Обманщики - Эван Хантер Страница 8

«Когда это было?»

«Примерно на Пасху (древнейший и самый важный христианский праздник, установлен в честь Воскресения Иисуса Христа – примечание переводчика). Когда жара достигала своего пика.»

«Когда вы видели её в последний раз?»

«На Песах (иудейский праздник в память об исходе из Египта, один из трёх паломнических праздников – примечание переводчика). У моей мамы.»

«Вы с ней после этого разговаривали?»

«Да.»

«Когда?»

«Пару недель назад. Она позвонила и сказала, что за ней следит какой-то мужик.»

«И?»

«Она хотела знать, что ей делать. Я посоветовал ей позвонить в полицию.»

«И что она решила?»

«Понятия не имею. Это был последний раз, когда мы разговаривали.»

Некоторое время он молчал. Позади них вода каскадом стекала по стене.

«Я ненавижу Мела Гибсона», - сказал он.

* * *

«Это произошло уже давно», - сказал Мейер.

«Лет сорок тому назад или даже раньше.»

«Примерно во время войны во Вьетнаме.»

Женщина, с которой они разговаривали, была Эбигейл Нельсон, директор музыкальных курсов в Школе музыки, танца и драмы Клебера. Ей было около сорока лет, подтянутая женщина, носившая тёмно-каштановые волосы, уложенные в пучок. Синий костюм в полоску, как на банковском менеджере. Бдительные голубые глаза за огромными очками.

Они сидели за длинным столом в канцелярии школы. В комнате стояли шкафы с документами. Поздний полуденный солнечный свет проникал в окна. Внизу, в коридоре, слышалась далёкая музыка из репетиционных залов.

«В шестидесятые годы?» - спросила Эбигейл.

«Вероятно, в середине шестидесятых. Он был во Вьетнаме в конце шестидесятых.»

«Значит, это было раньше.»

«Да.»

«Мы тогда ещё даже не оказались в этом здании. В шестидесятые годы мы находились в центре города, на Сильвермайн-драйв, рядом с Десятой.»

«Рядом с нашей территорией», - сказал Мейер. «Участка.»

«Да», - сказала Эбигейл, не совсем уверенная, что поняла. «Вы сказали, что он играл на скрипке?»

«Да.»

«Алексей Кузьмин должен был возглавлять скрипичный факультет.»

«Да, мы в курсе. Мистер Соболов был одним из его учеников.»

«Тогда Кузьмин был первой скрипкой в филармонии. И дополнительно здесь преподавал. Ваш человек должен был играть на скрипке изо дня в день в течение четырёх лет. Ну, не только на скрипке. Вторым инструментом у него было бы фортепиано, как у всех студентов музыкального факультета, даже сегодня. И, конечно, «Л и М» - «Литература и материалы». А ещё он бы играл в одном из оркестров. Тогда их было всего два - Концертный и Рэп. Сейчас их четыре. И он бы посещал курсы по истории музыки, и - поскольку он был струнным музыкантом - ему бы поручили и камерную музыку.»

«В общем, он был бы занят», - сказал Карелла.

«О да. От наших учеников ждут, что они будут увлечены музыкой. Здесь, в школе Клебера, музыка - или танцы, или драма, конечно же, - звучит круглые сутки, каждый день недели. Уроки, репетиции, выступления в том или ином оркестре... Это жизнь, господа. Это полноценная жизнь.»

Детективы кивнули.

Карелла задумался, действительно ли он мог стать знаменитым актёром.

Мейер подумал, что его дядя Айседор как-то сказал ему, что он хорошо рисует.

Проводя их через комнату, Эбигейл объяснила, что после четырёхлетнего обучения здесь, у Макса Соболова было множество возможностей.

«У нас в городе несколько крупных симфонических оркестров, знаете ли», - сказала она, - «плюс две оперные труппы и три балета. В любом оркестре тридцать, тридцать пять скрипичных стульев - вот и считайте. Восемнадцать скрипок в первом отделении, ещё пятнадцать - во втором. Это тридцать три шанса получить место в любом из городских оркестров. К тому же нельзя сказать, что он не мог подать заявку в оркестр Чикаго, или Кливленда, или ещё куда-нибудь. Хороший скрипач? Да ещё и один из учеников Кузьмина? Его шансы были бы очень высоки.»

Она открыла один из ящиков с документами.

«Будем надеяться, что его записи ещё не упаковали и не отправили в архив», - сказала она. «Соболов, да?»

«Соболов», - сказал Карелла. «С -ов.»

«А. Да», - сказала она и начала рыться в папках. Найдя папку с именем Соболова Макса, она положила её на шкаф для бумаг и открыла. «Да», - сказала она, - «отличный ученик. Его ждало блестящее будущее.» Она сделала паузу, читая. «Но, видите ли, джентльмены, он так и не закончил курс обучения здесь. Он ушёл, проучившись всего три года.»

«Армия», - сказал Мейер.

«Вьетнам», - сказал Карелла.

* * *

«Жаль», - сказала Эбигейл.

«Это было довольно давно, вы же понимаете», - говорила им женщина в канцелярии.

Её звали Клара Уитсли. Паркер сначала подумал, что она англичанка - из-за имени и всего остального, и это его слегка взволновало, потому что он никогда не ложился в постель с британской девушкой. Но у неё был явный риверхедский акцент, а он за свою жизнь побывал в постели со многими риверхедскими девушками. Как и Дженеро. Ну, с несколькими, во всяком случае. Они просто слушали её.

«Мы говорим о девушке в подростковом возрасте», - сказала Клара. «Они переходят в десятый класс старшей школы, когда им пятнадцать, а то и шестнадцать лет. Согласно нашим записям, Алисия Хендрикс поступила в старшую школу Хардинга прямо из начальной школы Мерсера, около сорока лет назад.»

«Давным-давно», - мудрёно заметил Дженеро.

«Обычная последовательность: начальная школа Пирса, младшая школа Мерсера, старшая школа Хардинга», - сказала Клара. «У нас записано, что она покинула школу Хардинга в шестнадцать лет.»

«Есть какие-нибудь подробности?»

«У нас не имеется записей на неё, после того как она покинула нашу школу.»

«Похоже, что она поступил на работу», - сказал Дженеро.

«Это ужасно рано для начала работы.»

«Я начал работать, когда мне было четырнадцать», - сказал Паркер.

«У него возникло искушение добавить, что впервые он переспал с девушкой в шестнадцать лет.»

«Знаете», - сказала Клара, - «пока я просматривала досье для вас...»

Оба детектива внезапно уделили ей все своё внимание.

«...я наткнулась на записи о другом Хендриксе. Не знаю, родственники они или нет, но он был здесь примерно в то же время, поступил на год позже.»

«Что у вас на него есть?» - спросил Паркер.

* * *

Карл Хендрикс отбывал двенадцатый год из пятнадцатилетнего срока заключения. Ему дважды отказывали в условно-досрочном освобождении - в первый раз за