Двойное сердце агента - Андрей Болонов Страница 46

– Я уверен, что месье Степанкофф должен знать месье Яшка. Месье Степанкофф – сын большой писатель. Ля богема. Студент, но сам уже снимайся в кино. Знай многих, многих: художник, артист, политик, деловых людей знай. Я думай, Яшка тоже знай. Вчера мсье Степанкофф звал меня свой дом – день рождения. Мы много там пить… шампань… коньяк…

– У него был день рождения? – оживился Олейников.

– Ви, день рождения у месье Степанкофф, – закивал Люсьен.

Олейников коснулся плеча водителя такси:

– Шеф, притормози-ка на углу!

– Мы еще не доехать… – удивился Люсьен.

– Послушай, комрад, – ласково ответил ему Олейников, открывая дверцу, – утро после дня рождения, как ты уже смог убедится сам, требует особых процедур…

Выйдя из такси, Олейников боковым зрением заметил, что серая «Волга», преследовавшая их от самого ресторана, тоже притормозила метрах в пятидесяти от них.

Сидевшие в ней Грошев и Юров с любопытством наблюдали за Олейниковым, входящим в магазин с манящей вывеской «ВИНО-ВОДЫ».

Спустя пять минут Олейников, держа в руках ящик пива, вновь садился в такси.

– Нет приятнее подарка наутро после дня рождения, чем холодное пиво! – подмигнул он Люсьену.

Француз с надеждой посмотрел в глаза Олейникову:

– Может, один бутылка пива сейчас открывать?

* * *

Наступившее в полдень утро давалось Никите Степанкову непросто. Старинные напольные часы, двенадцать раз тупым зубилом пробившие в его висок, заставили Никиту подняться с постели и проследовать в длинный коридор, плотно заставленный тяжелой мебелью в стиле ампир. Повсюду ему встречались «вещественные доказательства» вчерашнего богемного загула – пустые бутылки, фрагменты женской и мужской одежды, таинственные пятна на ковре и прочая бессмыслица. Под ногой что-то хрустнуло. Степанков наклонился и из десятка окурков, валявшихся среди осколков хрустальной вазы, выбрал самый большой.

Жажда влекла его на кухню. Проходя мимо гостиной, он разглядел сквозь приоткрытую дверь спящую на диване обнаженную парочку, рядом с которой, полулежа на ковре, мучительно перебирал гитарные струны какой-то незнакомый Степанкову небритый парень.

Никита добрел до туалета. Дверь была не заперта. Верхом на унитазе спал абсолютно голый мужик. Степанков со злостью хлопнул дверью и прошел в кухню, которая, в отличие от остальной квартиры, показалась ему подозрительно чистой. Вымытые до блеска тарелки расставляла в шкафчик миловидная девушка лет двадцати с небольшим – Алена.

– А, недотрога! – зевнул Степанков, пытаясь приобнять девушку.

– Доброе утро! – весело откликнулась Алена, выскальзывая из его объятий. – Извини, я тут похозяйничала, а то неудобно – вдруг родители твои вернутся.

– Это правильно… – согласился Степанков, оглядывая кухню в надежде увидеть хоть одну недопитую бутылку. – Я вообще считаю, что гости, прежде чем убраться, должны прежде убраться. О, каламбурчик получился…

Убедившись в отсутствии выпивки, Степанков вздохнул, раскурил зажатый в руке бычок и в задумчивости взгромоздился на стул. Его тоску нарушил звонок в дверь.

– Кого еще несет? – проворчал Никита и поплелся открывать.

На пороге, излучая утреннюю свежесть, стояли двое. Люсьена Никита узнал почти сразу и приветливо ему кивнул, второй же посетитель, хоть и напоминал элегантно одетого денди, никак не отождествлялся ни с кем в его памяти. Никита хмуро оглядел пижонистого визитера, но, узрев в его руках ящик пива, расплылся в радушной улыбке.

– Никита! – протянул он руку Олейникову. – Ботинки снимайте, а то предки скандалят…

Люсьен с Олейниковым разулись, аккуратно поставили свою обувь рядом с десятком других ботинок у двери и прошли на кухню.

