Сэйити Моримура - Испытание зверя Страница 7

Эту газету основал когда-то ее отец, но от прежнего «Вестника Хасиро» осталось одно название. Томоко Оти говорила, что газета «протухла». Протух весь город, словно огромная помойная яма. Дух протеста выветрился, и «Вестник» превратился в личный печатный орган семейства Ооба, заправлявшего в Хасиро всем.

Только благодаря этому перерождению «Вестник» уцелел, да не просто уцелел, а стал одной из самых влиятельных газет в префектуре.

Хасиро недаром называли собственностью семьи Ооба. Члены этого рода занимали все ключевые должности в управлении и экономике города — от кресла мэра, в котором прочно восседал Иссэй Ооба, до руководящих постов в муниципалитете, торгово-промышленной палате, полиции, органах здравоохранения, системе образования, банках, газетах и журналах, на телевидении и радио, в промышленности, транспорте.

Город находился в самом сердце префектуры Ф. и издавна считался ее политическим, культурным и торговым центром. Со всех сторон к Хасиро вплотную подступали высокие горы, он был словно закупорен в долине, и это наложило на город свой неповторимый отпечаток; здесь имелись свои давние традиции и практически независимая от внешнего мира экономическая система.

Когда-то, еще в семнадцатом веке, у стен замка князей Хасиро возникли первые поселения. Князья богатели, и поселения разрастались. Во второй половине минувшего века в долине начали выращивать тутовые деревья, и зародилась текстильная промышленность. Шелк Хасиро был хорошо известен на рынках страны в двадцатые и тридцатые годы. Именно в тот период город сделал гигантский скачок вперед.

В конце войны большая часть построек сгорела в пожаре бомбежек, но Хасиро быстро оправился от потрясений и вскоре обрел облик настоящего современного города.

После того как в долине обнаружили богатые залежи природного газа, начала развиваться металлургическая промышленность, и край в считанные годы превратился в высокоразвитую индустриальную зону, где имелись и станкостроительные, и химические, и целлюлозно-бумажные, и электронные предприятия.

Административный центр префектуры находился в городе Ф., расположенном несколько южнее, но главным городом края, несомненно, являлся Хасиро.

Во времена сёгуната Токугава1 семейство Ооба принадлежало к низшей прослойке самурайского сословия, но после реставрации Мэйдзи2 захудалому роду, прежде не удостаивавшемуся чести даже появляться в княжеском замке, улыбнулось счастье.

Князья Хасиро в войне 1868 года поддерживали сёгуна и после поражения войск сёгуната и краха феодальной системы оказались в опале. Когда в стране вводилось новое административно-территориальное деление, правительство, памятуя враждебные действия местных князей, определило быть столицей префектуры не Хасиро, а Ф., хотя по всем показателям новой административно-территориальной единице следовало бы именоваться «префектура Хасиро».

После того как княжество прекратило свое существование, предок нынешнего мэра, Итирю Ооба, занялся крестьянским трудом. Вскоре на его земле нашли природный газ, запасы которого оказались поистине неисчерпаемыми. Итирю не упустил шанса, который подарила ему судьба. Он организовал промышленную добычу газа, скоро его дело стало крупнейшим в Хасиро, но вчерашнему крестьянину этого было мало: он не жалел средств, стремясь подчинить себе городские власти, и со временем стал безраздельным хозяином всего Хасиро.

Зарождающаяся промышленность города целиком зависела от газа, а весь газ принадлежал Ообе. Предприятия одно за другим переходили в его руки, и вот Хасиро фактически оказался личной собственностью предприимчивого дельца. Люди говорили, что город перешел от князей Хасиро к князьям Ооба. И действительно, человеку, навлекшему на себя немилость всемогущего семейства, в городе было не ужиться, так или иначе каждый житель зависел от «империи» Ооба — если не сам, то кто-то из членов его семьи.

Имя Ооба напоминало о себе повсюду — в школе, в поликлинике, при устройстве на работу. Власть рода распространялась и на город Ф.; чтобы выйти из сферы влияния вездесущего семейства, нужно было уехать в другую префектуру.

Впрочем, и в соседних областях беглец не обрел бы покоя — щупальца Ооба тянулись и туда. Могущественное провинциальное семейство пользовалось влиянием даже в столице страны — владетели Хасиро содержали в парламенте собственных депутатов.

