Татьяна Полякова - Та, что правит балом Страница 39

— Хорошая идея. Я тоже хочу есть. Сидя в кафе, я испытывал муки голода, но даже кофе не выпил, думая о том, что ты ждешь меня.

— Болтун.

— Издержки профессии.

— Какая у тебя профессия?

— Это страшная тайна.

— Ты мне ее откроешь?

— Если сумеешь расположить меня к себе.

— Ты в самом деле болтун.

— А я о чем говорю… Кстати, у меня есть желание соблазнить тебя.

— Давай ты его претворишь на сытый желудок. Идем в кафе?

Павел засмеялся.

— Ты слишком благоразумна, хорошей любовницы из тебя не выйдет.

— Я способная ученица.

— Это мы посмотрим.

Он тронулся с места и теперь лавировал в потоке машин.

— Куда мы едем? — спросила я.

— Бежим в пустыню, подальше из цивилизованного ада. Как ты на это смотришь?

— Я готова бежать с тобой куда угодно, лишь бы ты не убежал один.

— Куда же я побегу? Я ведь намерен тебя соблазнить.

— А где ты собираешься это сделать?

— Я думаю.

— А кормить меня ты думаешь?

— Конечно. У меня есть сердце, я не могу видеть, как человек умирает с голода.

— А что, в пустыне теперь кормят?

— Еще как. Скоро ты сама убедишься. Я знаю за городом одно местечко, где нас накормят до отвала. Тебе там понравится.

Мне очень хотелось прижаться к нему, но я боялась быть навязчивой, а еще я боялась говорить серьезно.

Мы болтали чепуху, и я была счастлива. «Пустыня» оказалась довольно шумным местечком — загородный ресторан с огромной верандой, две пальмы в кадках у двери и название в гирляндах цветов «Оазис». На стоянке машин двадцать. Мы оба засмеялись.

— Но накормить-то нас здесь могут? — с шутливым ужасом спросила я.

— О боже, что за женщина! Сидит рядом с потрясающим мужчиной и думает только о том, как набить желудок.

— Идем, потрясающий мужчина, иначе я стану людоедкой.

Обед прошел прекрасно. Мы строго придерживались шутливой манеры в разговоре. Однако за всеми ничего не значащими словами ощущалась некая недосказанность. Мы оба чувствовали это, но старались не замечать. Не знаю, подозревал ли он меня в притворстве, в желании выслужиться перед хозяевами, или подобные мысли его оставили (или ему просто надоело ломать над этим голову?), но он, как и я, увлекся шутливым разговором, солнечным днем, голубями, важно вышагивавшими по полу веранды ресторана, и, наверное, как и я, чувствовал себя счастливым. Когда все было съедено и выпито, мыс неохотой встали из-за стола и пошли к машине.

— Теперь я могу не опасаться приступа каннибализма? — весело спросил Павел.

— Я потерплю до ужина.

— Возвращаемся в город?

— Если хочешь, — кивнула я. И тут зачем-то спросила:

— Как твоя мама?

Он посмотрел на меня и пожал плечами.

— По-прежнему считает, что у нее никудышный сын. Наверное, она права.

— Глупости. Она тебя очень любит.

— Разумеется…

В прежнее русло разговор уже не вошел, и Павел почувствовал досаду. Я видела, как он поморщился, отвернувшись к окну, и сразу съежилась на своем сиденье, испугавшись, что все испортила.

— Не надо было говорить об этом?

— О господи! — покачал он головой. — Сейчас ты похожа на испуганного воробья, так и подмывает сказать тебе гадость. Ты всегда была невыносима с этой твоей манерой извиняться, прятать глаза и желанием на меня молиться.

— Может, стоит почаще посылать тебя к черту?

— Здравая мысль.

Мы замолчали. Теперь он хмурился, глядя прямо перед собой, а я боялась открыть рот. Но и молчать боялась и вскоре не выдержала, спросила:

— Как у нас с тобой, все нормально?

— Отлично, — заставил он себя ответить вполне дружески и бодро улыбнулся.

На перекрестке Павел включил левый поворот, но неожиданно повернул.., вправо. Зеленый седан, пристроившийся за нами, шарахнулся следом. Павел усмехнулся и заметил насмешливо:

— Ребята расслабились.

И как тогда, в баре, я вдруг подумала, что все бессмысленно. Игра в счастье на пять минут. Павел резко затормозил, и седану ничего не оставалось, как проехать мимо. За рулем сидел молодой мужчина — короткая стрижка, вытянутое лицо, я видела его в казино, когда встречалась с Деном. Павел не спеша закурил, не глядя на меня.

— Отдохнем минут пять, — сказал он, — и поедем, пока твои друзья не начали волноваться.

Он замолчал, а я, собравшись с силами, спросила:

— Ты думаешь, это человек Полозова? — Он не пожелал ответить, для него все было ясно. — Нет, парень Гадюки-Дена. Помнишь, я тебе рассказывала?

