкин влезает в свой любимый халат – предмет его гордости и робких насмешек тех немногих из знакомых женщин, которым позволено над этим халатом подтрунивать. Он символ, этот халат. Как сигара Черчилля. Как пенсне Чехова. Влезть в халат, налить на два пальца в широкий стакан толстого стекла с удобными выемками для пальцев любимого виски, бросить льда – и сидеть в кресле. Камин затопить – даже когда не холодно… И глядеть на огонь. А если как сегодня – прозрачные сумерки, – то глядеть туда, где небо окрашено заревом заката.

Способ второй: когда совсем уж не думается – решать кроссворды, один за другим. Пять, десять кроссвордов… Русские, английские, немецкие – какие придется. И тогда душевное равновесие восстанавливается как бы само по себе. И внутри зреет решение того, о чем ты вроде бы и не думал.

Наконец, третий способ: за компьютер – нет, не лазить по Интернету, не играть в военные игры, не забивать шары на игрушечном бильярдном поле… Ни за что не догадаетесь, читатель! Потемкин пишет. Он пишет без системы, без остановки, записывая все, что приходит в голову… Никто не видел эти файлы и не увидит – автор уничтожает их сразу же, когда работа закончена. Но эта привычка, оставшаяся с журналистских времен, помогала решать задачи не раз и не два.

Лайон принес полученные по предыдущему делу документы. Его знакомый полицейский оказался прав – и способ удушения, и обстановка, и тип потерпевшего – все, все было очень похоже на случаи, которыми Потемкин с Лайоном занимались сейчас. Более того, присутствовал значок на руке – та же надпись «PERICULUM IN MORA» и цифры «333» над ней. Фотография была в деле, почему она не попала в электронный файл – это уже другая история…

Полицейские в Третьем отделении, которое занималось делом Хэйли Маррона, только пожимали плечами в недоумении, когда Лайон обратился к ним за информацией. «Вы что, ребята? Дело расследовано и закрыто, пронумеровано и прошнуровано. Вина обвиняемого – Джона Линка – неоспоримо доказана. Да он и сам, впрочем, ее не отрицал. И никакой серией тут и не пахнет. И…» Здесь собеседник Лайона красноречиво умолк, но Лайон прекрасно знал, что именно скрывается за этим умолчанием. Скрывалась неприязнь работников «с земли» к тем, кого они считали кабинетными завсегдатаями…

Но это неважно. Важно, что на сцене появился некий Джон Линк. Раз он признался, значит, отбывает сейчас наказание. А что он за человек, какие у него были мотивы, почему именно он решил убить и убил Хэйли Маррона – на эти вопросы теперь предстояло ответить.

Сразу после разговора с Лайоном Потемкин позвонил в Лос-Анджелес. Хопкинс разрешал ему прибегать к помощи Кима, компьютерного аналитика, с которым Потемкин познакомился на деле об убийстве профессора Фелпса.

Не то чтобы Олег не доверял сотрудникам Лайона, но иногда, когда есть возможность перепроверки, ею стоит воспользоваться.

Ким за годы, прошедшие с их первого совместного дела, заматерел, приобрел уверенность в себе и авторитет среди следователей. Было известно – то, что может «вытащить» из компьютерного эфира, сидя перед экраном, Ким, не может никто другой. Одной из главных особенностей его творческого почерка было завидное умение сочетать возможности использования «открытой» информации со специальной, доступной только допущенным.

Потемкин сделал пару глотков из стакана и подошел к двери на балкон. Солнце уже зашло, небосклон на западе начал тускнеть, и в прозрачно-голубой вышине загорелась первая яркая звезда.

«Когда Бене в спецшколе нам говорил о важности открытых источников, – вспоминал Олег, – это было справедливо, конечно… Но тогда мы жили в другом мире – мире без Интернета, мире, где компьютеры только начинали свое победное шествие. Значит, если тогда из открытых источников можно было получить до двадцати процентов нужной информации, то теперь эта цифра стала вдвое больше. А то и втрое…»

Так вот, Ким умел вытаскивать из эфира такое, о чем его коллеги, работавшие исключительно по закрытым ресурсам, и мечтать не могли.

Ким воспринял обращение Олега по поводу сознавшегося убийцы Джона Линка совершенно спокойно – так, будто только и ждал этого поручения.

– Я вам позвоню поздно вечером, Алек. Телефон у вас, конечно, не менялся?

Ким в свое время подсказал Потемкину способ на годы «удержать» номер мобильного телефона, которым редко пользуешься.

– Ты обо мне все знаешь правильно, – подтвердил Олег.

– Очень надеюсь, что не все, – отреагировал всегда серьезный Ким. – До вечера, сэр…

– А, какая приятная неожиданность! – Эмилия Стоун была приветлива и мила. – А я уж была уверена, что вы никогда не позвоните, занятые своими убийствами…

– Боюсь вас разочаровать, но в связи с делами я вам и звоню. – Потемкин видел, что Стоун относится к нему… скажем так, более заинтересованно, чем к случайному знакомому, и потому хотел расставить заранее все точки над «i». – Где вы предпочитаете увидеться? Честно говоря, я не хочу встречаться в нашем офисе – не та аура…

– Ого! Раз уж криминалист международного класса разговаривает со мной об ауре – тут много чего можно ожидать, – рассмеялась Эмилия. – Знаете, мое любимое место – чайный домик в парке Золотых Ворот. – Это такая… туристическая точка. Нормальные жители города туда ходят редко. А у меня, как у их постоянной посетительницы, там есть свой столик – в тени, на свежем воздухе. Вы любите чай?