Сирийская жара - Ирина Владимировна Дегтярева Страница 43

— Странный способ передавать секретные документы путем личного визита. Существует масса способов с охраной, вооруженной до зубов.

— В том-то и дело. Если документы сверхсекретные, если не хотят, чтобы они попадали в третьи руки… Нет, как ты хочешь, его надо прощупать до встречи.

— У меня будут проблемы. Поднимут на ноги полицию, захлопнут границу…

— Не впадай в панику, ты не из таких передряг вылезала, — Фардин пересел к ней на диван, стряхнул с покрывала крошки и провел рукой по волосам девушки. Вдохнул аромат духов с горчинкой масляных красок, впитавшихся в ее густую гриву.

— Не жалеешь меня. Вот сложу я голову в том Стамбуле, кто тебя здесь прикрывать станет? — Симин взяла его крупную руку и поцеловала в ладонь.

— Я не предлагаю тебе действовать спонтанно, без согласования с руководством. Но ты должна будешь уговорить шефа. Ты же умеешь, девочка. Ты все сможешь.

— Это, разумеется, мотивирует, — хмыкнула она. — Только знать бы, какие аргументы приводить. К тому же, представь, что мы найдем у него папку с документами. Заберу ее не я, а непосредственные исполнители, то есть будут люди, способные засвидетельствовать существование этой папки. И они не преминут написать о ней в отчете. Изменить их отчет я не в силах. А я как руководитель группы приеду и начну убеждать шефа, что при Ягломе никаких документов не нашли. Кому поверят? Начнут допытываться, где документы? Причем, слово «допытываться» я использовала не в переносном смысле.

— Начнут. Только советую тебе не разводить сантименты. Если поймешь, что документы есть и они ценные, действуй решительно, чтобы не дать возможности своему руководству допытываться.

Симин побледнела. Намек слишком прозрачный.

— Ты не задумывалась, когда о том же попросил тебя Каве. На той яхте ты была одна с тем израильским бизнесменом. Итог мы знаем. Справилась же!

Девушка оттолкнула его руку и встала. Прошлась по ковру. Он скрадывал шаги. Фардин не собирался утешать ее. Она давно преступила черту и шла по горячей тропе, дымящейся под ее легкими ножками. Какой ахират[21] ее ждет по ту сторону? Джаханнам[22] или джанаат[23]?

Он старался не думать об этом и не желал себе признаться, что боится за Симин. И это страх не как за куратора, от которого сейчас во многом зависит его безопасность и стабильность. Фардин порой и про себя не мог сказать — на белой он стороне или на черной. Перс по крови, родившийся в Советском Азербайджане, он теперь работал на родине предков. Любил Иран уже не меньше, чем СССР, но фактически предавал его.

Женщина, одетая как иранка, в темно-сером плащике, скрывающем бедра, в черных брюках и темно-синем платке, шла по аэропорту имени Имама Хомейни. Через руку у нее висела сумка, явно не из дешевых. На другой руке она держала сына лет двух. Еще трое детей семенили за ней следом, одетые в новую одежду, отмытые, причесанные. Однако внимательный человек заметил бы, что загар у детей такой, какой бывает у селян или… у курдов, живущих в горах.

Следом за ней шел мужчина, напоминающий шофера богатой женщины. Он чуть сутулился, одетый в синюю рубашку, чуть мятую, с торчащей из кармана белой с красным пачкой дешевых сигарет «Forvardin». Мужчина катил грузовую тележку с новенькими чемоданами.

Между собой они почти не разговаривали, только перекинулись несколькими словами по-турецки, когда он загружал чемоданы на ленту, чтобы сдать багаж. Если бы рядом стоял кто-то понимающий турецкий, то слегка удивился бы, что водитель, а мужчина выглядел как водитель, говорит:

— Не стоит волноваться. Ты в безопасности.

Он ушел заплатить за перевес. А вернувшись, проводил женщину к пограничному контролю. Дальше он идти не мог.

— Попроси детей, чтобы молчали. В самолете постарайся тоже не разговаривать. В Москве тебя встретят, все будет хорошо.

Акчан прошла границу, документы оказались идеально выполненными, их Фардин получил из Центра через своего связного, работающего в книжном магазине. Центр обеспечил ему эту связь, когда два года назад возникла история с работой в засекреченной секции и невозможностью доктора Фируза выезжать за границу.

Симин вчера улетела в Стамбул, и провожать Акчан с детьми пришлось ему самому. Он бродил по аэропорту до тех пор, пока самолет с курдянкой не взлетел. Качнув прощально крыльями над аэродромом, устремился в сторону России.

Фардин мечтал о возвращении на Родину. Хотя в большей степени родиной считал советский Баку — город его детства и недолгой юности, которой у него фактически не было. Слишком рано началась для Фируза служба в нелегальной разведке.

С документами из Центра он получил указание уделить особое внимание инструктажу Симин относительно ее поездки в Стамбул. Центр, не разъясняя причин (что, в общем, не выглядело странным), настаивал, чтобы художница лично не только обыскала бы Яглома, но и в зависимости от ситуации допросила бы его, что вовсе показалось Фардину нереальным.

И все же он попросил Симин сделать все возможное.

Отель «Интерконтиненталь Истанбул» неподалеку от площади Таксим и футбольного стадиона «Иненю» подходил Симин по всем пунктам. Дороговизна отеля соответствовала ее статусу популярной художницы с мировым именем, именно тут она назначила несколько встреч с потенциальными покупателями. К тому же гостиницу оплачивал ее американский агент. Художественный агент, не связанный с разведкой, что девушку и ее руководство весьма забавляло. Работу иранской разведчицы оплачивают американцы. А главное, в этой же гостинице остановился Яглом.

Переодевшись в брючный темно-бордовый костюм, как светская турчанка без платка, Симин мало походила на иранку и не смогла бы обратить на себя ненужное внимание объекта.