— Час от часу нелегче, — хмыкнул он. — Ему что от меня нужно?

— Не беспокойся. Это охрана.

Павел вроде бы удивился и переспросил:

— Охрана? — хотя ему не хотелось спрашивать и уж тем более показывать свое удивление. — Тебя от меня охраняют?

— Нет. Тебя. И не от меня. От людей Ника.

— Интересно, но непонятно, — поворачиваясь ко мне, сказал Павел.

— Да что ж тут не понять? Я беспокоилась за тебя и наняла Дена. У него ведь охранная фирма, так что он не только убивает. — Я мрачно усмехнулась, сообразив, как по-дурацки прозвучали мои слова. Я потянулась за сигаретами.

Видя, что продолжать пояснения я не собираюсь, Павел спросил:

— Что у тебя с этим Деном?

— Мы заключили соглашение. — Я запнулась, пытаясь решить, стоит ли продолжать, и под хмурым взглядом Павла продолжила:

— Я отдала ему человека Ника, который работал у него. А он мне обещал помощь. Я боялась, что Ник снова возьмется за тебя — мне он не доверяет, так что особенно долго водить его за нос не получится. Он сомневается, что…

— У меня ничего нет.

— Я верю. Но Ник…

— Постой! — Глаза Павла вдруг потемнели и теперь стали почти черными от расширившихся зрачков. — Ты сдала этому типу парня Полозова?

— Пришлось. Должна же я была Дена чем-то заинтересовать…

— А если Ник узнает?

— Он уже знает. Он сам и сболтнул мне о том парне.

— Ты с ума сошла, — еле слышно сказал Павел.

— Согласна, не лучший поступок в моей жизни, — пожала я плечами. — Но другого выхода не было. Ник всегда относился ко мне с подозрением, что не удивительно. Теперь он подставился.

— Ник подставился? — переспросил Павел, сдерживая бешенство. — Это ты подставилась.

— Ты не понимаешь, — мягко сказала я. — Наши отношения уже не испортятся, они и так хуже некуда после того, как Рахманов меня бросил. Ты ведь знаешь о Рахманове?

— Знаю, — кивнул Павел, бросив сигарету в окно.

— Все-таки я мать его сына, и особенно наглеть Ник не станет. Чтобы разделаться со мной, следует накопать что-нибудь существенное. Ему придется оставить тебя в покое.

— Ты доверяешь Дену?

— В разумных пределах. То есть пока мои действия не коснутся его интересов.

— Идиотка, — мрачно сказал Павел и покачал головой. — Ты идиотка. Ты даже не представляешь, какая ты идиотка.

— Наверное, нам разумнее держаться друг от друга подальше, — вздохнула я и добавила с печалью:

— Уезжай. Здесь они не оставят тебя в покое.

— Можно, я сам решу, что мне делать? — огрызнулся он. — Значит, Ник надумал меня пощупать и подослал тебя. Сам надумал или хозяева?

— Это его пропуск в счастливую старость.

— Ага. Или в могилу вне очереди.

— Он очень осторожен.

— Еще бы. Великий стратег всех времен и народов захотел что-то поиметь для себя, а меня, конечно, дураком считает. Вот что, скажи своему Дену, чтобы убрал этих дебилов. Поняла?

Я покачала головой.

— Ничего не получится. Поверь, так будет лучше. А тебе действительно надо уехать.

— Очень может быть, что я гораздо умнее твоего великого Ника, — зло сказал он.

— Не сомневаюсь, — вздохнула я. — Только двоим великим нет места у метро «ВДНХ».

— Что? — не понял он.

— Ты в кино давно не был?

— Какое, к черту, кино? — покачал он головой. — Ты хоть понимаешь?.. Не понимаешь, — кивнул он, задав вопрос и сам же на него ответив. — Тебе обязательно надо меня спасать? Непременно нужно совершать геройские поступки? Вот, мол, смотрите, я жертвую всем ради любимого… Кайф, да?

— Какое тебе до этого дело? — не выдержала я.

— Разумеется, бескорыстная любовь и ничего больше. Вот что как раз и бесит. А я-то думал, ты поумнела. Выходит, ничего не изменилось.

— Я ведь сказала: ты мне ничем не обязан.

— Я помню.

— Человек не должен жить так, как жила я. Лучше просто удавиться.

— Это, пожалуй, разумней, чем перейти дорогу Полозову, — мрачно заметил Павел.

— Ты всерьез верил, что я начну шпионить за тобой ему в угоду? — Он молчал, и я, помедлив, опять спросила:

— Я нужна была тебе для того, чтобы понять, что затевает эта шайка?

Он пожал плечами.

— В общем, да. Хочешь сказать, что я подлец?

— Нет, не хочу.

— Ну, разумеется, ни слова упрека. — Он усмехнулся, глядя на меня едва ли не с ненавистью. — А тебе не приходило в голову, что мне это не нужно? Все это дурацкое самопожертвование и…