Александр Арсаньев - Иерусалимский ковчег Страница 36

Мира вздохнула, но промолчала и в этот раз.

Я вытащил из шкафа ящичек с пистолетами и выложил их на стол. Потом взял в руки один из них и погладил по полированной поверхности.

Индианка сморщила нос и отвернулась.

— Сваруп! — позвала она, видимо, вспомнив о моей просьбе. Но индиец, кажется, ее не услышал. Я подозревал, что старый шельмец намеренно пропустил ее возглас мимо ушей, потому как не хотел лишний раз встречаться со мною. — Сваруп! — повторила Мира нетерпеливее и что-то прибавила громче на своем языке. Однако ответа по-прежнему не последовало. Тогда индианка сделала мне знак подождать и поднялась на второй этаж, в свою «комнату демонов», где обычно коротал свои дни нелюдимый Сваруп. Из комнаты стали доноситься звонкие голоса, которые, как показалось мне, о чем-то ожесточенно спорили.

— Схватились не на шутку, — невозмутимо прокомментировал Кинрю. — По-моему, старый колдун ее к вам ревнует, — добавил японец.

Я развел руками, выражая тем самым свое бессилие что-либо изменить.

Спустя около получаса в гостиной снова возникла Мира в шелковом лазоревом сари, следом за ней семенил сутулый Сваруп.

— Что за пули? — осведомился он, грозно нахмурив брови.

Я указал ему на оружие.

— Идемте за мной, — ответил индиец, немного коверкая слова. И мы, следом за ним, вместе с Кинрю и Мирой поднялись по широкой лестнице на второй этаж и свернули по коридору налево.

— Не люблю я эти чудеса, — скептически проговорил японец.

— Никаких чудес, — ответствовал я ему. — Просто имеется срочная необходимость подогнать парижские пули к пистолетам!

— Не доверяете французам? — усмехнулся Кинрю.

Я пожал плечами:

— Доверяй, но проверяй, есть такая русская поговорка!

Мира, щелкнув замком, открыла дверь, и мы попали в ее святую святых.

Комната была занавешена пурпурными тяжелыми драпри, в камине пылало пламя, роняя отсветы на черные стены. Мне почему-то подумалось, что адепты тайного знания схожи между собой во всем таком разноликом и недружелюбном мире. Комната Миры, вход в которую всем обитателям этого дома обычно был недоступен, вдруг, показалась мне сродни помещению тайной орденской ложи.

В комнате царил аромат кардамона, эфирных масел и жженых листьев. В центре ее стояла ширма, скрывающая что-то от посторонних и любопытных глаз. В тайну ее, пожалуй, был посвящен только старый Сваруп и Мира.

Потрескивало пламя в камине.

Большая кровать под пологом, напоминающая клине, покрыта была жемчужным бархатом, расшитым серебряными звездами и цветами лотоса. В центре покрывала мерцала загадочная луна. В масонстве она обозначала истину.

Я бросил взгляд на задумчивую Миру и внезапно мне подумалось о том, почему же в Орден не принимают женщин! Пожалуй, Мира могла бы достойнее многих достигнуть вершин Соломоновых премудростей! А впрочем, я вспомнил о ложе опального Грабянки, арестованного и заключенного в крепость. Собиралась в покоях самого цесаревича Константина Павловича; говорят, что на собраниях присутствовали и дамы из общества.

Я кивнул в сторону покрывала и спросил у расстроенной Миры, что собою символизирует сия водяная лилия.

— Ом мани падме хум, — прошептала индианка.

— Не могла бы ты это перевести? — попросил я ее.

И тогда моя черноокая колдунья усмехнулась:

— Яков Андреевич, и у скромной маленькой Миры тоже имеются свои тайные знания!

Настаивать я не стал, но она проговорила:

— Утпала!

— Что? — переспросил я ее.

— Знак, который я посвятила Шиве, — сказала индианка.

Кинрю пугливо озирался по сторонам, до этих пор я и подумать не мог, что его смогут смутить атрибуты индийской прорицательницы.

Сваруп же хмурился все больше и больше, лоб его, изрытый морщинами, пересекла глубокая поперечная складка, свидетельствующая о том, что грозный рок распростер уже над ним свои могучие крылья. Молча вопрошал индиец выцветшими старческими глазами, что в святилище его прекрасной богини позабыли эти наглые европейцы?!

Старый слуга заглянул за ширму, на какое-то время скрылся за ней и вынес оттуда железный ковш, с уже приготовленным и заранее расплавленным свинцом, который дымился под дугообразными сводами Мириного святилища.

Я выложил на стол готовые пули. Сваруп взял несколько из в сухую и сморщенную ладонь, подбросил их вверх, примерился и опустился на колени перед камином.

