Наталья Андреева - Моя чужая женщина Страница 17

– Отрапортую, – усмехнулась Татьяна. – Небось контролируешь?

– А ты свою, скажешь, нет? – не осталась в долгу заведующая.

– Моя Ольга ответственная, – с гордостью сказала Татьяна.

– Да уж! Все ты знаешь про свою Ольгу!

– А ты про своего Пашку!

– Опять вы ссоритесь, – покачала головой Галя. – Ну сколько можно? Вы бы, Антонина Дмитриевна, позвонили ему на мобильный! Неужели не сообразите?

– Да я раз пять набирала! Все одно и то же: «Абонент не отвечает или временно недоступен. Попробуйте позвонить позднее».

Заведующая достала из сумочки мобильный телефон и нажала на кнопку.

– Ну вот опять! Попробуйте позвонить позднее! А время-то уже? Ему из дома выходить пора, а то в институт не успеет!

– А ты позвони на домашний, – посоветовала подруге Татьяна.

– Дорого, – пожаловалась заведующая.

– Что ж теперь? Сын все-таки. Мало ли, что могло случиться? А вдруг его в милицию забрали?

– Да ты скажешь тоже, Танька! В милицию!

– Вот ты не хочешь ничего знать о своем сыне, а зря. Все у тебя хорошо, все замечательно. А старший-то где?

– А что – старший? – сразу насторожилась Антонина Дмитриевна.

– Ведь он опять не работает! А Пашка чуть что – шасть к нему! В институт он ездит, как же! Да врет он тебе! Небось не только сигаретами, но и пивком балуется! И водочки старший ему наливает!

– Ты-то откуда знаешь?

Татьяна отчего-то покосилась на заднее сиденье, где, ни на кого не обращая внимания, шушукались Киска с Милочкой, и сказала:

– Сорока на хвосте принесла.

– Неужели?

– Да что ты на меня уставилась! Я лично видела, как он домой шел пьяный!

– Врешь, Танька! Никогда этого не было!

– Ну, подвыпивши. Пашка находится под влиянием старшего брата. А тот нигде не работает, а по дорогим кабакам и казино ходит, в рулетку играет. Долг Нине он хотел отдать, как же! А у самого долги все растут и растут! А ведь у него жена, ребенок! Хотя семьи-то у них давно уже нет… – поджала губы Татьяна.

– Да как это нет?! – взвилась Антонина Дмитриевна.

– Он сам по себе, она сама по себе. У родителей больше времени проводит, чем с мужем, и ночует там.

– Да откуда ты-то все это знаешь? – спросила заведующая.

– Знаю. И ты разуй глаза.

Татьяна повела бровью на заднее сиденье.

– Не понимаю, – покачала головой заведующая.

– Эх ты! А ведь все у тебя под носом происходит!

– Я все-таки позвоню на домашний, – решительно сказала Антонина Дмитриевна и, набрав номер, поднесла к уху трубку.

Прошло несколько секунд, и вдруг выражение ее лица изменилось. Сначала оно стало растерянным, а потом испуганным.

– Это квартира Петуховых, я не ошиблась? – Хозяйка квартиры, Петухова Антонина Дмитриевна. А кто это? Милиция? Не понимаю… Откуда милиция? Обыск? Почему у нас обыск? А где мой сын? Павел, да. Я хочу поговорить с сыном! Почему нельзя? О господи! Да он же еще школьник! Ну да, паспорт есть! Что вы сказали? Совершеннолетний и будет отвечать по закону? Не понимаю… Кому отвечать? За что? Постойте… Не понимаю…

Ее рука бессильно опустилась и Антонина Дмитриевна с ужасом посмотрела на телефон. Сумочка с колен упала на пол, но заведующая не торопилась ее поднимать.

– Что случилось? – жадно спросила Татьяна.

В автобусе наступила тишина. Шушуканье на заднем сиденье прекратилось, Таисия Максимовна и Инна тоже прервали разговор. Теперь все смотрели на заведующую.

– У нас в квартире обыск, – растерянно сказала та. – Не понимаю… Как же Паша теперь попадет на дополнительные занятия?

– Ты думай теперь о том, как бы он в тюрьму не попал! – резко сказала Татьяна.

– Да за что ж в тюрьму?

– А почему у вас обыск, а?

– О господи! – всплеснула руками заведующая. – Ну какая ж я дура! И зачем я им это сказала! Заче-е-ем!!!

И она принялась рыдать. Татьяна кинулась к бутылке с минеральной водой, плеснула в стаканчик и стала совать его подруге:

– На, Тоня, на. Водички попей. Успокойся.

На заднем сиденье возникло смятение. Потом девушки переглянулись, и Киска достала из сумочки мобильный телефон. Говорила она недолго и тихо. Ее голос перекрывали рыдания заведующей, вокруг которой суетились Татьяна и Галя. Таисия Максимовна с Инной тоже принимали живейшее участие: одна вытирала носовым платком пролитую минеральную воду, другая подбирала мелочь, выпавшую из сумочки.

– Ну, зачем я сказала-а-а… – стонала Антонина Дмитриевна.

