Борис Бабкин - Когда закон бессилен Страница 16

—    Помню, — лениво ответил Призрак, — но я знал, что папаня отмажет тебя, и поэтому не волно­вался.

—    Но ведь я именно из-за этого и осталась с ним, когда стало ясно, что он один из главарей под­нявшей голову русской мафии!

Призрак усмехнулся:

—    Есть люди гораздо круче его. Просто он сумел понять момент и благодаря этому занял такое поло­жение. Он начал торговлю оружием, а это приносило и приносит огромную прибыль. Он организовал не­большой завод, производящий пользующиеся сейчас спросом «ТТ». А потом поступил очень умно — со­здал несколько банков и занялся отмывкой денег. Вот тогда твой папаша стал действительно пользоваться популярностью. Но стоит ему раз на чем-то погореть, и все. Поэтому я принял твою сторону. Хотя он неплохо ко мне относится, — он усмехнулся. — Люди моей профессии пользовались спросом всегда.

Но я попал в поле зрения милиции, — он зло выру­гался. — И на мне можно было ставить жирный крест. Доказать убийство менты мне не смогли. Но тем не менее был засвечен. И тогда появилось немало желающих увидеть мою кровь. А Иван Степанович взял к себе. Сейчас я возглавляю охрану инкассации. Парни из моей команды охраняют отделения банков и сопровождают клиентов с крупными суммами. Но я... — осекшись, он замолчал.

«Ради чего я начала изливать ему душу? — поду­мала Валентина. —Ведь он приблизился ко мне по­сле того, как почувствовал мою ненависть к отцу. Да какая разница, пока мы нужны друг другу. Правда, я знаю, что Призрак нужен мне как ударная сила, кото­рой я воспользуюсь в нужный, удобный для меня момент. А вот зачем ему понадобилась я?»

Признак заметил ее усмешку и по-своему понял ee — Ты не поняла меня, я только хотел сказать...

— Мне все равно, что ты имел в виду, — отходя от окна, сказала Валентина. — Сейчас давай, как говорят американцы, займемся любовью. Граф с газовым ключом в руке подошел к двери квартиры Галины. Вчера вечером он около часа пы­тался затянуть явно ослабленную обтягивающую гай­ку, на трубе кухонного крана. Затем поняв, что все имеющиеся гаечные ключи гораздо меньше, чем тре­буется, они договорились с Галиной, что Граф прине­сет разводной ключ. Галя сказала, что придет с рабо­ты после пяти и будетждать «прекрасного сантехни­ка». Граф понял ее иронию и не обиделся. Потом она пригласила его к столу. Он согласился как бы нехотя. Но когда на столе появилась жареная картошка с мысом, начал, как говорится, уминать за обе щеки. И уже у себя в квартире понял, что Галина, вспомнив его нечаянное признание о том, что- он на мели, накормила его. И, странно, это его не задело. Граф никогда не терпел жалости. Это он позволял только своей учительнице Валентине Анатольевне. Граф полдня шатался по Москве, привыкая к ее нынешней жизни. Обилие заграничных товаров и продуктов просто поражали его, а газетные киоски совсем развеселили — их витрины были полны изда­ниями, за иллюстрации в которых раньше давали срок как за порнографию. Обменные пункты валюты тоже были для Графа новостью. Ведь всего несколько лет назад иметь у себя любую иностранную валюту считалось преступлением и за это давали вполне при­личный срок. Около одного из таких пунктов Граф встретил своего старого должника, который «очень обрадовался» возможности отдать карточный долг. Граф пересчитал долг в соответствии с теперешним курсом и получил вполне приличную сумму. Граф собрался было позвонить в Галину дверь, но услышал:

—    Я повторяю! — сердито говорила Галина. — Мне ничего не надо, поймите это! — Губы Графа изломала злая улыбка:

—    Ну сейчас-то, каратэк хренов, ты так просто от меня не сдернешь! — Перехватив ключ, прижался к стене. Наверняка он выйдет спиной, потому что, судя по тону, Галя выпроваживала его. И как только она захлопнет дверь...

—     Но, Галинка, — раздался уже рядом с дверью просящий мужской голос, — я только хотел узнать, может, что-нибудь нужно. Ведь Павлик все-таки бо­лен. И...

—    Я сказала! — она гневно прервала мужчи­ну. — Мне ничего от вас не надо! Уходите и никогда больше не появляйтесь здесь! — Дверь открылась. Граф бросился вверх по лестнице. Из квартиры вы­шел невысокий седой мужчина!

— И все-таки, — остановившись, сказал он — если тебе что-то... — Дверь захлопнулась прямо перед его носом.          

 — Дура, — беззлобно бросил он и, подой­дя к лифту, нажал кнопку. Когда мужчина вошел в лифт, Граф медленно спустился, поднял руку к кноп­ке звонка и не отпускал ее до тех пор, пока не услышал злой голос Гали:

—    Я же сказала — уходите или я обращусь в милицию!

