Алексей Доброхотов - Повесть о Шести Сотках Страница 7

– Что это у нас лишнее, – насторожился садовод.

– Да мало ли, что у нас лишнего. Только представь себе сколько у нас образовалось бы лишних денег, если бы мы бесконечно не закапывали их в землю, – недвусмысленно намекнула практичная супруга.

– Не надо мне никакой заграницы. Не хочу я никуда ехать. Нечего мне там делать, – ощетинился Тимофей Иванович, – Пока я там разъезжать буду, у меня сад засохнет. На кого я его оставлю? Самая пора. Поливать надо. Печка в бане дымит. Переложить надо. Сарай подправить. Дров в правлении заказал. Скоро привезти должны. Кому колоть? Погреб починить надо. Доски прогнили… – и вообще, хотел сказать он, дел тут невпроворот и нет никакой возможности их бросить и заниматься глупостями. А ты, если хочешь, то вполне можешь съездить и без меня, тем более, что все равно тебе сейчас делать нечего: выборов нет, подруги разъехались, а на даче тебе скучно. Езжай, если хочешь. Но не сказал, потому, как коротко высказаться он не мог, а длинно у него бы не получилось. К тому же и жена не стала бы слушать путанные речи, перебила бы на полуслове и продолжала бы говорить о своем. Да и как объяснить человеку, даже если прожил с ним без малого сорок лет, что дороже всего на свете вот этот маленький клочок земли, где только и чувствуешь себя человеком, где только и можешь в полной мере воплотить все свои замыслы и фантазии, особенно если он благодарно откликается на все прилагаемые усилия и становится таким, каким хочешь его видеть. Ведь он манит как тихая гавань, принимает как родительский домом, широкой крышей всегда готовый укрыть от колючего ветра в безбрежном океане враждебного мира.

– Ну, заскрипело старое колесо. Понесло. Поехало. Уж его и не трогай, – воскликнула Екатерина Петровна, взмахнув руками – Так и помрешь тут с тобой в глуши. И за что я только тебе жизнь свою отдала? Никакой благодарности от тебя на старости лет не дождешься. Одни только обиды… Ладно, давай, хоть помогу тебе тут, что ли. Раз все равно приехала. Где тут мой передник? Надеюсь на месте?

– А куда ему деться? – облегченно воздохнул он.

Екатерина Петровна прошла в дом, сняла с гвоздика свой цветастый передник, в него она обряжалась всякий раз, когда посещала дачу, одела, внесла сумки на кухню и стала их разбирать.

– Вот, кефиру тебе привезла, – стала она выкладывать на стол продукты, – Сыра полкило. Надеюсь, на три дня хватит. Чем ты тут без меня питаешься? Небось все в сухомятку бутерброды ешь? Кто это тебя тут пирожками подкармливает? – подняла с тарелки остаток вчерашнего пиршества, брезгливо понюхала и положила на место.

– Соседка вчера угостила, – ответил с порога Тимофей Иванович.

– Это которая? Райка, что ли?

– Лейку ей вчера сделал, – почему-то смутился старик, – Испекла. Угостила.

– Заработал, значит, – съязвила супруга, – Ты бы еще лавку какую открыл жестяную. Глядишь, доход бы пошел, были бы деньги по заграницам ездить.

– Да ну тебя, – махнул рукой Тимофей Иванович и вышел из дома. Он мог бы сказать ей, что нет ничего необычного в том, что соседи помогают друг другу. Это нормальные человеческие отношения. Особенно здесь. Что за десять лет он впервые, наконец, познакомился со своей соседкой и узнал, какой она интересный и по-своему несчастный человек. Он мог бы сказать ей, что кроме этих пирожков он со вчерашнего дня ничего толком не ел, да и есть больше нечего, потому что на готовку уходит слишком много времени, а оно так нужно ему в саду. Но не сказал. Потому что как это все можно выразить женщине, если она не хочет видеть такие простые вещи.

Но Екатерина Петровна прожила с ним не один десяток лет и вполне могла понимать многое без лишних слов. Ей стало неприятно, оттого, что о ее муже позаботился чужой человек, и шпильку бросила, прежде всего, в себя саму.

– Надо бы тебе холодильник привезти, что ли. Может наш старый сгодиться? Он уже совсем некуда. В городе новый себе купим, – предложила она, – Он давно уже на дачу проситься, шумит и закрывается плохо. Выбросить жалко, а тут вполне хорошо. Как-никак двадцать лет работает. Да и вообще маленький, все кастрюли туда не влезают. А тут тебе как раз будет. Поставишь вот тут, в уголочке, и будешь в нем супчики хранить. Достал, разогрел. Здоровье не шутка. Здоровье беречь надо.

– Это же каких денег стоит? Столько лет прожили без него и еще проживем, – возразил Тимофей Иванович. Он имел в виду, что, мол, прожили двадцать лет со старым холодильником, двоих детей подняли, и на все хватало, и всех он устраивал. Много ли нам, старикам, надо? О каких кастрюлях, ты, женщина, говоришь, если практически живешь летом одна и ничего не готовишь, как, впрочем, и он. И на какие деньги собираешься покупать новый?

