Сирийская жара - Ирина Владимировна Дегтярева Страница 44

Она увидела его в ресторане на последнем этаже отеля. За огромными панорамными окнами синел вечерний Стамбул всеми оттенками сине-фиолетового, практически пастельными тонами, с огоньками города, как звездами, осыпавшимися с тучного дождевого неба. Утром будет дождь наверняка. Влага каждый вечер оседает на асфальт, висит в воздухе и безо всякого дождя…

Яглом смотрел в окно и пил кофе. Художница сразу узнала его, невысокого, с утонченными чертами лица. «Еврейский красавчик, — брезгливо подумала она, скользнув по нему взглядом. — Придушить бы прямо здесь гаденыша».

Ресторан был разделен на зоны волнообразной чередой металлических тонких трубок, которые создавали уют. Потолок тоже сделан по форме волн из металлических рифленых конструкций, переходящих в эти металлические струи-трубки, призванные напоминать водопады. Как художница, она оценила по достоинству интерьер, но ее позабавили микроскопические порции здешней высокой кухни. Она подумала, что Фардина они и вовсе взбесили бы. Он, наверное, неделю ворчал бы после посещения такого заведения.

Мысль о том, что она могла бы с Фардином вместе поехать отдыхать, ходить по ресторанам без заданий Центра, ее или его, заставила взгрустнуть. Что их ждет в будущем? Может, когда-нибудь они уедут вместе в Россию? Зная суровые нравы своей службы, она сомневалась, что российские спецслужбы обойдутся с ней мягче. Начнутся проверки… А вдруг не поверят, вдруг посадят или казнят?

Фардин помнил прежние времена в Советском Союзе, он тоже не знал нынешние порядки и, кажется, сам опасался возвращаться, хотя вроде бы ностальгировал.

Она редко когда могла прочитать его, удивляясь, как беспечна была с ним прежде и не замечала очевидного. Фардин представлялся ей таким, каким она хотела его видеть, как податливый пластик для лепки. Причем этот пластик довольно быстро застывает и превращается буквально в камень. Вот и Симин слепила воображаемого Фардина при их первой встрече, и он застыл так, не меняясь, хотя сигналы были, но художница их проигнорировала. Из-за увлеченности им. А ведь потому ее и тянуло к Фардину — ведь родственные же души.

Яглом беседовал по телефону, не догадываясь, что еще вчера его телефон снабдили жучком. Разговоры израильтянина слушали и знали, что только завтра он встретится с неким «заместителем». Договаривался он не с ним лично, а с его помощником. Ни слова не произнес о документах, которые согласно предположениям Фардина Яглом мог привезти. Ну по телефону подобное и не обсуждается.

Симин подмывало познакомиться с Ягломом. Подсыпать ему яд, который обладает отсроченным сроком действия и практически не оставляет следов — обнаружить их после вскрытия, да еще если прошло время, невозможно.

Но во-первых, и в самых главных, он не станет общаться с незнакомкой, да еще и в мусульманской стране, хоть Турция и позиционирует себя светским государством. Во-вторых, даже согласись он пообщаться, опытный человек не оставит свой стакан с водой или соком без присмотра. В-третьих, войти с ним в прямой контакт — засветиться, что категорически запрещено инструкцией. В отеле везде камеры видеонаблюдения. А заселялась она под своей реальной фамилией. И наконец, яда у нее с собой нет.

Она нечасто ездила под своими реальными установочными данными. Во всяком случае, при покупке билетов почти всегда использовались другие данные. В гостиницу прописываться под другим именем рискованно — ее могли разыскивать покупатели картин, галеристы. А вот по каким билетам она прилетала и улетала, никто не проверял. И выходило, что художница просто-таки телепортируется из одной страны в другую. Она оставалась исключительно в творческом пространстве.

Ликвидацию обычно маскировали под несчастный случай, но, если все же полиция или спецслужбы заподозрили бы неладное, стали бы проверять прилетевших-улетевших в эти дни из аэропортов страны, то не заподозрили бы Симин Сарда. А самое главное, дотошным аналитикам не предоставился бы шанс сопоставить перемещения по миру иранской художницы Сарда и происходившими «несчастными случаями» со знаковыми людьми в дни ее посещений того или иного государства.

Сюда она прилетела снова под другой фамилией. И каждый раз ей приходилось менять внешность при перелетах и прохождении пограничного контроля — нельзя исключать, что какой-нибудь пограничник, тайный ценитель искусства, однажды видел в газете или журнале фото известной Симин Сарда. А документики-то она предъявляет другие…

Однако, оказавшись в безопасной удаленности от пограничников, Симин снова становилась самой собой и свободно существовала в своем обличье.

Обыскать его номер? Такая возможность существовала. Афганская горничная, подкупленная местными подручными Симин, помогла осуществить постановку прослушки в мобильный телефон. Пришлось запустить для этого мероприятия Навида в отель. Симин позвонила на ресепшн, чтобы пропустили к ней человека. Навид до нее не дошел, зато в телефоне Яглома появился жучок, а в карман фартука горничной осела приличная сумма. Хотя Симин предпочитала не пользоваться такими способами и услугами горничных. Выхода не было. Время поджимало, и оно же, время, снимало многие проблемы. Уже завтра-послезавтра группа свернется и умотает врассыпную.

С Навидом девушка работала уже лет пять. Он — технарь. Разбирается в автомобильных моторах, мобильниках — во всем, что можно раскрутить, собрать, но собрать уже с изменениями в конструкции. Он изобретал поистине адские машинки для «несчастных» случаев. Исполнительный и молчаливый. Навид походил и на испанца, и на итальянца, довольно незаметный и универсальный во всех смыслах человек.

Фардин настаивал, чтобы они сработали особенно тщательно, имитируя несчастный случай. Те, к кому Яглом приехал, не должны ничего заподозрить. Однако, если учесть, к кому он прибыл, там дураков не держат. Заподозрить обязаны, даже если он прямо на их глазах поскользнется на банановой шкурке и расколет череп об асфальт. Хотя бы проверят по камерам, кто ел банан, почему оставил здесь шкурку, как часто убирают здешний квартал, потрясти дворников и так далее и тому подобное, доходящее порой до абсурда в степени подозрительности. Но именно с помощью такой въедливости раскрывались зачастую преступления, казавшиеся очевидно «несчастным случаем».

Посмотрев на Яглома в ресторане, Симин поняла, что этот человек не оставит в номере отеля документы, если они существуют, даже в сейфе. Осторожный тип. По движению локтей, почти все время прижатых к