Расчленинград. Маньяки над Невой - Елизавета Михайловна Бута Страница 21

Прошение о переводе в общую камеру удовлетворили тут же, но уже через полчаса Иртышова пришлось оттуда эвакуировать. Неизвестно, что случилось за эти тридцать минут, но, когда его вновь привели в камеру с парнем-дезертиром, он уже не возмущался тому, что его сосед без конца готовит что-то из мясных консервов, но просто плакал, выл и рисовал.

1. Как все начиналось

Игорь Иртышов родился 16 августа 1971 года на хуторе Красный в Краснодарском крае. Этот небольшой поселок в нескольких километрах от Крымска никогда не был центром притяжения туристов. Люди здесь в основном работали в колхозе, а вечера проводили за бутылкой самогона или домашнего вина. По крайней мере, так коротали свободное время родители Иртышова. Отец и мать его так преуспели в этих возлияниях, что вскоре главу семейства выгнали с работы, и больше ничего ему не мешало выпивать.

Мальчик рос в маленьком покосившемся деревянном доме, в котором с каждым днем становилось все больше мусора. Входная дверь слетела с петель и покосилась, пол провалился, а по кухне были вечно разбросаны всевозможные железки, которые отец притаскивал откуда-то. То на помойке находил, чтобы во что-то переделать, то просто где-то воровал. Иногда пару вещей действительно удавалось продать, но на место одной кучи хлама неизменно появлялась другая.

Когда мальчику было три года, отец ушел из семьи. Конечно, поначалу мужчина изображал желание общаться с сыном, но уже через пару недель он исчез навсегда и больше не появлялся в жизни Иртышовых. Мать Игоря, казалось, возненавидела вслед за отцом и сына. В любом разговоре с собутыльниками она обязательно упоминала:

– Живу здесь только ради сына, если бы не он, вся жизнь бы по-другому пошла, но ведь ради чего еще жить, как не ради детей?

Впрочем, этими пьяными возлияниями и заканчивалась ее забота о мальчике. Как только приятели расходились, женщина переставала замечать ребенка. Ее никогда не интересовало, поел ли он, надел ли шапку зимой и приготовил ли домашнее задание в школе. Большую часть времени женщина проводила в беспамятстве, но когда она приходила в себя, то иногда бралась за воспитание сына. Обычно такие жизненные уроки заключались в том, что если ребенок делал что-то не то, она заявляла:

– Зачем мне такой плохой сын? Иди отсюда, видеть тебя не хочу, пока не исправишься.

Тон ее был ироничным, но двухлетний ребенок вряд ли способен понять иронию. Со временем женщина стала выдумывать поводы для того, чтобы наказывать сына подобным образом. Ей было неинтересно заниматься ребенком, и она силилась избавить себя от скучных и неприятных родительских обязанностей. В конце концов, из каждого утюга говорили о том, что ребенка должны воспитывать профессионалы: воспитатели садов, учителя, а родители просто должны не мешать этому процессу, не потакать всем капризам. Так женщина и поступала. В детском саду воспитатели считали, что главным в жизни ребенка должна быть семья, а потому использовали эту же тактику. В итоге Иртышов к семилетнему возрасту превратился в навсегда испуганного ребенка, уверенного в том, что если он будет капризничать и привлекать к себе слишком много внимания, то от него обязательно захотят избавиться.

Игорь рос тихим и забитым мальчиком, которого не задевал во дворе только ленивый. Плохая одежда, извечные пятна на рубашке и порванные ботинки ужасно веселили детей и радовали родительниц, которым Игорь давал почву для разговоров. У мальчика никогда не было ни близких друзей, ни старших товарищей, которые бы могли его поддержать, поэтому он всякий раз бежал жаловаться на других детей маме, но та никогда ничего не желала слушать и лишь иногда с раздражением бросала:

– Ну и зачем мне такой жалкий, трусливый и бездарный сын, который даже за себя постоять не может, даром что мужчина.

Тем не менее Игорь развивался более или менее нормально. Он отчаянно боялся других детей, но в садике научился читать и считать, легко справлялся с любыми задачками на развитие и с успехом выдержал все испытания школьной приемной комиссии, благодаря чему безо всяких проблем поступил в первый класс, а в подарок за это мать купила ребенку целую упаковку кислых витаминок в сладкой оболочке, которые Игорь с детства обожал.

В начале 1980-х годов люди зачастую пребывали в иллюзии собственной безопасности. Если в Москве и Ленинграде родители старались забирать детей из школы, то на хуторе Красный дети самостоятельно добирались до дома. Если бы матери Игоря и пришло в голову забирать ребенка из школы, то мальчика бы тут же засмеяли сверстники. Чаще всего школьники возвращались домой компанией, но Игорь всегда и везде ходил один. В тот день он так же, как и всегда, бежал из школы домой, в надежде скрыться от чужих взглядов и насмешек за стенами деревянного, погрязшего в кучах мусора дома. Красный рюкзак, в котором мальчик носил спортивную форму, плохо помогал ему в искусстве маскировки, но другого не было. Мальчик заметил неподалеку троих одноклассников и поспешил выбежать на дорогу, понимая, что за шоссе начинается как бы другая жизнь. За этой чертой на него еще ни разу не нападали. Казалось, что, пересекая эту невидимую границу, ребенок выпадает из учебного мира и попадает в мир домашний, где призраки школы до него уже не могут дотянуться.

Водитель попросту не заметил, как на дорогу выбежал маленький белобрысый паренек. Солнце в тот день светило так ярко, что Игорь буквально растворился на миг в его лучах. Человек за рулем автомобиля разглядел ребенка с красным рюкзаком за плечами за секунду до столкновения. Игоря отбросило далеко в сторону. Водитель грузовика был пьян и несколько минут боялся подойти к лежащему без сознания ребенку.

Лишь через пару часов Игорь оказался в больнице. Мальчику оказали первую помощь и отправили в палату. Ни на этот день, ни на следующий мать о нем так и не вспомнила. Это заметила медсестра и сообщила о своих подозрениях в службу социального надзора. Игорь все это время лежал в реанимации с тяжелой травмой головы. Врачи понимали, что если мозг не поврежден, то паренек уже через неделю забудет об аварии, но если мозг все же пострадал, он вряд ли когда-нибудь сможет жить без посторонней помощи.

Мать мальчика приехала в больницу через несколько дней. Игорь к тому моменту уже пришел в сознание, но состояние его оставляло желать лучшего. Он практически ничего не помнил, не мог ни на чем сконцентрироваться и даже ел так, как это свойственно шестимесячному ребенку, с разбрасыванием еды по всей поверхности пола.

– Ничего-ничего, тебя подлечат, дадут витаминки, которые ты любишь, а потом поедем домой, будем курочек и петушков разводить, как и хотели, помнишь? – испуганно и как-то очень нежно говорила ему мать. От этого чересчур ласкового ее тона становилось не по себе, но в ее слова ужасно хотелось верить.

Врачи были настроены крайне пессимистично. Медсестра больницы отвела мать мальчика в сторону и стала весьма живописно рассказывать о том, какое будущее будет у ее сына. К концу этого разговора женщина согласилась подписать все необходимые бумаги для отправки ребенка в интернат для детей с ментальными нарушениями. В тот день все считали, что поступили наилучшим для