Война дала «империи» новый толчок. Сначала концерн Ооба нажился на военных заказах, а потом искусно перестроился для нужд мирного времени. В те годы у кормила власти уже стоял нынешний глава рода, Иссэй Ооба, — он, как никто другой, умел приспосабливаться к быстро меняющимся обстоятельствам.

Залежам газа бомбежки были не страшны, а от неприятностей иного рода «империю» оберегали гангстеры клана Накато. В прошлом веке Тахэй Накато служил у князей Хасиро рядовым солдатом и дружил с Итирю Ообой. После ликвидации княжества Тахэй оказался без средств к существованию и основал в городе преступный синдикат. По мере того как увеличивалась организация Накато, росло и ее влияние в Хасиро, множились доходы. Размах операций требовал средств, но разбогатевший Итирю Ооба всегда был готов помочь старому другу деньгами. Еще бы — взамен он имел, можно сказать, собственную армию.

После второй мировой войны для Хасиро настали трудные времена: орды демобилизованных солдат и бродяг обосновались на городском вокзале, уцелевшем после бомбежек, и терроризировали горожан и проезжающих.

Жители Хасиро боялись выходить на улицу; сесть на поезд стало просто невозможно. Полиция не могла совладать с нарушителями порядка. И тогда Иссэй Ооба обратился к Таити Накато, сыну покойного Тахэя, с просьбой о помощи. Так глава клана Накато, можно сказать, обрел официальный статус начальника отряда городской самообороны. Полиция теперь не смела и пальцем тронуть никого из членов мафии. Как только сброд с вокзала начинал где-нибудь бесчинствовать, молодчики Накато оказывались тут как тут и наводили порядок, а блюстители закона бездействовали. Авторитет полиции был навсегда подорван.

При попустительстве Иссэя Ообы, якудза3 устроили на привокзальной площади «черный рынок», и оттуда их влияние распространилось на весь прилегающий район.

Очень скоро «доблестные защитники» горожан показали свои клыки. Район вокзала превратился в прибежище игроков и спекулянтов, полиция боялась и нос туда сунуть. К тому же заправилы клана поддерживали тесные связи с полицейским начальством, так что квартал стал своего рода огромным узаконенным притоном.

Якудза выполняли для семейства Ооба всю грязную работу. Мэру не приходилось мараться — к его услугам всегда была банда Накато, головорезов в ней хватало. У молодых гангстеров убить человека называлось «стать мужчиной». Все знали, что дом Ооба обзавелся собственной армией, но молчали.

Время от времени находились смельчаки, которые пытались бороться с диктатурой, но кончали такие люди плохо: один погибал в автомобильной катастрофе, другой вдруг ни с того ни с сего выбрасывался из окна, третий случайно тонул в реке. Полицейское расследование неизменно фиксировало: самоубийство или несчастный случай. Никто, конечно, этому не верил, но разумнее было держать язык за зубами, не то сам, того гляди, станешь жертвой «несчастного случая».

Сигэёси Оти, отец Томоко, владел маленькой типографией. Он начал выпускать — то один раз в месяц, то два — газету на двух страничках, в которой призывал уничтожить «Черный квартал» и разоблачал связь полиции с мафией. Свой «Вестник» он бесплатно раздавал горожанам. Такой уж это был человек — он не мог молчать. Вначале он все делал сам: и собирал материал, и читал гранки, и печатал, и распространял готовые экземпляры.

Иссэй Ооба был вне себя от ярости. До него самого газета еще не добралась, но открытое письмо руководству городской полиции о том, что оно потворствует мафии, встревожило мэра. Ведь за полицией стояли городские власти, критика адресовалась им. Это уже был открытый бунт.

Никто еще не осмеливался так дерзко выступать против хозяев Хасиро. Даже местные корреспонденты центральных газет, зная, что за неосторожность их могут исключить из пресс-клуба и тогда неоткуда будет брать материал, освещали внутреннюю жизнь города крайне «деликатно».

Молодчики из клана Накато взялись за дело. Типографию перевернули вверх дном, в станки насыпали песку. Полиция приехала, только когда якудза закончили свою работу.

Но Сигэёси Оти не отступил. И его мужество начинало находить поддержку у горожан. Читателей «Вестника» становилось все больше, росло число добровольных помощников из молодежи. У жителей Хасиро за долгие годы накопилось немало обид против семейства Ооба. Журналист купил новый печатный станок и создал настоящую редакцию — сотрудников теперь у него хватало.