Леонид Шифман - Побег на Альфу Центавра (сборник) Страница 31

– Но почему Ева не обратилась в полицию, – удивилась я, – ведь в ее руках фактически оказалась улика, изобличающая преступника.

– Я тоже задала ей этот вопрос, – улыбнулась Николь, – она ответила, что в письме матери не было ничего, что бы на самом деле изобличало ее старшего брата. Пакетик с ядом и сообщение о том, что яд был найден в ящике для белья в комнате Яна Гибсона? Это было бы уликой, если бы все это было найдено вовремя. А в тот момент? Ян мог просто заявить, что яд ему подложили, или он нашел его в вещах брата, хотел заявить в полицию, но пакетик пропал, да и еще море всяких утверждений, которые тогда уже невозможно было бы опровергнуть. Уверенность Каролины была связана с поведением брата, но ее мнение вряд ли могло бы убедить суд. Спустя несколько дней после разговора с Евой нам нанес визит Фил. Мы рассказали ему то, что нам удалось выяснить, и посоветовали ему повидаться с кузиной, что он и сделал, – завершила свой рассказ об этих событиях Николь.

– Получается, что преступник не всегда бывает наказан, – грустно заметила я.

– Ну, не знаю, – вдруг возразил мне комиссар, – что на самом деле хуже: суд человеческий или суд Божий.

Николь посмотрела удивленно, очевидно, не ожидая таких слов от комиссара Катлера. Но я-то давно знаю, что Эрик Катлер, пусть и не религиозен, но неисправимый романтик. Впрочем, это уж точно не следовало бы исправлять, даже, если бы такое было возможно.

– Однако, если мы примем тот факт, что убийцей был именно Ян, то остается еще одна тайна, – заметила я, – мне трудно рационально объяснить то, что молодой Фил Гибсон назвал реинкарнацией. Либо нужно принять как нечто доказанное существование этого явления, либо найти объяснение тому, что рассказал молодой человек, не привлекая такого понятия. Но я этого сделать не могу. А вы, комиссар?

– А можно попробовать мне объяснить высокому собранию свою точку зрения на эту загадку? – неожиданно включилась в наш разговор Инесс.

– Конечно, – воскликнули мы все почти одновременно.

– Так вот, можно, конечно, поверить в реинкарнацию, почему бы и нет? Но, в данном случае, как мне кажется, вполне можно обойтись и без нее. Давайте вспомним, как ведут себя взрослые в присутствии маленьких детей. Часто они их просто не замечают, особенно, если ребенок послушный и умеет сам себя занять. Теперь представьте, что маленький Фил мог гостить в доме бабушки Глории, например, именно тогда, когда там была Каролина. Учтите, что я имею в виду, не восьмилетнего Фила, в этом возрасте он уже все должен был бы запомнить, да и взрослые бы не стали при нем обсуждать события связанные с убийством деда. Нет, мальчику на тот момент могло еще не исполниться и трех лет. В этом случае, его присутствие вряд ли принимали в расчет, считая, что ребенок все равно ничего еще не способен понять. Каролина в это время еще наверняка была озабочена событиями, связанными со смертью отца, возможно, именно в этот момент она рассказала Глории о своих подозрениях. Слова: смерть, убийство, стакан воды, таблетка, яд – скорее всего, могли звучать, и связывались они с именем Фил. Для малыша это было только его имя, он был слишком мал, чтобы понимать, что существует множество людей, которых зовут так же. Он не очень понимал, а вернее, понимал по-своему, что значит слово смерть; время такими маленькими детьми тоже воспринимается совсем не так как взрослыми. Отсюда мы получаем эффект чужих воспоминаний в собственной памяти. Такой информационный сор есть в сознании каждого человека, но если это не включается в какую-то цепь реальных событий, возникшую позднее, мы просто на эти воспоминания не обращаем внимания. Но для мальчика толчком к таким ощущениям памяти, настолько ярким, что это даже вызвало зрительные образы, послужила поездка в Джонсвилль, возможно, были и еще какие-то детали, которые взрослый Фил просто не помнил. Непонятая, но усвоенная негативная информация пугала ребенка, а психолог просто вытащила на поверхность эти факты в виде образов. Событие для мальчика не стало менее трагичным, но перестало быть непонятным, отсюда и исчезновение страхов. Что касается озера, то он мог тоже о нем слышать, связать свое представление о нем с уже тревожившими его зрительными образами и получить «воспоминания», которых на самом деле не было.

– Не знаю, кто тут прав, но версия моей жены меня вполне устраивает, а с реинкарнацией пусть еще разберется наука, – подвел итог комиссар Катлер.