И мне показалось, что, словно по мановению чуда, я оказался в недавнем прошлом, когда подсмотрел, как с помощью Миры индиец все в том же ковше изготовил мне охранительный оберег.

В ярких отсветах пламени, озарявших темную комнату, Сваруп и отлил мне пули, под шепот встревоженной Миры, серьезной, как никогда.

Когда они остывали, Кинрю обрезал их и, примеривая, перезаряжал пистолеты.

— Вы так и не отказались от своей идеи? — обреченно спросила Мира, когда мы уже вышли из ее комнаты и спустились в гостиную, кивая на черный ящик от Кухенрейтера.

— Разумеется, нет, — спокойно ответил я. — В Елагино меня ждет удача.

— Зачем же тогда вам понадобилось оружие? — спросила индианка.

— Кто знает, кого мы встретим в пути, — покачал головою японец.

— Тогда, — взмолилась взволнованная Мира. — И меня возьмите в дорогу!

— О, нет, сударыня, — возмутился я. — Только этого мне еще не хватало!

— Но, Яков Андреевич, — горячилась индианка, сложив свои руки на груди. — Я могла бы быть вам полезной!

— Даже и не думай об этом! — воскликнул я. — Я не желаю подвергать твою жизнь опасности!

— Опасность я чувствую всем своим существом, — сказала индианка с достоинством прорицательницы. — И я могла бы предупреждать вас о ней.

Я и представить себе не мог, чтобы Мира познакомилась с Лидией.

— Ни в коем случае! — я оставался непреклонен. — В данной ситуации ты будешь меня только обременять, — жестоко добавил я.

— Почему вы обижаете меня? — горько спросила Мира.

— Я пекусь о твоем благополучии, только и всего, — ответил я холодно.

— Но ведь погибло уже несколько человек! — вскричала Мира. — И неизвестно еще, что будет дальше!

— Кстати, — вступил в разговор Кинрю. — Яков Андреевич, вы узнали адрес Созона?

— Узнал, — я кивнул в знак согласия. — И не только…

— Что? — глаза у моего золотого дракона сделались круглыми и широкими. — Вы уже?..

— Нет, — успокоил я его. — Это был не я. Скорее всего, нас опередила графиня Полянская. Неплохо было бы сообщить об этом Кутузову, но Иван Сергеевич покинул Санкт-Петербург, уехал в неизвестном мне направлении.

— О чем это вы? — заволновалась индианка. — Убийца уже наказан?! Он мертв? Тогда почему, — удивлялась она. — Зачем вы едете в это имение?

— Милая Мира, — ответил я. — К сожалению, в некоторые вещи я не могу тебя посвящать. История эта еще не закончилась, но чувствую я, что до финала осталось совсем немного!

— Я очень боюсь! — заявила она. — И думаю, что пробил тот час, когда я должна рассказать вам об Анджане!

— Но ты уже говорила мне, как она погибла, — сказал я в ответ, подошел к окну и задернул штору.

— Я не вдавалась в подробности, — девушка горько улыбнулась. — Нашим отцом был раджа, и он души не чаял в Анджане, — продолжала индианка. — Она была его младшей дочерью. Однажды Анджана решила, что повстречала свою единственную любовь. Я предупреждала ее, что дело добром не кончится, потому что ее возлюбленный действовал тайно и даже не собирался повстречаться с нашим отцом. Сестра объясняла это его бедностью и неродовитостью. Я умоляла ее одуматься, но Анджана решилась все-таки на побег из под родного крова. Я видела в древних таблицах, что за порогом дворца ее ожидают страдания. Но девочка меня не послушалась, ей было всего пятнадцать. Я поклялась не выдавать ее тайны, но взамен просила ее взять с собой и меня. Однако Анджана сказала, что справится с этим делом самостоятельно. Моя бедная девочка и не догадывалась, что ее всего лишь использовали, для того, чтобы шантажировать нашего отца. Как только в этом отпала надобность, ее сразу же отравили.

— Очень печальная история, — ответил я Мире. — Но она только доказывает, что тебе незачем отправляться со мной. Ведь если бы Анджана тебя послушалась, то твой отец навсегда потерял бы сразу двух дочерей.

— Я бы что-нибудь придумала, — воскликнула индианка. — Я бы выручила мою девочку из беды! — запротестовала она.

— Тебе только так кажется, — произнес я задумчиво. — Иногда в этой жизни нам попадаются и более сильные противники, с которыми мы не в состоянии справиться.

— Яков Андреевич, вы всерьез полагаете, что сможете справиться с Полянской? — Мира невольно усмехнулась. — Вы же уже находитесь у нее в плену!

Я открыл было рот, чтобы возразить, но дочь индийского князя перебила меня:

— Я больше не стану с вами спорить, Яков Андреевич, поступайте, как знаете, но не говорите потом, что Мира вас не предупреждала! — с этими словами она покинула нас и поднялась к себе в будуар.