Николас Мейер - Пылай, огонь (Сборник) Страница 46

— Флора!

— Да-да?

— Эта музыка. Танцы. Что это?

— Но, Джек, это всего лишь кадриль. Бога ради, что же еще это может быть?

В памяти Чевиота всплыли смутные представления о старомодных танцах. Он никогда не видел их воочию, но постарался это скрыть.

Флора, забившаяся в угол после всего, что ей пришлось вынести во время этого краткого путешествия, прижала руку к груди.

Она любила его. Видя его рядом, с его светло-серыми глазами, высоким лбом, На который падали густые завитки каштановых волос, с насмешливыми складками от крыльев носа до рта, Флора Дрейтон со всей остротой почувствовала,, как глубоко и страстно она его любит.

Флора не была собственницей, во всяком случае убежденной. Будучи достаточно умной женщиной, она не требовала, чтобы он давал ей отчет о каждой смене своего настроения. Она понимала, что скоро в нем, как обычно, заговорит совесть, и к нему вернутся те нежность и мягкость, которые с самого начала покорили ее. Но он не должен ни подсмеиваться над ней, ни дразнить ее, он не имеет права так поступать! Она и без того была чрезмерно испугана.

А сам Чевиот?

Покинув дом номер четыре на Уайтхолл-плейс, одолев пелену тумана, сквозь который пробивалось газовое сияние, и сев в карету с позолоченными спицами колес, Чевиот мучительно стал размышлять, что он должен сказать ей. И когда их экипаж повернул на Нью-Берлинггон-стрит, перед ним снова предстала сцена в Скотланд-Ярде.

Кучер в красной ливрее, соскочив с облучка, поспешил открыть дверцу кареты. Чевиот, держа шляпу в руке, замялся на ступеньке.

Флора продолжала сидеть, откинувшись на пурпурную спинку сиденья и, не глядя на него, тяжело дышала, пытаясь справиться со своими чувствами. На ней по-прежнему не было шляпы. Казалось, что ее золотые волосы, открывающие ушки и длинной волной спадавшие на спину, вообще не знают шляпы. Но на плечи она накинула красную кашемировую шаль. Ее руки, в белых перчатках до локтей, были скрыты в большой меховой муфте с такой же беложелтой оторочкой, что и на ее платье.

— Итак! — выдохнула она, все так же не глядя на него. — Достался ли тебе тот отвратительный, гнусный пост, которого ты так отчаянно добивался?

— Гнусный! — воскликнул Чевиот, все еще медля на ступеньке.

Флора вскинула голову.

— А разве нет?

— Получи я этот пост, я бы командовал четырьмя инспекторами и шестнадцатью сержантами, у каждого из которых в подчинении было по девять констеблей.

— Если бы ты получил его? — Наконец она подняла на него глаза. — Значит, он тебе не достался?

 — Пока еще нет. Первым делом я должен выдержать испытание. Флора, не затруднит ли тебя, если мы направимся к леди Корк? Я... я предполагаю, что у тебя есть пригласительный билет?

Вскрывала ли она письмо или нет?

Чевиот был уверен, что, как правило, он достаточно хорошо разбирается в человеческих характерах.

Но Флора, с ее до смешного невинным ртом и такими же невинными синими глазами, которые сейчас были широко открыты, так действовала на него, что он не мог ни в чем разобраться. Да и, кроме того, черт возьми, какое значение имеет, вскрывала ли она это письмо или нет? Ему была ясно видна краска смущения на ее лице, когда она опустила глаза.

— Моя репутация еще достаточно высока, — очень тихим голосом сказала она, — и нет дверей, которые были бы закрыты для меня. Да! У меня есть приглашение. И на тебя тоже.

Из муфточки она вынула две большие квадратные карточки, украшенные излишним, на его консервативный взгляд, количеством орнамента, затем она спрятала их обратно.

— Но ты клялся, что не пойдешь туда, — укоризненно шепнула она, — потому что терпеть не можешь синих чулок. Я сама не в восторге от них, так что понимаю тебя. И самая оригинальная из всех — леди Корк, Бог ей судья. Джек! Ну, пожалуйста, пойдем!

— Мистер Чевиот, — обратился к нему откуда-то сзади грубоватый голос.

Флора отпрянула. Чевиот резко повернулся.

На черной лошади, нервно косящей круглым глазом, сидел мистер Хенли, старший клерк. Его коренастая невысокая фигура настолько уверенно держалась в седле, что он напоминал кентавра; поводья он небрежно держал двумя пальцами левой руки. Его шляпа из лоснящегося бобрового меха была небрежно засунута под мышку.

Лошадь, переступая копытами, танцевала на месте. Мистер Хенли приструнил ее. В правой руке у него была толстая узловатая трость, больше подходящая для пеших прогулок, а также плоская папка шагреневой кожи с письменными принадлежностями.

Он наклонился к Чевиоту.