Ольга Бэйс, Леонид Шифман

Ожидание, боль инадежда

Предисловие от Мэриэл Адамс

Свою нынешнюю профессию я выбирала сознательно, и пока у меня нет ни желания, ни намерения ее сменить. Но иногда я испытываю нечто вроде сомнения, своим ли делом я занимаюсь? Мне интересно? Да! Но есть ли от меня существенная польза на этом пути? Когда меня начинают одолевать такие мысли, мне нужен относительно объективный способ исследования своих возможностей и способностей. Ну, как, например спортсмену нужны соревнования, для того, чтобы понять, в какой он форме, и каких способен достичь результатов. Я тогда начинаю думать, что неплохо бы устраивать конкурсы частных детективов, где бы они могли проверить свой уровень профессиональной подготовки, да и поучиться друг у друга приобретенным навыкам. Тут у каждого свой путь и свои достижения. Но иногда пути людей, занимающихся частным сыском, пересекаются просто по воле случая. И тогда их дружба приносит любопытные плоды. Вот так было и в наших отношениях с моими американскими друзьями и коллегами.

Сейчас я хочу рассказать об очень необычном деле. Это одно из немногих пока в нашей практике дел, которые мы расследовали вместе с моей подругой Николь Федона и ее шефом. Вся эта история произошла в Америке, поэтому подробно о ней будет рассказывать именно Николь. Я же выполняла в этом расследовании только роль консультанта и заинтересованного наблюдателя. Поэтому лишь позволю себе дополнить ее рассказ некоторыми своими рассуждениями и комментариями, возможно, они будут небезынтересны внимательному читателю, любителю запутанных историй. Пусть они помогут ему, угадать тот самый финал, к которому мы шли путем поиска, основанного на рассуждениях и, увы, иногда ошибках и заблуждениях. Итак, я предоставляю слово Николь.

Глава 1. РУТ

– Николь, что там у вас случилось? Судя по грохоту и звону, обещанный кофе я получу нескоро! – услышала я ворчание своего шефа.

– Ничего страшного Генри, – прокричала я из кухни, закончив телефонный разговор и собирая осколки разбившейся чашки, – одной чашкой стало меньше. Как говаривала моя покойная бабушка, жаль, конечно, мой любимый сервиз, но кто сказал, что я не смогу полюбить другой?

Через несколько минут я вернулась в кабинет с двумя чашками кофе.

– Это все из-за моего адвоката..., – попыталась оправдаться я, а заодно и отвлечь Генри от мыслей о моей неуклюжести.

– Какого еще адвоката? – непонимающе спросил Генри.

– Вы уже забыли. Это тот самый, с кем я познакомилась в ресторане в день моего рождения. Он с тех пор иногда вспоминает обо мне, звонит, куда-нибудь приглашает. Вот и сейчас позвонил в неподходящий момент, я как раз наливала кофе. Приглашал, кстати, на вернисаж Джозефа Ламберта, посвященный первой годовщине его смерти. Почти полное собрание его работ, включая картины из частных коллекций.

– Ламберт... Не припомню это имя, впрочем, в живописи я ничего не смыслю.

– Он был достаточно известен при жизни, ну а смерть, как это часто случается с художниками, добавила ему популярности. Несомненно, он входит в американскую топ-десятку. К тому же его творчество еще недостаточно оценено. Так, по крайней мере, считает мой адвокат. Я же не сильно жалую абстрактную живопись, хотя Ламберт скорее использовал ее как фон.

Вот почему для отвлекающего маневра я выбрала именно эту тему? Почему именно в этот день и час мой не слишком настойчивый поклонник вспомнил обо мне и пригласил меня именно на эту выставку? Эти мысли возникли у меня не в тот момент, а значительно позднее, когда этот вернисаж и этот художник надолго стали нашей проблемой и нашей головной болью.

– Понятно. Когда вы идете на вернисаж? – как бы между прочим спросил меня шеф.

– О чем вы говорите, Генри? Разумеется, не раньше, чем мы сдадим проект, – как можно убедительней ответила я.

– Спасибо, Николь, я ждал от вас именно этого ответа. Давайте продолжим. На чем мы остановились?

Но вникнуть в программу нам не удалось. Звонок в дверь прервал наши занятия. На пороге стояла миловидная девушка лет двадцати двух. Скромно, но со вкусом одетая, ни грамма косметики на лице, она с первого взгляда вызывала расположение к себе. Тот случай, когда скромность и вправду украшает. Глядя на ее слегка воспаленные глаза, я подумала, что она не спала эту ночь или проплакала весь день. Как выяснилось чуть позже, оба предположения оказались верными. Я усадила девушку в кресло для посетителей и принесла ей воды, так как от кофе она отказалась.