* * *

– Я б тоже сейчас пивка попил… – скулил Юров, поглядывая из машины на окна дома, перед которым такси высадило Люсьена с Олейниковым.

– Ты лучше думай, как узнать, к кому они пошли! – цыкнул на него Грошев.

В этот момент из распахнутого окна на третьем этаже вылетела пустая пивная бутылка и хлопнулась, разлетевшись на сотни осколков, об капот серой «Волги».

– Вот сволочи! – вскричал Юров, выскакивая из машины.

– Ты что! – заорал на него Грошев. – Быстро на место! Засекут! Сиди и делай вид, что читаешь газету…

Юров нехотя вернулся на место и развернул «Правду».

* * *

Олейников прикрыл окно и сел за кухонный столик напротив Никиты, допивавшего из горла уже третью бутылку пива. Потягивавший пенящуюся жидкость из высокого фужера Люсьен с тоской поглядывал на пустеющий на глазах ящик.

– Ну, за хороших людей! – воскликнул Степанков, извлекая из ящика очередную бутылку. – Хорошему человеку я всегда рад помочь, но вот… как ты сказал? Яшку? Яшку не знаю…

– А кто знает? – спросил Олейников, чокаясь с Никитой бутылками.

– Я в эти дела валютные не лезу. Меня и так сейчас отчислить из института пытаются, – доверчиво сообщил Степанков. – Отец еще не в курсе. Узнает – убьет.

И, разволновавшись, Степанков лихо, в несколько крупных глотков, осушил бутылку.

Олейников потянулся к ящику за пивом.

– Стой! – неожиданно воскликнул Степанков, перехватывая его руку. – У меня есть идея. Ты футбол любишь?

– Ну… – пожал плечами Олейников. – Недавно вот по телевизору смотрел. Кубок Европы.

– Генку Уланова знаешь? – с горящими глазами спросил Никита.

– Месье Уланофф команда «Торпедо» играет, – авторитетно сообщил Люсьен.

– И за сборную! – воскликнул Степанков. – Так вот, Генка должен Яшку знать. Сто процентов! Он из зарубежных командировок всякие шмотки привозит, валюту тоже. Шмотками фарцует, а валюту небось этому Яшке и сдает.

В этот момент в кухню заглянула Алена.

– Я там прибралась немного… – сказала она. – Надо бежать. Хотела сказать до свидания.

– Вот, друзья, знакомьтесь! – фамильярно махнул в ее сторону рукой Степанков. – Милейшее создание, начинающая поэтесса, а в недалеком будущем – гордость нашей культуры…

– Алена… – улыбнулась начинающая поэтесса Олейникову.

– Петр… – улыбнулся он в ответ.

– Бо матэн, мадмуазель Алена! – вскочил и шаркнул ножкой Люсьен. – Пермэ муа де мэ презентэ – Люсьен. Аншанте де фэр вотр конэссанс.

– Очень приятно, – сделала книксен Алена. – До свидания…

И Алена ушла, бросив еще один заинтересованный взгляд на Олейникова.

– Эх, хороша… – причмокнул ей вслед Степанков. – Две недели ее обхаживаю – не дает, сука.

– Бывает… – сочувственно согласился Олейников и, протянув Степанкову еще одну бутылку, предложил: – Так что, может, по пивку, и махнем на стадион? Познакомимся с Генкой.

– На стадион – смысла нет, – сообщил Никита. – В баню надо. Он по субботам с утра всегда в Центральные бани ходит…

Из туалета донесся шум спускаемой воды, по коридору прошлепали босые ноги, и на пороге кухни появился совершенно голый мужик. Олейников с удивлением оглядел его и согласился:

– Ну, в баню так в баню…

* * *

– Вон они! – толкнул Грошев зачитавшегося газетой Юрова.

Из подъезда, ведомые размахивающим руками Степанковым, вышли Олейников с Люсьеном и уселись в припаркованный перед подъездом шикарный иностранный автомобиль.