– Да о чем сказали-то? – спросила испуганная Галя.

– О том… где Нина хранила… драгоценности… Я тоже… видела… Я видела у нее это кольцо… о-о-о…

Заведующая схватила стаканчик и стала жадно пить воду.

– Успокойся, Тоня, – совсем другим тоном сказала Татьяна. Теперь в ее голосе слышалась жалость. – Быть может, старший на себя все возьмет? Он все равно человек конченый, а Пашке еще жить да жить…

– Да что ты такое говоришь? Они ж оба мои сыновья! Вот! – И заведующая растопырила пальцы правой руки: – Какой ни отрежь, все одно больно!

– Это старший Пашку сбил с панталыку, – уверенно заявила Татьяна. – А может, Пашка-то и ни при чем?

– Зачем сказала-а… – И Антонина Дмитриевна, всхлипывая, пояснила: – Я ведь незадолго до смерти Нины говорила с ней про долг – каялась. Негде, мол, денег взять. Ниночка, родная, прости Христа ради. А она и отвечает: не беспокойтесь, не к спеху. Деньги у меня есть. Потом кивнула на кольцо и говорит: а от мужа прячу, смешно сказать, в банке с гречневой крупой! Юра-то на кухню отродясь не заглядывает! Вот, мол, и храню все там. Я еще подумала тогда: а может, и деньги там?

И Антонина Дмитриевна громко всхлипнула.

– Ну? – нетерпеливо спросила Татьяна.

– А дома, за ужином возьми да и ляпни: не понятно, откуда такое богатство. Должно быть, легко пришло. И спрятано ненадежно – в банке с крупой. Пашка тут же спросил: как это так? Ну я ему все и рассказала. Дура! А он небось старшему передал!

– А старший бандит, – ляпнула Татьяна.

– Да помолчи ты! – одернула ее Галя. – Не видишь, у человека горе!

– Что ж теперь делать? Ума не приложу! Ведь мне домой надо! А тут эта пробка! Позвонить еще раз, что ли?

– Это бесполезно, – покачала головой Татьяна. – Пашу к телефону не пустят. Я не пойму: зачем они пришли к вам с обыском? Должно быть, Нинины драгоценности из дома пропали. Но как вообще узнали про эти драгоценности?

– Как-как, – сказала Галя. – Нина наверняка Петрову все рассказывала. И про то, что романы пишет, и про колечки-брошечки. Всем известно, какие у них были отношения!

– А какие? – удивленно приподняла брови Татьяна.

– Только слепой не заметит, что он ее любил, – тихо сказала Галя. – Потому, должно быть, и не женился до сих пор. Все Нину ждал.

– Ах, вот оно что-о… – протянула Татьяна. – Петров, значит… Послушай, Тоня, а ты Петрову позвони. Наверняка он знает, почему у вас в доме обыск.

– А ведь и верно! – спохватилась Антонина Дмитриевна. – У меня ж записан его мобильный! Вот кто мне все объяснит!

И она поспешно стала набирать номер.

Красный «Ягуар»

Алина вдруг заметила, как Петров полез за пазуху, и попыталась притереться вплотную к «Жигулям». Ну-ка, ну-ка? А Греков-то в лице изменился! Что там происходит? Да это же фотографии!

Ей сразу стало не по себе. Значит, Петров раздобыл фотографии Нины. Те самые, где она вовсе не похожа на ту маленькую, серую мышку, какой ее видели в коттеджном поселке изо дня в день. Уж не сама ли она их дала? Последнее время Нина была не в себе. Нервничала, совершала необычные поступки, говорила странные вещи. Похоже, ей надоело прятаться и притворяться, и она решила наконец стать собой. Может, думала уйти от мужа к человеку, который давно ее любил и терпеливо ждал?

Алина следила, как меняется выражение лица Юрия Грекова. Ну что? Понял теперь? Сердце ее тревожно забилось. Какими снимками располагает старший оперуполномоченный Петров? И нет ли среди них такого, который может указать на причастность ее, Алины Одинцовой, к случившейся трагедии?

Она терялась в догадках. Нельзя было недооценивать Петрова. Ведь ей известно, как он относился к Нине. Слепой бы не заметил. Только Юрий делал вид, что ничего не происходит, и даже исподтишка над этим посмеивался. Посмотрим, как ты будешь теперь смеяться!

Тогда, во время первого визита, Алине пришлось выложить Грекову все. Впрочем, она предполагала, что в самоубийство мужа не поверят. Предсмертной записки он и в самом деле не оставил. Но на этот счет у Алины были железные аргументы.

… – Примерно за месяц до того, как муж застрелился, с ним начало происходить что-то странное, – глядя прямо в глаза Юрию Грекову, сказала тогда Алина. – Миша стал страдать галлюцинациями. Видимо, находясь постоянно в напряжении, работая на износ, он испытывал психологические перегрузки, и его нервная система не выдержала. Началось с того, что он стал совершать странные поступки.

– Например? – спросил Греков тоном, каким он, должно быть, допрашивал подследственных.