—    Если милиция поможет закрутить эту черто­ву гайку, — громко проговорил Граф, — то я не против.

Открыв дверь, Галя смущенно улыбнулась:

—    Извините, я думала, это... — она замялась и пригласила. — Входите.

—    Я еще вчера просил, —улыбнулся Граф, — лучше на «ты».

—    Извини, — она улыбнулась, — просто у меня сегодня не совсем хороший день. Проходи на кухню.

  Увидев на Галином лице следы недавних слез, Граф удивленно покрутил головой. С мужчиной она разговаривала строго, и на плач это похоже не было.

—    Галя, — переступив порог, сказал он, — мо­жет, лучше я завтра зайду? А то, по-моему, я как-то не ко времени.

—    Наоборот, — она вышла в прихожую. — Ты очень ко времени. Приходил мой свекор. Он последние полгода пытается меня опекать. А мне это не нравится. Я не была женой его сына. Просто так пол­училось, что родила от него ребенка. И вот теперь мой несостоявшийся свекор пытается быть мне чуть ли не отцом. А я не хочу этого. Андрей был прекрасным человеком, и, я уверена, тоже был бы не в восторге от своего отца. Просто было другое время. Кто бы мог тогда подумать, что скромный музейный служащий будет делать себе большие деньги на скупке и пере­продаже ворованных драгоценностей. И самое глав­ное — все знают, что он перекупает их у жуликов.

—    Так это был Растогин? — спросил Граф. Она удивленно посмотрела на него;

—    Откуда вы знаете Павла Афанасьевича?

—    Я его не знаю, — сказал Граф. — Просто много о нем слышал. Ты же сама мне о нем расска­зывала. А я только что оттуда, где сидят эти продав­цы, — он усмехнулся.

— Извини, —сказала Галя,— я не хотела...

— Все нормально, — успокоил ее Граф. — Я никогда не стеснялся и не гордился своей биогра­фией. У каждого человека своя жизнь, и он должен делать то, что умеет. Даже если это иногда противоре­чит закону.

—    Знаешь, — Галя улыбнулась, — я впервые в жизни вот так просто разговариваю с преступником. И ты совсем не похож на громил из детективов.

—    Кино есть кино, — он пожал плечами. — В жизни все гораздо проще. Может, займемся делом, — он приподнял ключ.

—   Да, — Галина задумалась, — конечно. Спаси­бо, Виталий. Ты пришел очень вовремя. Я...

—   Когда не вспоминаешь, почему был расстроен, настроение не портится,—прервал он ее.

—   Прекрасная мысль!

—   Да, — вспомнив о купленных днем для нее духах, смущенно пробормотал он, — я это...

—   Что такое? У тебя зубы заболели?

—    Да нет, просто я тут... — не решаясь сказать о духах, не зная, как она воспримет их, Граф сунул руку в карман легкой куртки и взглянул ей в лицо. — Короче, — резковато, по-блатному, уже начиная злить­ся на себя, бросил он. — Вот. — Вытащив неболь­шую коробочку, протянул ее женщине.

—    Это мне? — удивленно спросила она. — Спа­сибо, — взяв духи, взглянула на отвернувшегося, не знающего как вести себя Виталия.

—    Ничего если я, — она улыбнулась, — от­крою их?

—    Делай что хочешь, — стараясь скрыть непри­вычное для него смущение, грубовато отозвался он. Из комнаты донесся телефонный звонок.

—     Извини, — Гадина пошла в комнату. Облег­ченно вздохнув, Граф усмехнулся:

—    Сберкассу ограбить легче.

—    Что?! — услышал он встревоженный голос женщины. Некоторое время она молчала. Потом громко сказала. — Я сейчас приеду. — С сумочкой в руке она вышла в прихожую. — Виталий, — с трево­гой в красивых темно-синих глазах проговорила она, — извини, я должна ехать. У меня сын в боль­нице, у него гепатит. Сейчас звонил врач и сказал, что у Павлика сильная головная боль.

—    Может, мне с тобой? — предложил он.

—     Спасибо, — поблагодарила Галина. — Но не стоит, — они вышли. — Я, наверное, сегодня не вернусь, — закрывая дверь, сказала она. -— И завтра, скорее всего, тоже. Если не трудно, ты с утра посмот­ри, что там с трубой. — Сунув оторопевшему Вита­лию в руку ключ, быстро побежала по лестнице вниз.

—    Что?! — закричал Редин. — Почему же ты сразу не сказал?! — Он сильно ударил перепуганного Федора по лицу.

—     Не смей, — оттолкнув Редина, воскликнула Анна. — Ты что себе позволяешь!    

—    Уйди! — Иван Степанович ткнул ее кулаком в грудь. Ойкнув, она тут же отскочила. — Ты понима­ешь, что ты наделал?! — подступил к сыну Редин. — Если уж сделал это, нужно было сразу, немедленно сказать мне! Почему ты молчал?!