Но жена имела на все свои виды и потому продолжала:

– А как продукты хранить? На жаре все портится. Не молодой уже, весь день голодным ходить. Купим себе в городе новый холодильник, – решительно заявила она.

– Ну, хочешь, покупай. Пускай стоит, – сухо согласился старик.

– Можно в комиссионном посмотреть, – примирительно подошла жена, – Все не такие расходы, как на новый. Опять же супы не испортятся.

– Делай, как знаешь, – отмахнулся супруг и взялся за лукошко, – Пойду кусты оберу. Сморода позрела.

– Телеграмма от дочери. Через три дня приедет, – вдруг в спину выпалила супруга.

– Чего это? – остановился Тимофей Иванович. Он имел в виду предположение о том, не случилось ли у дочки каких-либо неприятностей с ее новым мужем, но Екатерина Петровна восприняла его реакцию по-своему и зло отрезала:

– С глаз долой, так из сердца вон. Совсем закопался тут, черт старый. Приедет, так и на порог не пустишь?

– Ну, вот… Я что?.. Случилось что?.. – снова оправдываясь, спросил он.

– Приедет, скажет, – сухо ответила супруга, но тревога в глазах моментально переметнулась на Тимофея Ивановича.

– Покажи.

– На, читай, – протянула она аккуратно сложенное почтовое отправление и неожиданно бодро воскликнула, – Ну, что тут у тебя делать надо? Гляди, сколько сорняков наросло. Сейчас я их живо выщипаю.

– Оставь. Это цветы, – остановил ее садовод.

– Какие еще цветы? – удивилась женщина.

– Обыкновенные. Вокруг дома посажены, – пояснил Тимофей Иванович. Он мог бы еще добавить, что не одними овощами жив человек, и что когда цветы зацветут, то будет очень красиво, потому что подобраны и рассажены они специально таким образом, чтобы со всех сторон украшать участок своим разноцветьем. И когда она это увидит, то ей непременно понравиться. Но не сказал, потому что это и так понятно.

– Ну, цветы, так цветы, – опустила она руки, – Что еще делать прикажешь?

– Сиди. Отдыхай, – ответил он, – Или хочешь, вон, ягоду собери. Сыпется.

Екатерина Петровна поняла, что и в огороде, и в саду все необходимое давно сделано без нее. Осталось только поддерживать установленный порядок и принимать урожай. Не следует незнающему человеку вторгаться в чужое хозяйство.

– Что ж, пойду, сварю тебе что-нибудь, – заявила она.

– Баньку топить? – с надеждой в голосе спросил он.

– Нет. Не нужно, – отстраненно ответила она и ушла в дом.

«ВСТРЕЧАЙТЕ БУДУ ШЕСТНАДЦАТОГО СЫНОМ ВАГОН ПЯТЬ» – прочел Тимофей Иванович.

Почему так неожиданно? Почему с одним сыном, когда у нее двое? Приезжает со старшим или с младшим? Почему одна, без мужа? И почему сообщает телеграммой, когда есть телефон?..

Тимофей Иванович разволновался и даже покрылся испариной.

Впрочем, шестнадцатое через три дня. Может, еще и позвонит, расскажет…

В конце концов, что может у нее там произойти? Девочка уже большая, сорок лет никак. Второй раз замужем. Двое детей. Вполне обеспечена. Большая квартира. Хорошая работа. Что может случиться плохого? – Успокаивал себя Тимофей Иванович, – Хотя за границей все может случиться. Особенно в Эстонии. Русских там не любят, притесняют. Может, и до нее добрались. И зачем она только туда уехала? Что она нашла в этом эстонце? Одно хорошо – морда круглая. А так, ни рыба, ни мясо. И по нашему еле ворзакает… Как они только объясниться сумели? Снюхались, однако. И вот уже без малого лет пять живут. Второго ребенка родили. Первый уже язык выучил. В эстонскую школу ходит. Мартина «папой» зовет. И вот на тебе… Буду с сыном. Встречай…

Тимофей Иванович бессмысленно бродил между грядок с секатором в руке. Мысли путались, в душе нарастало смутное беспокойство. Чтобы хоть как-то его сбросить, направился в дом к Екатерине Петровне.

– Чего это она вдруг едет? – спросил он.

– Откуда мне знать? Думала, ты знаешь, – ответила она.

– Может, случилось что?

– Сама места себе не нахожу, – махнула жена рукой, – Как получила, ночь не спала. Раз десять туда им звонила. Никто трубку не снял. А утром сразу к тебе поехала. Встречать надо. Вот сейчас приготовлю тебе обед и обратно, в город. Буду звонка ждать. А ты сам тут сильно не задерживайся. Сделай что надо, – и домой. Кто его знает, что у них там вышло…