— Я отбываю, — сказал он. — Но одно слово вам на ухо, сэр.

Его карие глаза, сохранявшие неизменную веселость на широком мясистом лице, на этот раз посерьезнели, когда он старался проникнуть взглядом сквозь туман, окружавший их со всех сторон.

— Будьте очень осторожны, когда говорите с леди Корк. Да! И также с мисс Маргарет Ренфру. То есть если вам придется говорить с ней.

«И все это, — в смятении подумал Чевиот, — из-за украденного птичьего корма?»

Но он понимал, что старший клерк был далеко не дурак. Изображая преувеличенную почтительность, мистер Хенли поднес два пальца ко лбу. Затем черный жеребец, разбрызгивая грязь, двинулся прочь — мимо адмиралтейства, очертания которого смутно виднелись вдали, искаженные туманом, затем он перешел на рысь, потом на галоп, которым и исчез по направлению к Уайтхоллу.

— Джек! — тихо взмолилась Флора. — Да вылезай же! — Она обратилась к безмолвному кучеру на козлах: — Роберт! Будьте любезны, к леди Корк.

Значит, она знала даже имя, данное ему при крещении. В свое время все, по крайней мере в Скотланд-Ярде, звали его Джеком. Все это было столь фантастично, что...

— Репутация, — словно про себя заговорила Флора. — Словно она что-то значит. О, словно я дам за нее хоть фартинг! Дорогой мой...

И снова она оказалась в его объятиях, и сладкое опьянение заставило улетучиться все его мысли.

Но другие мысли и чувства, столь же неотвязные, как запах ее духов, продолжали беспокоить Флору. Она откинула голову назад.

— Джек. Кто был этот человек? Человек с сумкой для депеш?

— Его фамилия Хенли. Он старший клерк в комиссариате полиции.

— Маргарет Ренфру... — начала Флора.

— Да?

— Ты не знаком с леди Корк,—сказала Флора. — Я совершенно уверена, что ты не знаком с леди Корк. Но ты мог встречаться с Маргарет Ренфру. Да, ручаюсь, что ты знаешь Маргарет Ренфру.

— Флора, я...

— Ты знаком с ней, не так ли?

Внезапно, к своему изумлению, Чевиот почувствовал, что держит в руках тигрицу. Нежную и женственную, но тем не менее тигрицу. Маленькими кулачками она отчаянно стала бить его в грудь. С удивившей его силой она извивалась, стараясь избавиться от его объятий.

— Флора! — Он был скорее удивлен, чем разгневан. — Флора! — рявкнул он.

Внезапно она снова утихомирилась. Этот взрыв чувств, который выразился в столь решительных действиях, сказал ему, что она с трудом удерживается от слез.

— Послушай, моя дорогая, — мягко сказал он. — Я никогда даже не слышал имени этой женщины, кто бы она ни была, пока Хенли не упомянул ее. Скоро, в один прекрасный день, я смогу сказать тебе, кто я и что я. Я смогу сказать тебе, когда ты впервые предстала в моем воображении и почему твой образ так долго не покидает меня.

Он скорее почувствовал, чем увидел, с каким изумлением уставились на него глаза, опушенные длинными ресницами.

— Но пока я ничего не могу поведать тебе, Флора. Я не хочу пугать тебя ни за что на свете, я не позволил бы себе это. Вот что мне досталось: в незнакомом месте, среди людей, которых я не знаю, мне приходится решать идиотскую загадку. И мне нужна твоя помощь.

— Дорогой мой, конечно, я помогу тебе. В чем она заключается?

Чевиот объяснил ей смысл своего задания.

— О да, это достаточно смешно, — сказала она, хотя Флора не воспринимала ситуацию с таким юмором, ибо видела, как она волнует его. — Но я понимаю, почему она так важна для них. Даже личность, именуемая «графом», кто бы он ни был, думает...

Внимание!

Чевиот успел замолчать как раз вовремя, потому что к нему пришло мгновенное озарение.

«Графом», без сомнения, был премьер-министр, граф Веллингтон. Хотя ему минуло шестьдесят, он был еще достаточно бодр, чтобы в марте этого года участвовать в дуэли на пистолетах с лордом Уинчилси. («А теперь, Хардинг, — сказал он своему секунданту, — беритесь за дело и отмерьте шаги. Я не хочу впустую терять время. Черт побери! Да не подходите так близко к канаве. Когда я подстрелю его, он свалится прямо в нее».)

Трудно было поверить, что эта грубоватая реплика останется в истории. Сегодня сереброголовый и остроносый граф был более чем жив, и его рычание наполняло Апсли-хаус[21]. Пока карета грохотала и подпрыгивала по камням мостовой, Чевиот старался представить себе реальность, отдаленную от его времени более чем на столетие. Сэр Джордж Мюррей управлял министерством по делам колоний; лорд Абердин был секретарем по иностранным делам, а мистер Роберт Пиль, кроме всего прочего, возглавлял министерство внутренних дел.